Оглавление
собирать
название серии
титульная страница
Страница авторского права
Спасибо
введение
Орехи
Часть 1 история материи
Использовать
1 огненный крик
Не резать, сжечь
римский огонь
утро
вырубка лесов в Европе
Орехи
2 зерновой путь
болотная цивилизация
Кукурузная гипотеза
севооборот
улучшения и инерция
Доставка столиц
Война и картошка
пространство и сила
Орехи
3 Остатки инородных тел
Мясо
вегетарианство
Пез
Для
белка
Зобель
Ролле
морская выдра
Орехи
4 сахара и специй и всего хорошего
Сал
Цукер
острова в океане
послевкусие
Юнг
Одеколон и калории
Орехи
5 волокон
Был
конопля и лен
конопля иОпричнина
Конопля и Наполеон
шерсть игорода
Левиафан в овечьей шкуре
Хлопок
Протоиндустрия
Рождение пролетариата
Узбекский хлопок, российский текстиль
Орехи
в 6-м году
Бронза
Ферро
мошенник
Лютер
Америка
Алхимия
Камерализмо
Лос Демидов
Орехи
Часть 2 история идей
Орехи
7 сырье и ресурсы
обширная природа
Легкий, редкий и сухой
сладкая изысканность
Моноресурс как экономическая платформа
золотой стандарт
Орехи
8 ресурсных проектов
Робинзон Крузо на Британских островах
Дариен
Регент и кофе.
лей цзюань
Gesang
Орехи
9 труд и торговый насос
Преимущества колоний.
две монополии
неразделенная работа
живой монстр
бомбы
Орехи
10 ресурсов, которые провалились
Антиимперская Франция
постколониальная Америка
Мальтус
Джевонс
Кейнс
Орехи
Часть 3 история энергетики
11 толпа
Орехи
12 углей
сила воды
призрачные акры
Забастовка
и тезе де митчелл
Орехи
13 масло
фонтаны и изливы
далекие песни
кровь народов
Одер ПетроЭстадо
Наука проклятий
углерод и пол
норма масла
русская болезнь
углеродный стандарт
масло в еде
уничтожить общество
Орехи
Вывод: Левиафан или Гея
Die Gaia-гипотеза
Паразитическое состояние
Прогресс и Катехон
четверо судей
Орехи
Ссылки и библиография
Индекс
Лицензионное соглашение конечного пользователя
название серии
новые русские мысли
Издание этой серии стало возможным благодаря поддержке Фонда Зимина.
Владимир Бибичин,лес
Александр Акинд,зло природы
Борис Колоницкий,Товарищ Керенский
Сергей Медведев,Возвращение русского Левиафана
Максим Трудолюбов,Трагедия с недвижимостью
ЗЛО ПРИРОДЫ
Культурная история природных ресурсов
Александр Актив
Перевод Сары Джолли
Правительство
Страница авторского права
Впервые опубликовано на русском языке какПрирода зла: сырье и государствов Новом литературном журнале.
Copyright Александр Актифд © 2021
Этот английский перевод © Polity Press, 2021
Эта книга издана при поддержке Фонда Зимина.
политическая пресса
Руа да Понте 65
Кембридж CB2 1UR, Великобритания
политическая пресса
Посадка станции 101
Серия 300
Медфорд, Массачусетс 02155, EE. УУ.
Все права защищены. За исключением цитирования кратких отрывков для критики и обзора, никакая часть этой публикации не может быть воспроизведена, сохранена в поисковой системе или передана в любой форме и любыми средствами, электронными, механическими, фотокопированными, записанными или иными. без предварительного разрешения издателя.
ISBN-13: 978-1-5095-4758-6 - Обложка
Запись в каталоге для этой книги имеется в Британской библиотеке.
Каталогизация данных в публикации Библиотеки Конгресса
Имена: Иткинд Александр, 1955- Автор. | Джолли, Сара, переводчик.
Название: Зло природы: культурная история природных ресурсов / Александр Эткинд; Перевод Сары Джолли.
Другие названия: Природа зла. Английский
Описание: Медфорд: Polity Press, 2021. | Серия: Новая русская мысль | Впервые опубликовано на русском языке под названием Природа зла: Сырье и государство издательством New Literary Review. | Включая ссылки и указатель. | Краткое содержание: "Пересказ истории человечества через наше отношение к природным ресурсам" - Предоставлено редактором.
Идентификаторы: LCCN 2020057164 (Публикация) | LCCN 2020057165 (электронная книга) | ISBN 9781509547586 (твердый переплет) | ISBN 9781509547609 (электронная публикация)
Темы: LCSH: Природные ресурсы - История. | Природные ресурсы - Государственная политика - История. | экономическая история.
Классификация: LCC HC85 .E85 2021 (Давление) | LCC HC85 (электронная книга) | ДДК 333.709--dc23
Запись LC доступна на
Регистрация электронной книги LC доступна по адресу
Fakenham Prepress Solutions, Fakenham, Norfolk NR21 8NL
Издатель приложил все усилия, чтобы URL-адреса внешних веб-сайтов, упомянутых в этой книге, были правильными и активными на момент подготовки к печати. Однако издатель не несет ответственности за веб-сайты и не может гарантировать, что какой-либо веб-сайт останется активным или что его содержимое будет или останется соответствующим.
Были предприняты все усилия, чтобы отследить всех правообладателей, но если какие-либо правообладатели были упущены, издатель будет рад включить необходимые ссылки в любые последующие переиздания или издания.
Для получения дополнительной информации о политике, посетите наш веб-сайт:
Спасибо
Это перевод оригинального русского издания New Literary Review, шестая книга, которую я написал в соавторстве с этим уникальным издательством. За это и многое другое я глубоко благодарен Ирине Прохоровой. Я не мог представить свое интеллектуальное путешествие без вашего доверия и поддержки. И это третья моя книга, изданная Polity Press. Я глубоко благодарен Джону Томпсону за удовольствие работать с ним на протяжении многих лет. Редактором русской версии выступил Илья Калинин. Вы как всегда проделали отличную работу; Я с нетерпением жду продолжения наших дискуссий. Фонд Зимина поддержал проект перевода, что стало еще одним шагом в их огромном вкладе в международную науку. Смело и тщательно переведено Сарой Джолли. Это было гораздо больше, чем просто перевод: настоящее соавторство. Я благодарен за эту неожиданную возможность вместе учиться, учить и продвигаться вперед. Маша Братищева щедро помогла мне с рукописью на обоих языках.
Во время написания этой книги у меня было много других дел, и я благодарен всем за то, что они любезно позволили мне закончить ее. Мне очень помогла щедрость Европейского университетского института (EUI) во Флоренции. Книга выросла из нескольких семинаров для выпускников, на которых многие аспиранты вносили исследовательские вопросы. Я благодарю своих коллег Федерико Ромеро, Регину Графе, Павла Колара, Дирка Мозеса, Лору Даунс, Энн Томпсон, Джорджио Риелло, Джанкарло Казале, Стефана ван Дамма и Гленду Слугу за их поддержку и критику моих идей.
Этот текст начинается с истории, которую я узнал от своего друга Дмитрия Панченко; Он также помог мне с некоторыми другими историями. Менее очевидным, но не менее важным был мой долгий диалог с Олегом Хархордином. Со всей Европы мне давали свои комментарии и советы Лейф Венар, Михаил Минаков, Кацпер Шулецкий и Сергей Медведев. Спасибо Евгению Анисимову за помощь с инцидентом из петровских времен и Александру Филиппову за обсуждение времен Ивана Грозного. Анастасия Пилавская и Дина Гусейнова помогали советами по всем вопросам, в том числе и по титулу. Анатолий Белогорский и Мартин Малек обнаружили ошибки в русском издании.
Я бесконечно благодарен покойным Марку Эткинду, Моисею Кагану, Ефиму Эткинду и Светлане Бойм. Моя мать, Юлия Каган, была для меня самым большим источником любви и поддержки. Мой брат Михаил Каган и моя двоюродная сестра Маша Эткинд разделили со мной много моментов радости и печали. Элизабет Р. Мур была источником вдохновения и проверкой реальности. Мои друзья и образцы для подражания: Леонид Гозман, Джей Винтер, Саймон Франклин, Эли Зарецкий, Нэнси Фрейзер, Вадим Волков, Тимоти Митчелл, Максин Берг, Алейда Ассманн, Джейн Бербанк, Тони Ла Вопа, Стивен Коткин и Катерина Кларк оставили свой след. в этой книге. Многие другие важные благодарности находятся в конце этого тома: Библиография — это перечень моих интеллектуальных долгов.
На протяжении многих лет я продолжал обсуждать эту растущую рукопись со своими детьми-подростками, поскольку в ней рассматриваются проблемы, с которыми сталкивается их поколение. Поэтому книга посвящена Марку и Мике.
введение
Шел тридцать третий год новой эры, хотя тогда этого еще никто не знал. Урожай не удался по всей империи; Был финансовый кризис в столице и волнения в колониях. Император Тиберий дал банкам 100 миллионов сестерциев, чтобы они могли распределять ссуды среди домовладельцев. Цены росли еще быстрее. В столице «высокие цены на хлеб едва не спровоцировали восстание», — писал Тацит. В Иерусалиме Иисуса казнили после того, как он поднял восстание бедняков против местных землевладельцев; Один из его последователей, Матфей, был сборщиком налогов. Но в том же году бедствие постигло богатейшего человека империи Секста Мариуса, владельца серебряных и медных рудников в Испании. Секст был «обвинен в инцесте со своей дочерью и сброшен с Тарпейской скалы». Тиберий «сохранил свои золотые прииски, даже несмотря на то, что они были конфискованы государством», — прокомментировал Тацит. 1 Несколько лет спустя новый император Калигула столкнулся с новым продовольственным кризисом. Преторианская гвардия предпочла убить его, а не сражаться с разгневанным населением за оставшиеся у них запасы кукурузы. Прошли десятилетия, и другой император, Веспасиан, ввел налог на уборные. «Деньги — это не наркотик, — сказал он.
Главные герои этой книги необычны: торф и пенька, сахар и минералы, треска и масло. Сырье всех видов является природными элементами, экономическими компонентами и культурными двигателями одновременно. На них строится цивилизованная жизнь. Его специфические характеристики объясняют поведение и опыт обществ на протяжении всей истории. У государства к ним особое отношение. Это главная тема моей книги. Если мы проследим историю этих товаров, мы найдем много взлетов и еще больше неудач. От земных камней до лунной почвы люди научились использовать многие вещи, о которых они изначально не знали; Обменивая эти продукты по мере необходимости и желания, они привносили в этот круговорот все новые и новые виды веществ. это общий процесспревращение в товар, но это работало по-разному в зависимости от типа товара. Всякий кризис снабжения сырьем ведет к падению одних и обогащению других. Государство накапливает зерно, чтобы раздавать его населению во время голода; люди копят золото, надеясь скрыть свое богатство от государства; и во всем есть порядок и стабильность. Но когда случаются голод, эпидемии или бунты, ресурсы перераспределяются по новым правилам, которые никто не мог предвидеть. Когда Тиберий убил владельца шахты, чтобы отдать должное владельцам, он сохранил права собственности одних, уничтожив права других. Правители прекрасно знали то, чего не знали менялы: что разные виды капитала неодинаковы, даже если их меновая стоимость одинакова.
Владелец серебряного рудника мог иметь больше сестерциев, чем любой землевладелец в империи. Но одного-единственного производителя серебра можно объявить врагом, оккупировать его рудники и конфисковать его капитал, в то время как производителей зерна так много, что делать их врагами было бы самоубийством. серебро одноресурс темы: создает богатство из определенной точки на земле за сравнительно небольшой объем работы. Зерновые, напротив,диффузный ресурс, что требует много земли и больших инвестиций в рабочую силу. 2 Разница в площади и трудоемкости огромна, но денежные суммы могут быть эквивалентны. Однако серебро равно зерну не больше, чем воздуху. Когда серебра не хватает, страдают богатые. Когда зерна не хватает, бедняки страдают. Мы все страдаем от одышки. Менялы рассматривают деньги как универсальный эквивалент; Правители полагаются на качественные различия между товарами. Разные природные ресурсы имеют разные политические свойства. * Возможно, серебряные сестерции и не пахли. Но если вы почувствуете запах долларовой купюры или рубля вблизи, как если бы вы нюхали цветок, вы почувствуете запах масла и от того, и от другого.
Каждый продукт — зерно, батончик или смартфон — состоит из сырья, полученного от природы, и труда, затраченного на его производство. Стол изготовлен из дерева или пластика; Смартфон содержит более сотни различных сплавов и пластиков. Производство товаров или услуг требует энергии, которая вырабатывается за счет физических усилий людей или животных, либо за счет сжигания угля или газа. В отличие от работы, которая следует правилам и склонна к обобщениям, товары всегда были делом случайных открытий, долгих путешествий, успешных предприятий или, наоборот, катастроф. Честолюбие правителей, капризы природы, ошибки ученых, жадность администраторов - все вылилось в столкновение правителей лицом к лицу со своими рудниками, полями и колодцами, а посредников принесли в жертву.
Экономика, торгующая металлами, отличается от экономики, основанной на текстильной промышленности, которая, в свою очередь, отличается от экономики, зависящей от нефти. В эпоху империй каждая из великих экономических машин сосредоточивалась на определенной форме природных ресурсов. Внедрены в культуру своего времени, такие какуникальный ресурсопределил эпоху. По сей день спикер британской палаты лордов занимает пост Вулсака. Итальянские художники эпохи Возрождения оттачивали свое мастерство, изображая игру света на мехе и шелке. Испанские портреты переливаются серебром, а картины голландских художников запечатлевают свет, падающий на черную ткань. На своих картинах русские мастера изображали бородатых крестьян, казавшихся карликами на фоне бескрайних пшеничных полей, так же неизбежно, как венецианские художники изображали склады и великолепные каналы, а викторианские художники изображали паровые машины и загрязнение, символы угольной экономики. Согласно экономическому закону сравнительных преимуществ, эта растущая специализация помогала национальным государствам и империям приобретать то, чего им не хватало, посредством торговли или колонизации; но потомизменение функциивозникнет, и чем исключительнее предыдущая специализация, тем тяжелее последующий кризис. Во всем своем развитии капитализм не является «линейным производством товаров через товары». 3 Скорее, это была серия важных решений, которые сосредоточили глобальную экономическую машину на одном из этих товаров за счет многих других, за которыми последовал еще один неожиданно широкий спектр продуктов и еще один революционный сдвиг.
Специализация на выбранном товаре делает его однимфетиш, навязчивая идея, которая насыщает культурное воображение и направляет экономическую практику. Карл Маркс писал о товарном фетишизме, но лежащий в его основе процесс гораздо ближе к базовой теории, сформулированной канадским социологом Гарольдом Иннисом (см. главы 3 и 7). 4 Единоресурсная экономика пренебрегает людьми и упрощает политико-культурную систему, напрямую связывая суверена с его естественным источником власти. На многих примерах я продемонстрирую, как доминирующий продукт питания захватывает культурное воображение, определяя его символы, фетиши и формы.второе тело королевства. * Философ Бруно Латур описываетмоноестественное государствокак стремление цивилизации к упрощению своих отношений с природой. 5 кроме этогомононатурализм,Мультикультурализмприносит внутреннюю сложность, разнообразие и разочарование.
Экономисты давно писали о том, что природные ресурсы являются активами, а не товарами. Цена барреля нефти или унции золота не зависит от стоимости добычи, как стоимость актива не зависит от заработной платы банковских служащих. На цену золота влияют и другие факторы: уровень инфляции, фестивали в Индии, риск войны. Напротив, цена товаров отражает работу инженеров, фабричных рабочих, розничных продавцов и исследователей. Работа уважает закон; Природа условна и иногда непокорна. В отличие от работы или знаний, природные ресурсы имеют свойство иссякать. Добыча полезных ископаемых начинается с максимальной продуктивности: море кишит рыбой, урожай растет без усилий, золото блестит в ручьях, нефть хлещет из скважин. В начале каждого цикла добычи есть Эльдорадо. С годами земля теряет плодородие, шахты становятся опаснее, а колодцы глубже. Рыба в море и деревья в лесу исчезают в результате «трагедии достояния»: люди потребляют драгоценный ресурс и считают его неограниченным, потому что он никому не принадлежит. 6 Но даже одинокий землевладелец грабит свою землю, поэтому и используются сельскохозяйственные приемы, такие как севооборот. Нефтяные скважины, находящиеся в частной или государственной собственности, пересыхают, и нефть приходится перекачивать, в то время как соседние нефтяные месторождения часто менее продуктивны.
Чтобы обсудить этот эффект, экономисты 18 века сформулировали «закон убывающей отдачи». Оно применимо только к дарам природы, тогда как по отношению к продуктам труда действует обратный эффект — «экономия на масштабе»: по мере расширения производства повышается производительность. Каждую добытую тонну зерна, серебра или угля труднее получить, чем предыдущую; но каждый произведенный шип, ботинок или автомобиль сделать легче, чем предыдущий. Если бы фермер расширил свое поле или добавил больше удобрений, его стоимость бушеля пшеницы также увеличилась бы; но если бы мельник увеличил производство муки, его затраты на бушель уменьшились бы. 7 Это было «мировоззрение, которое наполняло основателей нашей политической экономии глубокой меланхолией», — писал Джон Мейнард Кейнс почти столетие назад. 8 Надвигающаяся климатическая катастрофа расширила эти дебаты, включив в них наши самые основные ресурсы: воздух и воду. В течение 19 века потребление энергии на душу населения удвоилось; в 20 веке она увеличилась в сотни раз. Но давайте закончим воздух раньше, чем закончится нефть. Критическая теория становится более радикальной по мере ускорения темпов изменений. Портя настоящее, кризис меняет понимание прошлого. В антропоцене неолиберальный канон не кажется ни новым, ни либеральным.
Мой вопрос не в том, что первично, ресурсы или институты. Отношения между ними не причинно-следственные, а основаны на сосуществовании, даже симбиозе. Нечеловеческие агенты истории взаимодействуют с людьми, которые работают, страдают, надеются или разочаровывают. Люди эксплуатируют природу, наделяя природные явления самостоятельной деятельностью и лишая себя этой свободы. Он заметит такое избирательное сходство между сахарным тростником и британским меркантилизмом, между коноплей и русским феодализмом, между нефтью и глобализацией. Каждое первичное благо является социальным институтом, и каждое из них отличается от других. Разные природные ресурсы имеют разные политические качества и порождают разные формы культурной рефлексии.
Вдохновленный материальным поворотом в гуманитарных науках, который заменил прежнее увлечение языком, я хочу объединить историю материи с историей идей. 9 Нельзя понять мысли прошлого, не коснувшись вещей, с которыми люди были так знакомы: шелка и зерна, золота и угля. Материальная история и интеллектуальная история переплетаются с моральной историей. Вы не можете понять происхождение государства, революций или глобального потепления, не понимая политического зла: его разнообразия, происхождения и изменений. Политическое зло включает в себя насилие, экономическое неравенство и подавление свободы. Это не новость. Новым является осознание того, что экологический ущерб в нашем мире также стал частью политического зла. Слияние четырех осей истории — политики, экономики, экологии и морали — является отличительной чертой современной жизни. И по мере развития этого алмаза истории становится все более очевидным, что экология должна заменить экономику, а моральные суждения должны восторжествовать над политическим выбором.
Совсем недавно постколониальные исследования сосредоточились на Глобальном Юге, постсоциалистические исследования на Глобальном Севере, и оба они внесли свой вклад в наше понимание естественной истории зла. Эта книга европоцентрична и рассматривает мировые товары с точки зрения Северной Европы. Он фокусируется на историческом опыте северной Евразии, от Англии и Голландии до Сибири, лишь изредка ссылаясь на события в Китае, Африке или Индии. Север так же глобален, как и Юг. Реки, болота и бездорожье Евразии не менее романтичны, чем открытые моря и пустыни Юга. Переживая климатическую катастрофу, мы чувствуем новую силу в холодных и туманных сказках Севера: в поэзии Оссиана, в операх Вагнера, в романах Толкина или, если привести недавний пример, вЗу Война двух тронов. Но моя книга о реальной истории, а не о вымысле. Представляя глобальную картину взлета и падения ресурсозависимых империй, я часто основываю свои аргументы на историческом опыте России. Российское государство было не более и не менее важно, чем любая другая империя, и характеризовалось его постоянной зависимостью от торговли сырьем; в ее повторяющихся кризисах, связанных с переходом с одной ресурсной платформы на другую; и несмотря на частые неудачи в его растущей роли в колонизации человеческого мира, как внешней, так и внутренней.
Новые проблемы требуют новых способов интерпретации старых аргументов и признания того, что некоторые современные идеи устарели, в то время как другие давно забытые теории актуальны. Маркс писал: «Первоначальное накопление играет в политической экономии почти такую же роль, как первородный грех в теологии» и... вне поля зрения». 11 На самом деле история материи зависит от истории духа. От Лютера до Сведенборга и от средневековых алхимиков до русских старообрядцев религиозные мыслители и диссиденты участвовали в сборе, обработке и интерпретации даров природы (см. главу 6). От шелка до сахара, от пороха до масла, многие из этих товаров были восточного происхождения, как, например, кукла Бенджамин.
Историк — пророк, смотрящий в прошлое12, но экономисты и социологи часто верят в презентеизм: настоящее можно понять только в его собственном контексте. Хотя я не полностью разделяю это убеждение, я также не поддерживаю историзм, утверждающий, что сегодняшние новости — это эволюция вчерашних тенденций. Самый важный посыл — это не развитие, а новое начало. Материальная история фокусируется на ситуациях перемен, моментах опасности, чрезвычайных положениях. Следуя Беньямину, моя позиция также сочетает в себе философию морализма и натурализма. Зло имеет свои корни в природе, и природа также ограничивает его. Но выбор за нами; мы делаем здесь и сейчас, как делали всегда. Мы не знаем результатов наших нынешних решений, но мы знаем последствия, которые эти люди сделали в прошлом. Парадоксально, но именно неопределенность будущего делает исторический опыт актуальным для настоящего. Мир есть единство человека и природы; и поскольку мы не можем изменить мир, сейчас самое время понять, как он устроен. В наши темные времена это задача Нового Просвещения.
Эпоха Просвещения закончилась катастрофой. Лиссабонское землетрясение 1755 года потрясло мир и заставило пересмотреть природу зла. Если Бог создал землетрясение, то Он не всемогущ и не добр. Среди выживших есть герой романа Вольтера.искренность или оптимизм. Кандидо, послушный молодой человек, верит всему, что говорит ему его наставник, философ Панглосс: «Доказуемо, что вещи не могут быть иначе, чем они есть… Камни были созданы для того, чтобы их вырезали… Свиньи были созданы для того, чтобы их ели». .. Индивидуальное несчастье ведет к общему благу, поэтому чем хуже несчастье, тем лучше». Но тут воспитатель заболевает сифилисом и становится свидетелем гибели 30 000 человек в Лиссабоне. Кандидо бежит в Эльдорадо, где из золотых источников течет кашаса, а затем в голландскую колонию Суринам. На сахарной плантации он встречает чернокожего раба, потерявшего руку после того, как его раздавил жернов. Он попытался убежать, и ему ампутировали ногу. «Это цена, по которой сахар едят в Европе», — говорит чернокожий. Он не знает слова «оптимизм», и Кандидо объясняет: «Глупо говорить, что все хорошо, когда все плохо». 1 3
Орехи
Орехи
1 Тацит,анналы, Livro 6, Abschnitte. 13, 19; Панченко, 'Тиберийский и финансовый кризис в Риме'.2 Auty,Ресурсное богатство и экономическое развитие; Предупреждение,сырая демократия3. Сарафа,Товарное производство через товары.4 Основную теорию см. в Innis,Канадская торговля мехомЭ УотсонМаргинальный человек: Темное видение Гарольда Инниса; о товарном фетишизме см. Маркса,Столица, и Питц, «Feticismo e materialismo».5 Латур,политика природы, стр. 33.6 Хардин, «Трагедия общин». 7 Каннан, «Происхождение закона убывающей отдачи»; Райнерт,Как богатые страны стали еще богаче; Сайто,Или экосоциализм Карла Маркса.8 Кейнс,Экономические последствия мира, ЭмСобрание сочинений, т. 2, стр. 6.9 Наибольшее значение для материального оборота имели две книги: Diamante,Оружие, микробы и стальгерр Митчел,углеродная демократия. См. также Беннет,живая материя; Мюллер,Культурные истории материального мира, Каин,Вопрос истории0,10 максимум,Столица, т. 1, стр. 784.11 Беньямин, «О понятии истории», визбранные произведения, стр. 389.12 Там же, с. 405.13 Напряжение, .открыть, стр. 2.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
ИСТОРИЯ ТЕМА
Хорошая история всегда переплетала разные народы и дисциплины. Связь между ресурсами и институтами лежит на самом глубоком уровне этой взаимосвязи. Социальная история хочет реконструировать «историю снизу», но в значительной степени игнорирует низший уровень, сырье. Наделенный собственной жизнью, каждый из этих предметов представляет собой богатый и увлекательный объект исторического исследования. Помимо народа, они были еще и носителями нашей общей истории. «Ибо люди и товары — истинная сила любого сообщества», — писал Дэвид Юм. 1 агентство всегда неполное. Ни один отдельный актор не является полностью автономным: ни человек, ни природа, ни суверенный правитель. Мешок зерна, тюк хлопка, бочка нефти: все они имеют свое действие. Ресурсная история — это фактическая нижняя история: вы не можете пойти глубже. И эта история наполнена своим собственным отличительным агентством. Это не редукционистское объяснение человеческого опыта. Вместо этого я хочу научиться находить партнеров в зерне пшеницы, стебле конопли или куске угля.
Я занимаюсь различными природными ресурсами и буду изучать их экономическую, культурную и политическую жизнь с нуля, от страны к стране. Каждая глава делает четыре шага в этом восходящем движении. Во-первых, давайте посмотрим на неотъемлемые свойства сырья. Во-вторых, мы изучаем методы обработки, которые определяют детали необходимой работы. В-третьих, обратим внимание на институты, которые организуют эту работу и получают доход от этого материала. В-четвертых, мы имеем дело с политическими характеристиками государства, которые зависят от предоставляемого ресурса.
Использовать
1 Сумма,Политические очерки, С. 124.
ТАКОЙ ЖЕ
крик огня
Наши предки мигрировали из африканской саванны около 70 000 лет назад. Безволосая кожа и способность потеть с любой части тела позволили им приспособиться к жизни в субтропиках. Они не были особенно быстрыми, но обладали выносливостью: на дальней дистанции человек мог обогнать почти любое млекопитающее. Поселившись в заболоченных и прибрежных районах, люди научились пользоваться палками и камнями и приручать животных. Изменение климата заставило людей мигрировать в поисках новых пространств. Вскоре они научились пересекать открытые воды, ловить рыбу и искать лучшей жизни.
Не резать, сжечь
Миграция людей на север стала возможной благодаря революционной технологии: магии огня. Этот особенно успешный примат, который научился ходить прямо, теперь мог использовать свои руки, чтобы высекать искру из кремня и поджигать сухую траву. Собирая и сжигая первые несъедобные ресурсы (траву и тростник), люди смогли контролировать температуру в своих норах или норах. Теперь, когда они могли готовить на огне, люди ели семена, бобы и кости, которые они не могли переварить в сыром виде. Практически все, что люди сделали с тех пор — терракоту и кирпич, бронзу и железо, соль и сахар, масло и пластик — было сделано в сотрудничестве с огнем. В мифе о Прометее герой крадет огонь у богов, прячет его в центре полой трубы и приносит человечеству. Месть богов долга и жестока. Значима каждая деталь мифа, от героя на границе двух миров до скромной трубки, с которой начинается вся история.
Магия огня была первым практическим действием, в котором мозг был важнее силы. После пожара леса были продуктивнее, дичи стало больше, а хищники исчезли. Домашний пожар приручил человечество. Вооружившись огнем, человечество смогло укротить природу. Эти охотники, чьим единственным оружием были дубины или булавы, сжигали леса, чтобы создать огромные пространства естественных полей для гольфа. Так возникли американские прерии и, возможно, евразийские степи. Каждый должен потреблять от 2000 до 4000 килокалорий в день для своего физического выживания. Для производства ежедневной порции современной богатой мясом пищи требуется около 10 000 килокалорий солнечной энергии. Человеческие мышцы превращают пищу в работу, но большая часть энергии, которую мы используем, поступает из других источников. В Древнем Риме потребление непищевой энергии, большая часть которой приходилась на сжигание дров, достигало 25 000 килокалорий на человека. В современном мире потребление энергии на человека составляет 50 000 килокалорий в сутки, а в развитых странах в пять раз больше. 1 В 1943 году антрополог Лесли Уайт определил культуру как использование энергии с помощью технологий. 2 Солнечная энергия, поступающая прямо с ближайшей звезды в наш нечестивый мир, доступна людям во многих формах: ветер, проточная вода, дрова, ископаемое топливо и пища. Люди не производят энергию; все происходит от солнца. Единственным исключением из этого общего правила является ядерная энергия; Возможно, поэтому людям трудно этим воспользоваться.
Мы учились рубить дрова и пахать землю, когда научились прикреплять каменный шип к деревянной ручке. Древесины было много, но кремень редко требовался для наконечника. Топоры использовались около 4000 г. до н.э. Грубый камень заменен кремнем. Кремневые топоры и ножи, найденные по всей Европе, производились в больших количествах, около полумиллиона в год. Но кремневых мин было очень мало. Наконечники топоров из месторождений кремня в Альпах были найдены по всей Западной Европе. Топоры из центральной Польши были обнаружены за 800 километров. 3 Таким образом, первый инструмент человека, кремневый топор, сочетал в себе два вида сырья: легко заменяемый посох и драгоценный кремень, который передавался из поколения в поколение и преодолевал на своем пути большие расстояния. Владельцам приходилось защищать кремневые участки и права собственности на первые разработки. Другим приходилось производить что-то ценное для торговли: например, стадо овец или вылеченные шкуры. Так началась торговля.
На протяжении большей части истории люди жили самоуправляющимися группами, общинами или племенами. Они существовали на земле, на которой жили. Когда они исчерпали его, они переехали в другое владение и снова сожгли лес. Огонь помогал собирать обильные урожаи. Старые деревья пережили лесные пожары, и вокруг них были посажены сельскохозяйственные культуры или овощи. Поле и лес сосуществовали, а животные помогали людям расчищать землю. Лошади и волы тащили дрова, свиньи и овцы ели траву и коренья. Чтобы накормить одного человека, требовалось около акра вырубленного леса. Каждое растущее население должно было расширять землю, доступную для сжигания и посадки. Как и все технологические революции, огонь освободил людей и уменьшил их зависимость от природы. Но как только он достиг симбиоза с огнем, двуногий человек попал в ресурсную ловушку. В своем стремлении к свободе и счастью он постоянно уничтожал тот самый ресурс, который позволял ему процветать.
Группы людей переезжали с места на место в поисках дров. У этих людей не было ни карт, ни сарафанного радио об их местности. Найдя лес, они поселились там, пока не сгорело все горючее. Из-за нехватки древесины человечество мигрировало на север, в лесные районы Европы. Но там уже жили похожие существа - неандертальцы. Более короткая, но более тяжелая конструкция, чемМудрый человек, неандертальцы были умны и агрессивны. Они жили небольшими общинами, были способны к коллективным действиям и пользовались орудиями из огня и камня. Они легче справлялись с холодомХ. мудрый. Их мозг был больше, чем мозг раннего современного человека, их зрение было острее, а мускулы сильнее. На пять тысячелетийХ. мудрыйи неандертальцы жили вместе в Европе, спариваясь и учась друг у друга. Потом неандертальцы вымерли. Археологи обнаружили следы зубовХ. мудрыйв их костях: ранние люди ели неандертальцев. Антрополог Пэт Шипман предположил, что основным отличием неандертальцев от предков современных людей был симбиоз между людьми и волками.Мудрый человеки волки дополняли друг друга. Один вид мог выслеживать добычу; другой может убить тебя. Один был быстрым и обладал отличным обонянием; у другого был большой мозг и инструменты. Охота с собаками дала первобытным людям огромное преимущество перед неандертальцами. 4
Американские археологи изучили соседние поселения людей и неандертальцев на Южном Кавказе. Основным источником пищи здесь была кавказская коза. Зная о маршрутах сезонной миграции этого животного, обе группы поселились поблизости. Они вели себя скорее как заводчики, чем охотники, поедая только взрослых особей и позволяя молодым созревать. Неандертальцы жили меньшими группами, чем люди. Их орудия труда были более примитивными, поскольку изготавливались из местного камня. В человеческих лагерях археологи находили ножи из обсидиана, ближайший источник которого находился за 100 километров. Этими ножами люди могли раскалывать крепкие кости иглами. 5 Эти инструменты ценились и неоднократно использовались для скобления и сшивания шкур для изготовления одежды и обуви. Эти товары требовали много работы, но их можно было обменять на другие вещи, например, на обсидиан. Вероятно, это первый пример торговли на дальние расстояния в истории человечества, но схема была полностью отработана: далекий и редкий природный ресурс обменивался на продукты человеческого труда.
После того, как люди покинули свой субтропический Эдем, им пришлось одеться в меха и шкуры. Неандертальцы имели больше подкожного жира и волос на теле и не нуждались в меховой одежде в умеренном климате. Они могли соскоблить шкуры животных, но использовали их как подстилку. В отличие от торговцев, которые обменивали овец и шкуры на обсидиан, неандертальцы жили за счет натурального сельского хозяйства. Наряду с собаками торговля дала человечеству преимущество в его первой борьбе за выживание. Возможно, симбиоз людей с волками был связан с их способностью заниматься торговлей. Охота с собаками основана на способности связываться с другим существом, у которого другие потребности, чем у вас. Это также является основой торговли.
римский огонь
Уровень используемой энергии достиг временного пика в Древнем Риме. Историк Ян Моррис использовал количество килокалорий, расходуемых на душу населения в день, как «меру цивилизации». 6 Это понимали религии, поклонявшиеся солнцу как конечному источнику жизни, религии египетского фараона Эхнатона и персидского пророка Зороастра. Сжигание дерева дает энергию, которая может согреть и поднять человека, но может и погубить его. Какая из этих альтернатив имеет место, зависит от человека.
Строительный бум в Древнем Риме требовал огромного количества древесины. Истощение лесов вызвало переход от деревянных стен и крыш к кирпичным и керамическим конструкциям; Но для обжига глины в печах также требовалось топливо. На 1 кубометр кирпича уходило 150 кубометров сухой древесины; Для сжигания известняка требуется 10 тонн дров для производства 1 тонны цемента. Чтобы отапливать древний Рим с его теплыми полами, огромными ванными комнатами и кухнями, ежегодно приходилось вырубать 30 квадратных километров леса. 7 Те, кто рубил, перевозил и перерабатывал дрова, были не рабами, а рабочими, будь то крестьяне или варвары. Выплавка бронзы, железа и серебра привела к потребности в высококачественной древесине для изготовления крепи котлованов и угля для обогрева литейных котлов. Власти неоднократно объявляли леса государственной собственностью, но предложение это не улучшало. Продвижение Рима на север, в леса Германии и даже Британии, было связано с его жаждой древесины и энергии.
Варвары вышли из лесов и потушили этот пожар. В 7 веке потребление энергии на человека упало вдвое. Только много веков спустя массовое потребление голландского торфа и британского угля позволило обществам превзойти потребление энергии римлянами. Как и любая другая деятельность, получение топлива требует энергии. Для производства одного килограмма дров или древесного угля необходимо около 5 мегаджоулей. Для сжигания древесины требуется в три раза больше энергии, чем для ее производства. Для угля это число до ста раз больше, для нефти до тысячи раз. Различные формы хранения энергии имеют очень разные характеристики и сформировали разные общества. Города, работающие на дровах, такие как Рим, организованы иначе, чем города, работающие на торфе, такие как Амстердам, и города, работающие на угле, такие как Лондон. Римляне мечтали о золоте, чудо-машинах и путешествиях в иные миры. Никто из них не мог предположить, что торфяная грязь и черные камни, найденные ими в их холодной колонии, станут величайшими чудесами Нового Света.
утро
Первые источники энергии для человека были возобновляемыми. Ветер надувал паруса и отправлял авантюристов на поиски сырья или его заменителя — золота. Товары текли вниз по реке, а животные несли товары вверх по реке. Судостроение, всегда находившееся в авангарде технологий, вернуло людей в лес. Кораблям требовалась древесина самого высокого качества и разных пород: прямой дуб для досок, криволинейный дуб для шпангоутов, сосна для мачт, бук и ель для палуб. А кораблям нужны были другие продукты из северных стран: деготь для конопатки обшивки корпуса, пенька для веревок, лен для парусов. А вот на юге Европы леса остались лишь в самых труднодоступных местах — на островах или на горных склонах. За эти жизненно важные запасы древесины велись войны, и они стали колониями: Кипр и Сицилия, Истрия и Македония, а позже Тироль и Галисия. Пришлось строить лесопилки и причалы в устьях рек. Вся эта деятельность зависела от населения, проживающего на берегах рек и морских берегов. Но имперская эксплуатация лесов шла вразрез с местным использованием, что привело к наблюдению за все более отдаленными и негостеприимными землями.
Римская триера имела деревянный корпус и палубу, около 200 весел и две мачты. Для постройки этих кораблей требовались тысячи деревьев редких пород. Корабли викингов были проще и легче, но более мореходными благодаря использованию смолы. Это липкое водостойкое вещество, полученное методом сухой перегонки древесины сосны или березы, предохраняло лодку от протечек и гниения. Викинги вырыли большую грязевую яму, засыпали ее хвоей, засыпали травой и подожгли. Через несколько часов из отверстия на дне ямы капала смола. Рецепт изготовления смолы был также известен древним мореплавателям, но для этого требовалась сосна в количествах, которые они едва могли достать. Деготь варяги производили в промышленных масштабах по 300 литров за раз; Две такие перегонки дадут достаточно смолы, чтобы запечатать лодку. Паруса, которые викинги делали из шерсти, тоже пропитывали дегтем и затемняли. Только благодаря археологам, обнаружившим эти смоляные ямы, мы понимаем, почему викинги были лучшими мореплавателями, чем римляне или финикийцы. 8-й
И республики, и империи были обеспокоены нехваткой дуба для корпусов, бука для палуб и сосны для мачт. Для постройки большого военного корабля требовалось до 2000 дубовых бревен, желательно из старых деревьев; но дубы растут на плодородной почве, пригодной для земледелия, и всегда были в дефиците. Венецианцы инвестировали в посадку и защиту лесов вдоль Адриатического моря. 9 Могущественные религиозные ордена — бенедиктинцы в Альпах, Тевтонский орден в Прибалтике — вырубали леса на европейской границе и оттесняли их на север и восток. Сочетание дерева и металла, новые орудия — топоры, коромысла, колеса и плуги — повысили продуктивность сада. Позже деревянные частоколы и частоколы, которые не могли противостоять огнестрельному оружию, были заменены глиняными и каменными. Но ничто не могло заменить деревянные плавучие крепости.
Безлесная Голландская республика ввозила древесину из Норвегии и Прибалтики, плыла по Рейну на плотах из германских княжеств и приобретала редкие породы с Явы. В Англии королева Елизавета I запретила своим подданным рубить деревья в пределах четырнадцати миль от побережья или берега реки; То же самое Петр Великий сделал в России с подобными указами. Португалия импортировала древесину из Бразилии, Испания — из южной Италии, а во времена испанской армады — из стран Балтии. Как это часто бывает с сырьем, транспортные расходы превышают производственные затраты. Цена древесины, доставленной в английский порт, в двадцать раз превышала закупочную цену в балтийских лесах. В 18 веке для постройки британского линкора требовалось 4000 дубовых бревен или 40 гектаров старовозрастного леса. Вопреки идеям меркантилизма, строить корабли в колониях оказалось дешевле, чем перевозить лес через океан. Почти половина португальского флота была построена в Бразилии, треть испанского флота — на Кубе и большая часть британского флота — в Индии. 10
Огнестрельное оружие увеличило зависимость великих держав от их лесов. Изготовление оружия и пороха требовало большого запаса дров. Для выплавки тонны железа требовалось 50 кубометров дров или выращивание 10 гектаров леса в год, а затем для процесса ковки требовался древесный уголь. Вырубка лесов была одной из причин упадка Венеции, а затем и Османской империи. Обилие дров было одной из причин успеха металлургии Швеции и России. Панъевропейский сдвиг от Средиземного моря к Северному последовал за истощением лесов на юге.
вырубка лесов в Европе
Пока лес существует, на него распространяются множественные права владения, привилегии и права использования. Хотя право на охоту принадлежало знати, местные жители обычно имели право прохода через лес, могли собирать хворост и пускать своих свиней на поиски желудей или пускать пастись в лесу скот. 11 Как только лес был вырублен, земля стала частной собственностью и могла быть заложена или продана. Распространение римского права на севере совпало с вырубкой лесов. Оставшиеся леса, уцелевшие как охотничьи угодья местной элиты, превратили в закрытые парки. Лес, долгое время являвшийся синонимом дикости и варварства, становится, как заметил историк Кит Томас, «неотъемлемой частью жизни высшего класса». 12
Солдаты, торговцы и монахи продолжали путь на восток, чтобы открывать новые земли, которые выглядели дикими, необитаемыми и многообещающими. Смешавшись со славянскими или финскими племенами, живущими в их родных лесах, иммигранты с запада или юга заманивали их для торговли мехами или рыбой, а затем возделывали расчищенную землю. Историк Фернан Бродель писал, что страны Балтии — это «внутренняя Америка» Европы. 13 Но большая часть этих земель в северо-восточной Европе не производила ничего, кроме зерна и древесины. В Пруссии, России и странах Балтии для постройки одного загородного дома и амбара, которые прослужат всего 15 лет, потребовалось 1,5 гектара леса, меньше времени, чем потребовалось для выращивания новых сосен. Большую часть времени дом приходилось отапливать дровами. Рост цен на хлеб и лес привел к новой форме крепостничества: помещики заставляли крестьян летом обрабатывать поля, а зимой рубить деревья. Транспортные расходы часто были непомерно высокими. Помещики доставляли рожь и лес в ближайший порт. Затем грузы загружали иностранные корабли, и большая часть торговой прибыли доставалась голландским и английским купцам. 14 Тысячи их кораблей торговали в Балтийском море, обменивая скобяные изделия, предметы роскоши и огнестрельное оружие на зерно, древесину и некоторые другие продукты леса, такие как пенька, пчелиный воск, деготь и поташ. К 1760 году балтийские порты экспортировали мачты по всей Европе; позже грифы американского происхождения завоевали свою долю рынка. В странах Балтии, обладающих трудоемким сырьем, доминировали соседи, располагавшие текущими ресурсами: серебром, железом и квалифицированными рабочими. Это была колонизация по доверенности. Торговля была прибыльной, но за землевладельцами сохранялась аренда, и население этих земель росло медленнее, чем если бы люди занимались натуральным хозяйством.
Южная Европа использовала дороги, построенные римлянами, но в Северной Европе аналогичную роль играла сложная сеть рек. Вместо того, чтобы строить дороги, взимать налоги и инвестировать в землю, прибалтийские государства взимали пошлины с устьев рек. Их столицы росли в этих выбранных местах. На берегах Кенигсберга, Гданьска и Риги были построены зернохранилища, лесопилки и аристократические виллы. Землевладельцы дистанционно управляли своими фермами, которые служили колониальными плантациями вверх по течению. Там крестьян заставляли работать грубой силой.
До того, как мы начали использовать ископаемое топливо, каждому европейскому городу требовалась площадь леса, в 100 раз превышающая его собственную площадь. Отапливаемые дровами и часто построенные из дерева, растущие города оттесняли леса все дальше и дальше. Город мог бы заменить дерево камнем и глиной, торфом и углем. Но нужно было обжигать глину, транспортировать камни, укреплять берега рек и шахты, а для всех этих целей по-прежнему требовался лес. Но большая его часть была сожжена там, где должна была стать пригодной для возделывания земли. Леса вокруг Мадрида истощились: с 17 века этот город отапливался углем, дающим больше тепла на единицу веса, чем дрова. Тысячи тонн древесного угля производились каждый год за счет сжигания большего количества древесины и перевозки на волах из провинций на расстояние до 50 километров. Менее 7 процентов Британских островов были покрыты лесом, который был сведен к минимуму во время Первой мировой войны. Даже в северных департаментах Франции не более 15 % территории было покрыто лесами. Дрова доходили до Парижа по каналам и Сене с расстояния до 200 километров. В среднем каждому парижанину требовалось 2 тонны дров в год, что эквивалентно вырубке 1 га леса. Если бы леса вырубались, а не восстанавливались, радиус доставки увеличивался бы с каждым годом. В отличие от Парижа, цены на дрова в Лондоне стабильны благодаря изобилию древесного угля. Но формы в шахтах требовали древесины хорошего качества, и их приходилось часто заменять; Некоторые виды, особенно каштан, не сгнили в шахтах сразу. Металлоконструкции требовалось больше дров. Древесный уголь давал более жаркий огонь, чем дрова, но для этого требовалась древесина хорошего качества, такая как дуб. Плавильные печи строились рядом с рудниками, но часто они находились в горах, и уголь приходилось возить на телегах. Путешествие в 5–8 километров было возможно, но после того, как весь лес в пределах этого периметра был срублен, шахту пришлось закрыть, хотя руду еще нужно было добывать. Ирония заключалась в том, что экономическую географию железного века определяла древесина, а не руда.
В имперский период европейцы были так же обеспокоены исчезновением старых лесов, как и радовались вновь обнаруженным. Они вырубали и сжигали леса и завоевали обширные территории от Рима до Санкт-Петербурга и от Амазонки до Сибири. Начиная с Западной Европы, чем дальше уходил путешественник, тем больше лесов он видел. В Пруссии около 40% страны было покрыто лесами, а леса Польши и Европейской России еще казались безграничными. Открывая новые острова и континенты, экспедиции вместо золота находили дерево. Но вы не можете полагаться на то, что разрушаете; Вы не можете иметь свой торт и съесть его тоже. Наши парки, места отдыха и ностальгии, являются великолепными памятниками исчезнувшим лесам. Места, где мы работаем, не похожи на лесные поляны, но места, где мы отдыхаем, по-прежнему кажутся лесами.
Орехи
1 улыбка,энергия в мировой истории.2 Уайт, «Энергия и эволюция культуры».3 Ван Гейн,Флинт в фокусе; Лех и Верра, «Об артефактах из доисторических шахтерских лагерей».4 Шиффер,Захватчики.5 Адлер и др., «Впереди игра».6 Моррис,Мера цивилизации.7 Уильямс,обезлесение земли, Страница. 92.8 Хенниус, «Производство смолы эпохи викингов и эксплуатация за рубежом». 9 Аппун,Лес у моря.10 Уильямс,обезлесение земли, Страницы. 196-201; ДеврисЭкономика Европы во время кризиса.11 Федотова и Корчмина, «Выпас скота как традиционная форма лесопользования».12 Томас,человек и природа, стр. 209.13 Брюдель,средиземноморский, Полный. 1, с. 62:14 Деврис,Экономика Европы во время кризиса; Лупанова,Historia zakreposhcheniya.
ПРИНАДЛЕЖАЩИЙ
зерновая дорога
Только недавно сельское хозяйство стало настолько продуктивным, что одни люди создают излишки для использования другими. Создание первых земледельческих государств в Месопотамии произошло в последние 5% истории человечества. Эпоха нефтедобычи длилась менее четверти процента.
болотная цивилизация
Первые земледельцы были болотными жителями, и их величайшим умением была не пахота или орошение, а умение отводить воду. Антрополог Джеймс С. Скотт описывает, как кочевники достигли поймы Месопотамии около 6000 лет назад. Уровень моря был выше, чем сегодня. Меняющиеся реки, большие и малые, пересекали обширные болота. Регулярные наводнения смывали сорняки и приносили ил, в котором можно было сеять зерно и бобы. Благодаря ежегодным наводнениям почва никогда не истощалась. В это время началось целенаправленное растениеводство, животноводство и строительство домов и лодок из тростника. Вполне вероятно, что в этот период люди научились копать, сушить и сжигать торф, что является важным навыком для выживания в болотистой местности (см. главу 11). Хотя эти люди сеяли и собирали урожай с доступной земли, у них не было склонности к частной собственности. Кажется вероятным, что у них не было врагов. Водно-болотные угодья защищали этих первых земледельцев от внимания кочевников пустыни. 1
Как описывает это Скотт, Месопотамия накануне Золотого века мало чем отличалась от Голландии. На нескольких континентах цивилизация делала свои первые шаги в заболоченных местах; Так возникли первые популяции вдоль рек Иордан, Нил, Нигер, Инд и Амазонка, а затем и в первых рисоводческих странах Африки и Китая. Центральная роль водно-болотных угодий в истории цивилизации забыта. В письменной истории иудео-христианского мира пустыни играли несоразмерную роль. Но водно-болотные угодья ближе, чем пустыни, к нашему изначальному состоянию, Золотому веку, утраченному Эдемскому саду. Водно-болотные угодья оставили мало следов для историка. И все же письменная история началась, когда люди начали считать зерна, выращенные на болотах, в таблетках из глины, извлеченных из болот и сваренных на огне, подкормленных торфом, добытым из этих болот.
Историки издавна считали, что крестьянское земледелие заменило мир диких охотников и воинов-кочевников. Антропологи пересмотрели рассказы об этих ранних государствах, многие из которых взяты из библейских источников, и они рассказывают другую историю. Первые земледельцы ели хуже, чем кочевники пустыни; Они были меньше и умерли моложе. Стены, ворота и башни контролировали население и помогали облагать налогом их торговлю. Фактически, эти ранние города были больше похожи на концлагеря. Кочевники воровали их или взимали дань и селились внутри страны в качестве вождей или королей. Но эпидемии были более распространенной причиной смерти. Люди и животные жили бок о бок; Овцы, крысы, вши, комары и люди распространяют инфекцию. Эпидемии приводили к голоду, бунтам, бегству, словом, развалу.
Со временем появлялся местный силач или проходящий мимо кочевник и облагал местных жителей налогом. 2 У меня было две проблемы. Люди постоянно жили на грани катастрофы. Десятина его скудного урожая лишила бы крестьян семян и заставила бы их голодать, что не принесло бы пользы хозяину. Другая проблема заключалась в том, что, кроме зерна, нельзя было сосчитать другие продукты, которые производили эти люди. Они зависели от скоропортящихся товаров, таких как рыба, дичь или ягоды, или от вещей, которые скрывались под землей, таких как корни и клубни. КакБандиты остановилисьОн стал местным лордом, превратив свою деревню в выращивание зерна и запретив фермерам выращивать другие виды основных культур. Осадив свою деревню и используя металлические инструменты, недоступные простолюдинам, силач получил новый источник власти над ними: только он мог рубить дерево, необходимое его подданным для их плугов, домов и лодок. Расплачиваясь наличными, он хранил зерно на случай угрозы голодной смерти или обменивал его на вещи, которые не мог достать на месте. При обложении пленного населения такому силачу нужен был независимый источник энергии, иной и более «пространственный», чем зерно. 3 Эксплуатируя и распределяя этот природный ресурс по своему желанию, он будет строить своюматериальная легитимность.
Мы читаем о нем в самых ранних письменных книгах по истории, сохранившихся на глиняных табличках. Гильгамеш — царь Урука, одного из первых городов Месопотамии. Устав от борьбы со своими подданными, Гильгамеш покидает город и завоевывает кедровый лес. Вырубая кедры и принося их драгоценную древесину в город, он обретает реальную власть: в этом разница между текущим ресурсом, таким как кедр, и диффузными ресурсами, такими как глина и зерно. История заканчивается, когда Гильгамеш строит из своего кедра особенные ворота и сказочный корабль. На борту своего корабля Гильгамеш переживает наводнение и возвращается в свой город, рассказывая новые истории и принося новые сокровища. А вот недавно найденная табличка, принадлежащая к тому же эпическому циклу, звучит грустно: «Друг мой, мы превратили лес в пустыню... Друг мой, мы срубили высокий кедр, верхушка которого упиралась в небо»4 .
Кукурузная гипотеза
Джеймс Скотт поднимает интересный вопрос: что сделало зерно центральной частью сельского хозяйства? Они сухие и пригодны для хранения, как и чечевица. На смешанном поле из зерна, бобов и овощей разные культуры созревают в разное время, и фермеры собирают их, когда они готовы. Это хорошо для жизни, но довольно непрактично для целей налогообложения. Таким образом, зерно подвергалось историческому процессу селекции, который устанавливал свои биологические часы таким образом, что бесчисленные колосья созревали одновременно. В древней Месопотамии поле созревшей пшеницы нужно было собрать за неделю. Тогда сборщик налогов мог проверить, подсчитать и оценить урожай. Он бродил по полям, оценивая урожай и относя свою долю (обычно десятину, но иногда и две десятины) в государственные склады. Сделав человека средством, новое государство не только заставляло крестьян пахать землю, но и диктовало, какие культуры им сажать. Власти игнорировали возражения или восстания крестьян и заставляли их переходить на зерновое хозяйство.
Урук и другие города-государства с оборонительными стенами, налогами и внутренней иерархией возникли около 3000 г. до н.э. в долинах Тигра и Евфрата. Подобные государства возникли на Ниле, затем на Инде и в Андах. Антрополог Роберто Карнейро указывает, что это были плодородные, но естественно изолированные районы, где, кстати, сельское хозяйство было более продуктивным, чем где-либо еще. 5 человек боролись за эти привилегированные места и переходили из рук в руки. Географическая изменчивость определяла формирование государств и их выживание.
В Месопотамии предпочтение отдавалось пшенице. Столетия орошения сделали почву все более соленой, и наследники Гильгамеша переключились на просо. Древние Афины полагались на зерно, доставляемое по морю из Египта и Сицилии. Китайские города нуждались в рисе. Еще в VI веке их снабжали каналы, по которым рис транспортировался на расстояние до 2000 километров. Пшеничный хлеб всегда был популярен в Европе, но ржаной хлеб прижился в северных регионах. Балтийская торговля рожью снабжала Голландию и Англию на протяжении сотен лет. Каналы, порты и зернохранилища были построены для облегчения этой торговли. Эти сооружения, соперничавшие с церквями и дворцами, были самыми сложными из тех, что мог построить человек в то время. Государство взимало налоги и гарантировало хранение зерна, а также брало на себя ответственность за обеспечение его населения во время войны или неурожаев. Многие революции, в том числе французская и русская, начались в ответ на опустошение государственных складов.
Уже сегодня четыре злака (пшеница, рис, ячмень и кукуруза) обеспечивают более половины калорий, потребляемых человечеством. Все они являются растениями, которые созревают одновременно и имеют длительный срок хранения, что делает их пригодными для коммерческих и налоговых целей. Но все они очень разные. В отличие от пшеницы или ржи, зерна риса легко готовятся, но рисовая мука плохо хранится. В Китае и других странах, зависящих от риса, ручных мельниц было достаточно, чтобы время от времени готовить блюда, для которых требовалась рисовая мука. 6 Для европейцев ветряные мельницы и вода для помола зерна олицетворяли техническое мастерство и историческое изменение.
севооборот
Продолжая миграцию голожаберных моллюсков из африканской саванны в леса и болота Евразии, цивилизация двинулась на север. На протяжении тысячелетий Средиземное море было центром торговли. В кризис 17 века эту роль взяло на себя Северное море. Роскошь Востока (шелк, сахар, хлопок) продолжала привлекать внимание. Но северные продукты, такие как деготь, конопля и селитра, сформировали грядущий мир. Протестантская Реформация и Тридцатилетняя война были общеевропейскими конфликтами между Севером и Югом; С тех пор север обычно побеждал. Вена отбила турок, но шведы захватили Прагу. Первые океанические империи, Португалия и Испания, искали колоний в южных морях. Голландия и Англия сосредоточились на торговле с просторами севера, от Архангельска до Ньюфаундленда, от Данцига до Бергена. Ганзейская, а затем голландская и английская торговля северными товарами (зерном, лесом, мехом, льном, пенькой, железом) перевешивала колониальную торговлю сахаром, чаем, хлопком и другими южными товарами. 7
Сожжение леса и расчистка земли дали немедленные результаты. Земля никогда не будет такой плодородной, как после того, как пепел распахнут. Агрономы XVIII века называли это законом убывающей рождаемости, экономисты — законом убывающей отдачи. Когда плодородие вашей земли снижается, вам нужно больше земли. Вырубка лесов в Европе была прямым следствием расширения выращивания зерновых. Но между лесом и полем всегда было третье пространство: пастбище, луг, болото. В поместьях Древнего Рима треть земли была необработанной, то есть не обработанной. Веками фермеры к северу от Альп возделывали залежи, сажали и собирали урожай, затем высаживали на землю скот и через несколько лет покидали поля и углублялись в леса. В начале 19 века четверть немецкой земли лежала под паром. История сельского хозяйства была процессом, посредством которого фермеры научились управлять необработанной землей, как использовать ее продуктивно.
В типичной североевропейской системе страна была разделена на три части. Осенью поле засевали пшеницей или рожью. Весной собирали урожай и засевали поле ячменем, овсом или бобами, которые служили кормом для скота. Так поле оставалось под паром в течение года. Таким образом, треть земли была непродуктивной, а обрабатываемые поля давали урожай в соотношении 4:1, т. е. на каждое посеянное зерно вырастало четыре новых зерна. Это была средняя производительность сельского хозяйства по всей Европе, от Италии до Скандинавии. Богатых урожаев можно было добиться только за счет внесения удобрений — навоза или ночной земли из городов. Интенсивное земледелие развивалось только на окраинах городов, у рынков.
Севооборот был главным фактором повышения урожайности. Он также поддерживал переход сельского хозяйства с зерна на волокна: шерсть, лен, коноплю. С каждого урожая крестьянин должен был кормить свою семью, а также платить своему господину и государству за землю и защиту. Это вынуждало его зарабатывать деньги, уменьшая долю сырых и скоропортящихся культур, которые он выращивал для заработка, и увеличивая долю сухих культур, которые он выращивал для торговли. Это был путь к богатству. Кустарная промышленность оставляла крестьянским семьям часть прибыли, которая в противном случае шла бы купцам и помещикам (см. главы 5 и 7). Но эта новая экономика продолжала зависеть от массовых поставок зерна из Пруссии, Польши и стран Балтии. 8-й
Землевладельцы Восточной Европы боролись с теми же проблемами управления зерном, с которыми столкнулись правители Месопотамии тысячелетия назад: низкая производительность, обширные транспортные пути и «ленивое» население с низкой мотивацией к работе и еще меньшим желанием работать. Но зерно не требовало много труда. В отличие от рабовладельца, удовлетворявшего все потребности своих рабов по своему усмотрению: в провизии, одежде, инструментах, помещик позволял крестьянам выживать за счет натурального хозяйства. Благодаря их одновременному созреванию зерновые культуры можно было сразу собирать и перерабатывать. В остальное время года крестьяне не работали на помещичьей земле. У них были сады, пастбища и ремесла. Помещик не вмешивался в эти мероприятия, а значит, крестьяне могли развивать их лучше и быстрее. Владелец также не заботился о сложных системах севооборота, необходимых для повышения производительности. Они только усложняли процесс сбора ренты, особенно когда знатный помещик правил заочно. Его коммерческие возможности зависели от близости его фермы к речной системе. Если ферма находилась менее чем в 10 или 20 милях от реки, торговля была невыгодной. Доход владельца зависел не от продуктивности его земли, а от близости реки и моря. Иностранные судовладельцы забирали большую часть прибыли и инвестировали ее в свои страны. Для народа эти достижения были потеряны. 9
Сельское хозяйство обеспечивало общую занятость, но оно не было постоянным или круглогодичным. Помещик должен был физически контролировать крестьян, чтобы заставить их работать, точно так же, как крестьяне заставляли работать своих лошадей. Но работа была сезонной. Люди работали в соответствии с годовыми ритмами подготовки почвы, посадки, сбора и обработки урожая. В начале ХХ века мужчины в русской деревне тратили на работу не более половины своего времени, женщины и молодежь - не более трети. Но во время жатвы, когда нужно было собрать весь урожай сразу, к делу присоединились все: мужчины, женщины и дети. Технологические инновации очень медленно изменили ключевые моменты этого цикла. Постепенная замена волов лошадьми была важным шагом. В Англии это произошло еще в 16 веке, в Европе значительно позже. Это изменение, как и многие подобные «улучшения», распространилось с запада на восток. Крестьяне выступили против этой замены, потому что знали, что в случае войны лошадей реквизируют. Хотя плуг на быках был медленнее, это был самый надежный вариант. Покалеченные лошади, обутые в башмаки, не могли тянуть плуг. Лошади увеличивались в весе и силе на протяжении веков, но это было результатом селекционного разведения, которое проводилось в кавалерийских конюшнях, а не в крестьянских загонах. Железо заменило дерево и помогло сэкономить силы, повысить производительность и добиться послушания крестьян. Железные подковы, железные плуги и железные кирки позволяли земледельцам копать глубокие борозды и осушать поля канавами. Преобразование военной техники в гражданское использование было наградой за непрекращающиеся налоги, реквизиции и жилье, которые государства-победители взимали со своего гражданского населения.
Севооборот с веками усложнялся. Впервые опробованная в Нидерландах, четырехпольная система распространилась в Англии, Швеции и Пруссии в 18 веке. Количество незалежных сельскохозяйственных угодий сокращалось вдвое в любой момент времени. Свекла и бобы с других полей, которые фермеры и их животные ели на месте, давали пшеницу, которую можно было продать в качестве товарной культуры. Повышенный спрос стал мощным стимулом для этих изменений: растущие города нуждались во все большем количестве товаров. Позже многопольная система становилась все более сложной. Некоторые агрономы пропагандировали севооборот семи и даже одиннадцати культур, но это не привело к большому скачку урожайности.
Трудности долгосрочного планирования очевидны для современного человека. В 1742 году губернатор Астрахани на юге России Василий Татищев призвал местных помещиков разделить свои земли на четыре части. «Первый — для ржи, второй — для яровой пшеницы, третий — для пара, четвертый — для выпаса скота... чтобы в очень короткое время вся земля обогатилась навозом и стала чрезвычайно полезной. . 10 Татищев был уволен со своего поста в Астрахани в 1745 г., через три года после того, как он написал свое «Наставление о четырехлетнем севообороте». Другой российский специалист по севообороту Андрей Болотов управлял подмосковным имением короны. Увидев передовую полевую систему в Восточной Пруссии, где он служил в Семилетней войне, Болотов застолбил семь полей в коронных имениях и заставил крестьян разделить их рвами. Через два года Болотова перевели на более выгодную должность, а поля вернулись в исходное состояние. Помещики и их приставы жаловались, что крестьяне ленивы, улучшений не делают, земля залеживается, урожай в полях гниет, дорог нет. Без транспортных путей не было смысла увеличивать производство зерна. Излишки зерна в основном шли на перегонку. Выяснилось, что усилия пристава по повышению крестьянской производительности привели лишь к удешевлению водки в деревенском трактире.
улучшения и инерция
Даже когда рынки были доступны, призыв на военную службу, реквизиция лошадей, проход или расквартирование войск, а также государственные планы модернизации препятствовали севообороту. Молодые и агрессивные европейские государства, наследники крестовых походов и религиозных войн, столкнулись с многочисленными опасностями: бунтами в деревнях, революциями в столицах, крестьянским саботажем в деревне. Сельскохозяйственные инновации пришли из Голландии в Англию, а затем обратно на восток. Каналы и дамбы, используемые для осушения полей, а также системы севооборота, в которых использовались корма для животных и широкое использование навоза, были импортированы из Голландии. Продуктивность земледелия вдоль прибрежной полосы везде была значительно выше, чем в центре. Портовые города расширялись, когда они располагались на перекрестках дорог, куда поступал один поток товаров из сельской местности, а другой — из колоний. К 1700 году в Амстердаме и Лондоне проживала одна десятая населения своих стран. Для этих торговых городов ключом к выживанию были «земли-призраки», природные ресурсы, лежащие за пределами их границ, но ставшие доступными для них благодаря торговле. * Севооборот требовал от земледельца совмещения многих навыков, ремесел и занятий. Если вы сравните экономическую жизнь европейского фермера с жизнью рабочего 19 или 20 века, например шахтера или фабричного рабочего, то придете к удивительному выводу: крестьянское хозяйство было более сложным, труд крестьян был более разнообразны, и их питание было лучше, чем у пролетариата. Сезонные изменения вносили разнообразие в сельскохозяйственные работы. Мозаика севооборота давала возможность избежать надзора.
В деревнях узкоспециализированные рабочие обрабатывали ценные оборотные ресурсы, часто привозимые издалека. Там было изобретено книгопечатание, действовали банки и строились корабли. Фермеры оставили свою землю в покое и оставили большие площади под паром. Мышцы человека дополнялись только мускульной силой крупного рогатого скота, но животные занимали большую часть пахотных земель. В начале 19 века английская ферма с 20 акрами пшеницы нуждалась в дополнительных 8 акрах для выпаса четырех быков, без которых нельзя было собрать урожай. В начале 20 века в Северной Америке было 25 миллионов лошадей и мулов: одна лошадь на трех человек. Для их прокорма требовалась четверть всей пахотной земли.
По словам историка Роберта Бреннера, сельское хозяйство в Европе пережило две классовые борьбы. В позднем средневековье, когда чума вызвала нехватку рабочей силы в деревне, западноевропейские крестьяне выиграли первоклассную войну и установили свое право менять работодателей и нанимать на работу, как горожане. Крестьяне в Восточной Европе проиграли эту войну и остались зависимыми как крепостные. В результате западноевропейские землевладельцы стремились сохранить рабочую силу за счет повышения производительности земли. Когда они потерпели неудачу, они начали второсортную войну. Теперь дворянство хотело, чтобы свобода договоров действовала в обоих направлениях, так что так же, как крестьяне имели право уйти по собственному желанию, помещики теперь также имели право выселять их и менять землепользование. или продать. В Англии эту войну выиграла элита. Дворянству было предоставлено право огораживать свои земли, вводить «улучшения» и избавляться от лишних крестьян, которые затем уходили в города. Во Франции во второй классовой войне победили крестьяне. Страна по-прежнему зависела от миллионов мелких фермеров, у которых не было причин вводить новшества, потому что даже улучшенную землю было трудно продать. 11 В Восточной Европе арендодатели управляли рынком недвижимости, хотя и с ограничениями. Землю можно было продавать только вместе с крепостными, а позже крестьян можно было продавать только вместе с землей. Эту землю было трудно сдать в аренду или заложить.
Было ли сопротивление крестьян современным эффективным стратегиям и преднамеренному саботажу «оружием слабых» (Джеймс Скотт) или неотъемлемым свойством крестьянства, «идиотизмом сельской жизни» (Карл Маркс)? Помещики и реформаторы обвиняли лень, как если бы она была свойственна сельской местности. Английская аристократия с подозрением относилась к праздности своих ирландских крестьян, но Роберт Мальтус связывал ирландскую праздность с картофелем: он был более производительным, чем зерно, но его было нелегко продать. Владельцы американских плантаций считали, что их черные рабы по своей природе ленивы. Адам Смит разработал теорию о том, что крестьянская лень возникает из-за отсутствия специализации. «Привычка скитаться… и бездельничать. 12
В 1920-е годы русский экономист Александр Чаянов охарактеризовал крестьянскую семью как «моральное хозяйство». В прошлом фермер зарабатывал столько, сколько считал нужным; он беспокоился о том, чтобы заработать меньше, но не был заинтересован в том, чтобы зарабатывать больше. Такое отношение не было свойственно русскому крестьянину. Напротив, Чаянов показал, что швейцарские и немецкие фермеры также не имели стимула к получению прибыли и избегали риска. Чаянов видел, например, что крестьянин добровольно ухаживал за некоторыми коровами, содержание которых «практически ничего не значило». Но выращивание большего количества коров требовало больше работы, чем фермеры были готовы вложить. Крестьяне большую часть года были безработными: работа на полях средней полосы России занимала не более четверти их времени. Крестьяне использовали свободное время и освоили производство таких товаров, как полотно на экспорт. Но даже богатея, они не отказывались от натурального хозяйства, которое функционировало как саморегулирующийся механизм, сродни термостату. Чтобы торговать, вам нужен излишек, но верно и обратное: без торговли нет излишка. Так устроена природа, и главная забота фермера не в том, что делать с излишками, а в том, как избежать дефицита. Фермер работал не для того, чтобы заработать деньги, а для того, чтобы выжить; не для максимизации прибыли, а для того, чтобы заработать достаточно, чтобы жить. 13 Хотя специализация всегда была самым эффективным решением, хозяйства оставались диверсифицированными: даже если их основной продукт, например, зерно или шерсть, успешно торговали на рынке, они все же производили многое другое: овощи, мясо, сено, которые потребляли сами. . Производство этих товаров не учитывалось в бухгалтерском учете и не облагалось налогом. Натуральное хозяйство не имело значения ни для государства, ни для землевладельцев, но было необходимо для выживания крестьянства. Сезонный характер многих важных работ делал нецелесообразным вложение средств в дорогостоящее оборудование. Циклическая жизнь природы была чужда человеку, речь шла о стабильности и расширении. Тем не менее, городская жизнь требовала запасов зерна, дров и многого другого, что могли достать только крестьяне.
Доставка столиц
Столицы, центры торговли и места силы росли так быстро, что далеко превышали ограниченные возможности соседних стран по их поддержке. Для большинства из них движущим фактором была торговля волокном, металлами и готовыми изделиями, а нехватка зерна и леса — движущим фактором развития. От Венеции до Санкт-Петербурга полные зернохранилища символизировали стабильность власти, как и в городах Месопотамии тысячелетия назад.
В середине 17 века Париж ежегодно потреблял 3 миллиона бушелей зерна, Амстердам — 1,5 миллиона и Рим — 1 миллион. Перевезти такое большое количество зерна на повозках было невозможно: все растущие города находились у моря или судоходных рек. Нехватка зерна была постоянной проблемой для средиземноморских городов. Еще в 16 веке голландские корабли привозили зерно из стран Балтии и плавали по Европе. Амстердам снабжался польскими землями вокруг Данцига, а Стокгольм зависел от полей Ливонии и Эстонии. Поставкам Лондона способствовало осушение болот Восточной Англии и создание крупных ферм на мелиорированных болотах. Париж снабжался Сеной и каналами, построенными Кольбером. Завершенная в 1734 г., эта сеть лишила французские провинции снабжения, а местные волнения сопровождали рост столицы. 14
Доставка зерна в новую столицу, Санкт-Петербург, стала бы постоянной проблемой для Российской империи. Заняв в 1703 году дельту Невы, Петр I оценил ее сходство с обстановкой в Амстердаме, где он провел лучшие годы своей юности. Балтийский путь в Европу был в три раза короче Беломорского пути вокруг Скандинавии. Стремясь присоединиться к торговле с Севером, недавно провозглашенная империя сделала эту только что завоеванную шведскую колонию своей столицей и переселила туда тысячи людей. Он должен был обеспечить их зерном и другими предметами первой необходимости.
Плодородная земля была далеко. Невысокие (200 м), но широкие (500 км) высокогорья Центральной России отделяют бассейны Балтийского и Белого морей от бассейнов Черного и Каспийского морей. Его холмы составляли сердце Московского государства - они стали бичом Петербургской империи. На юге империи были черноземы, которые давали отличные урожаи. Строительство короткого соединительного канала длиной всего 2,8 километра позволит создать почти 1000-километровый непрерывный водный путь, соединяющий торговую столицу с ее сырьевой базой, Балтийское море с Каспийским морем, рынки Европы с сокровищами Азии. Отвергнув предложения иностранных авантюристов, Петр предоставил Михаилу Сердюкову (1678-1754) концессию на строительство Вышневолоцкого канала. Сердюков, монгольский заключенный из сибирской страны, которого, как и многих преуспевающих русских бизнесменов, подозревали в ереси древней веры, выучил себя, изучая по каналам французские книги. Ее канал Вышний Волочек имел успех. * Используется для доставки зерна в столицу почти 200 лет, до появления железной дороги. Но груз не мог идти в обратном направлении, против течения, поэтому цены на привозные ткани в русских губерниях были в несколько раз выше, чем в Петербурге.
Получив свой канал, Петр ввел запретительные пошлины на вывоз пеньки и меха из Архангельска. 15 Население Петербурга быстро росло и к 1790 г. превысило население Москвы. Массовый приток солдат и крестьян, необходимых для продолжения строительства города, только усугублял нехватку хлеба. Но фермы вокруг столицы не занимались выращиванием ржи. Финские крестьяне продавали в городе мясо, молоко, сено и дрова, покупали хлеб. С юга привозили всю рожь для простолюдинов, пшеницу для богатых, овес для лошадей и пеньку для канатов для кораблей. Транспортные расходы диктовали потребительские цены. В петровские времена ржаная мука стоила в Петербурге в четыре раза дороже, чем в Москве. Петербург быстро превратился в город вопиющего неравенства, описанного классиками русской литературы. Но до 20 века в Петербурге не было таких хлебных бунтов, как в Париже или Лондоне.
Путь от Зернового до новой столицы был долгим: 2000 километров. Из Казани и южных степей вдоль Волги баржи или конные возы тянули баржи с зерном. Если повезет, зерно будет доставлено в столицу через шесть месяцев; Если что-то пойдет не так, это может занять год. Груз может сгнить в пути или корабль может затонуть. Муку было легче транспортировать, чем зерно. Измельченный на месте, он был упакован в берестяные корзины, в каждой из которых было от 120 до 160 килограммов муки. Осенью или зимой корзины с мукой доставляли с мельниц на зерновые доки на телегах или санях. Буксиры барж тянули баржи вверх по реке; 60 человек тянули баржу с 2000 корзин. На мелководье у Рыбинска корзины приходилось нести на небольших лодках. Как и корзины, эти лодки продавались в Петербурге на дрова. Короткий канал, один из самых загруженных торговых путей в мире, был узким местом для всей системы. Лодка, застрявшая на свалке, может остановить движение на неделю. До 19 века новые водные пути не строились. 16 Тем временем площадь пахотных земель во вновь заселенных районах Украины и юга России удвоилась. Проблема империи заключалась в том, что на юге некому было продать зерно, а на севере его было негде купить. Не имея возможности добраться до зерна на Украине, правительство отправило Мухаммеда на гору и охраняло там четверть русской армии.
После 1850 года Санкт-Петербург был вторым по численности населения в Европе после Парижа. Развитие черноморских портов принесло украинское зерно в Европу. Но только железные дороги создавали национальный хлебный рынок, и значительная часть российского хлебного экспорта проходила через Петербург. Вмешательство государства внесло решающий вклад в этот успех. Хотя зерно в основном выращивали частные производители и цена на хлеб свободно колебалась, только государство могло развивать инфраструктуру. Когда цена товара определяется не себестоимостью производства, а стоимостью транспортировки, государство играет решающую роль в создании рынка.
Война и картошка
Революция в европейском сельском хозяйстве происходила как раз тогда, когда была открыта Америка и ее величайшее сокровище — картофель. По примеру инков испанцы раздавали картошку рабочим на серебряных рудниках Потоси. Их корабли привезли картофель обратно в Европу. Привыкшие к чистоте зерна европейские фермеры были в ужасе от грязного картофеля странной формы. Во Франции считалось, что он вызывает проказу, но в других странах он считался афродизиаком. В Ирландии картофель появился, как только англичане колонизировали страну в 16 веке. Уолтер Рэли мог бы представить его там. В 1594 году он искал золото в Южной Америке; Не найдя его, он написал книгу об Эльдорадо. Королева Елизавета подарила ему табачные плантации в Вирджинии и земли в Ирландии, также называемые плантациями. В 1602 году Рэли продал свои ирландские плантации Ричарду Бойлю, отцу знаменитого химика. Картофель там уже выращивали в больших масштабах. Католики восстали, англичане подавили восстания, а ирландцы обнаружили стратегическое превосходство картофеля. Враг вытоптал их посевы и украл зерно из их амбаров, а низкая картошка лежала на земле, ожидая своего законного хозяина.
Картофель содержит в семь раз больше влаги, чем пшеница, и поэтому подвержен гниению. В результате картофель остался незамеченным для казны и спас миллионы фермеров. Акр картофеля мог накормить десять человек, что в пять раз больше, чем акр пшеницы. Обнаружив картофель на своей земле, Фридрих II заставил своих крестьян сажать картофель на своих полях под паром. В результате фермеры использовали меньше зерна и платили больше налогов. Население росло благодаря картофелю, и это было давней целью прусской короны. Картофель помог Пруссии пережить многочисленные войны. 17 Следуя примеру Фридриха, европейские монархии распространили картофель по всей Северной Европе. Картофель и севооборот были основными причинами демографического взрыва в Европе в 19 веке. Болезни зерна сильно отличаются от болезней картофеля, которые помогли стабилизировать урожай. Без картофеля не было бы ни урбанизации, ни промышленной революции. В 1830-х годах крестьяне в центральных губерниях России восстали против картофеля, навязанного им помещиками, чтобы получить больше дохода от своих «пустошей». С другой стороны, в Ирландии землевладельцы жаловались на «усталость фермеров», которую они приписывали плохой урожайности своего картофеля. Несомненно, картофель в земле спасал крестьян от голодной смерти в неурожайный год. Возможно, поэтому советская коллективизация привела к более жестокому голоду в черных землях, зерновых районах Украины, чем на севере России, где выращивалось больше овощей. По всей Европе выращивание картофеля увеличило посевные площади на четверть. Затем, с появлением тракторов и моторизованных транспортных средств, еще четверть земли была освобождена для кормления лошадей. Расширение сельского хозяйства совпало с расширением промышленности.
пространство и сила
Накануне современности экономика Европы зависела от сотен городов, окруженных зелеными поясами. Основной путь торговли пролегал по воде. На каналах, построенных в Голландии, одна лошадь могла тянуть такую большую баржу, как пятьдесят лошадей тянут хорошую дорогу. Благодаря своим рекам и морским берегам Польша была основным поставщиком зерна в Нидерланды. Производительность была низкой, но Польша предоставила Нидерландам большое количество «призрачных акров»: почти 2,5 миллиона гектаров пахотных земель, что составляет половину площади современной Голландии, по словам историка Яна де Фриза. Однако только 5% пшеницы и 12% ржи, выращенных в Польше, были экспортированы. Все остальное съедалось на месте или сохранялось в виде семян. Чтобы увеличить свой доход, помещик должен был еще больше сократить потребление своих крестьян, но они едва могли выжить. Экспорт зерна подпитывал процветающую голландскую культуру, но привел к крепостному праву в Польше. 18
В то время как большие города все больше и больше зависели от внешней торговли, страна зависела от ближайшего города. В 1826 году мекленбургский землевладелец Иоганн Генрих фон Тюнен показал, что доход от сельского хозяйства зависит не от земли или мастерства фермера, а от расстояния от фермы до ближайшего города. в твоей книгеизолированное государствофон Тюнен построил формальную модель отношений между городом и деревней. В этой модели каждый город окружен концентрическими кольцами сельскохозяйственной деятельности. Внутреннее кольцо образуют окружающие фермы, производящие овощи, молоко и мясо для городских рынков. В городе они стоят дорого, но выгоду от этих скоропортящихся продуктов получают только ближайшие фермеры. Они не практикуют севооборот, потому что удобряют землю ночной землей, которую получают из села. Следующее кольцо составляют фермы, снабжающие город пшеницей и рожью. Чем ближе ферма к городу, тем дешевле транспортные расходы; Поместье фон Тюнена находилось в 8 км от Ростока, так что он знал, о чем говорил. Если в радиусе 10 немецких миль (75 километров) от городского рынка есть ферма, упряжки лошадей идут туда и обратно в течение четырех дней. Лошадей надо кормить. По расчетам фон Тюнена, они съели бы восьмую часть зерна, доставленного в этом путешествии. Лошади доставляли зерно с ферм более чем в 50 немецких миль от города и съедали весь груз в пути. Лесной массив находится в третьем кольце, на периферии. Цены в городе раздвигают границы аграрных поясов: чем выше цена на зерно, тем больше пашня, а дрова будут далеко. 19 Вот как фон Тюнен проверял теорию земельной ренты: она определяется не продуктивностью земли, как думал Рикардо, а расстоянием земли от рынка.
Зерно является самым богатым из всех основных ресурсов после воздуха и воды. Однако он стал предметом протекционистских законов, которые ограничивали свободную торговлю во имя безопасности. Интересы производителей зерна, желавших поднять цены, столкнулись с интересами потребителей, умиравших от голода. С окончанием наполеоновских войн и демобилизацией войск по всей Европе спрос на зерно сразу упал. В Англии парламент землевладельцев решил защитить рынок и проголосовал за хлебные законы, ограничивавшие импорт зерна. Цены на промышленную продукцию упали, но цены на зерно и муку стабилизировались. Рабочие хлопчатобумажной фабрики не могли заработать достаточно, чтобы купить еду, и в Лондоне вспыхнули беспорядки. В 1815 году на отдаленном острове Сумбава в Голландской Ост-Индии произошло извержение вулкана Тамбор. Результатом стал «год без лета», когда урожаи были катастрофическими. Группа журналистов и интеллектуалов из хлопкового города Манчестера защищала «хлопковый интерес» от «кукурузного интереса» и призывала к свободному рынку. Лидером движения был Ричард Кобден, владелец прибыльной ситцевой фабрики. Свободная торговля, писал Кобден, — это секрет прочного мира, потому что все нации будут так же заинтересованы в процветании других наций, как и в своем собственном. Для поколения, пережившего наполеоновские войны и континентальную блокаду, это видение было неотразимым. В 1841 году премьер-министром стал Роберт Пил, читатель Адама Смита и сторонник свободной торговли. Он был сыном текстильного магната, первого главы правительства, чье богатство было связано с хлопком, а не зерном или сахаром. В 1846 году в Ирландии начался Великий голод после уничтожения урожая картофеля. Один и тот же сорт, монокультура, был посажен по всему острову, и чума распространилась со скоростью лесного пожара. Часть британского зерна отправилась в Ирландию, что помогло Пилу отменить законы о кукурузе. Споры о преимуществах свободной торговли перед меркантилизмом привели к победе лобби свободной торговли.
Карл Маркс переехал в Лондон в 1849 году, и дебаты о хлебном законе помогли ему сформулировать свое видение классовой борьбы. Падение цен на зерно привело к разорению арендаторов. Эффект был аналогичен предыдущим ограждениям земель: безземельные крестьяне переезжали в промышленные города или эмигрировали. В сельской местности экономия на масштабе помогла выжить крупнейшим фермам. Чтобы облегчить продажу земли и слияния, правительству пришлось создать свободный рынок земли и отменить права наследования и облигации. К этому давно призывают радикальные сторонники Бентама и Кобдена. Это была победа интересов промышленности над интересами сельского хозяйства, металлов и текстиля над зерном и сахаром.
Отмена хлебных тарифов в Англии привела к резкому росту цен на континенте. Благодаря железным дорогам и пароходам экспорт зерна из Америки и России резко увеличился, а цены на зерно упали. В конце 19 века практически во всей Европе практиковался продовольственный протекционизм, который в основном заключался в тарифах на ввоз зерна. Воздержались только наиболее промышленно развитые страны — Великобритания и Бельгия. В 1880-х годах Великобритания импортировала 65% своей пшеницы и платила за нее промышленными товарами. Накануне Первой мировой войны русские фермеры собирали в три раза меньше пшеницы с акра, чем английские фермеры, но пахотные земли не отставали от роста населения и расширения железных дорог. 20 Премьер-министр России Сергей Витте, бывший железнодорожник, перенес британский меркантилизм с моря на материк. Его план сработал: благодаря железным дорогам и низким тарифам рост торговли зерном составил более половины роста всей экономики. Но после войны мировые цены на пшеницу снова упали. Историк экономики Дэвид Аллен характеризует позднюю Российскую империю как уникальный товарный бум.
Сельскохозяйственные эксперименты советских властей вызвали массовый голод. Коллективизация сельского хозяйства принесла неурожаи, экологическую разруху и массовый голод. Дела пошли настолько плохо, что в 1982 году Коммунистическая партия проголосовала за продовольственную программу, которая предусматривала ежегодную закупку большого количества зерна в обмен на нефть. СССР распался, и его правопреемница Российская Федерация стала крупным экспортером зерна. Хотя,нефтедобычаэто просто еще один способ превратить масло в пищу (см. главу 13). К началу 21 века двойное действие сельскохозяйственных субсидий и энергоемких технологий воспроизвело советскую продовольственную программу во всем развитом мире.
Орехи
Орехи
1 блат,Не желая этого.2 Кант, «Предположения о начале человеческой истории»; Олсон,Логика коллективных действий.3 Олсон, «Космос, сельское хозяйство и организация». 4 Аль-Рави и Джордж, «Назад в кедровый лес», с. 83.5 Карнейро, «Теория происхождения государства». 6 Померанц,большое отклонение.7 Де Врис,Экономика Европы во время кризиса.8 Де Врис,Голландская сельская экономика в золотой век.9 Тунец,изолированное государство; Маловист, «Польша, Россия и западная торговля в пятнадцатом и шестнадцатом веках»; Луна,русское крестьянство.10 Шелестов,Economico vozzrenia pervykh russkikh agronomov, стр. 153, 201.11 Астон и Филпин, 153;Дебаты Бреннера.12 герреро,Исследование о природе и причинах богатства народов, P. 19.13 Chayanov,Крестьянское хозяйство.14 Каплан,Хлеб, политика и экономика в царствование Людовика XV; Каплан,Парижские пекари и хлебный вопрос0,15 Джонс,хлеб на воде.16 Эбенда. 17 Макнил, «Фридрих Великий и распространение картофеля». 18 Де Врис,Голландская сельская экономика в золотой век; де Врис и ван дер Вуд,Первая современная экономика.19 в Туне,изолированное государство. Чаянов считал образцовой эрудицию фон Тюнена, а Бродель сравнивал его с Марксом. См. также Парр, «Упущенные аспекты системы фон Тюнена» 20, Аллен,От фермы до завода.
ТРИ
остаток инородного тела
Антропологи не могут прийти к единому мнению, были ли наши предки всеядными или трупоядными, или же они предпочитали моллюсков. Позже люди пристрастились к мясу и молоку. Для кормления животного требуется много земли, больше, чем нужно, чтобы прокормить человека. Но выращивание скота требует меньше труда, чем земледелие. В монгольской степи два пастуха верхом могли присмотреть за стадом из 2000 овец. Туркменский пастух с помощником мог пасти стадо из 800 быков и коров. Охота требует еще меньше труда и, следовательно, больше земли. В Европе охота оставалась привилегией знати. Австрийские Габсбурги до конца были глубоко привязаны к этому странному времяпрепровождению; даже во время Первой мировой войны их охотничьи трофеи исчислялись тысячами. Если верно, что избыток, избыток необходимого определяет политическую власть, то коллекции охотничьих трофеев иллюстрируют этот тезис, равно как и гаремы восточных султанов.
Мясо
Животные находятся на вершине пищевой цепи, и калория мяса всегда была дороже, чем калория растительной пищи. Употребление мяса было привилегией элиты во многих культурах. Мясо редко было доступно для массового потребления: это была экономика подарков в действии. К мясу подавался алкоголь, и все мероприятие было праздником, общим выбросом физической и сексуальной энергии.
Все мировые религии, кроме зороастризма, окружили потребление мяса различными запретами. В Индии запрещено есть коров; на Ближнем Востоке запрещены свиньи; Собак и лошадей исключили из рациона на Британских островах. Антропологи предполагают, что эти табу следуют правилу, согласно которому съедобность обратно пропорциональна человечности. 1 В некоторых культурах лошади считаются гуманными и непригодными для употребления в пищу, в то время как в других культурах такой статус имеют коровы. Длительное голодание (регулярное воздержание от мясных и молочных продуктов) было принято католицизмом и православной церковью. На протяжении тысячелетий эта практика доказывала, что растительная диета полезна для физического здоровья.
Мясо быстро портится, что делает его непригодным для дальней торговли. Сушка, копчение или заморозка мяса сделали его товаром. Веками британский флот питался соленой говядиной и ромом, что привело к цинге, которую моряки считали серьезной формой морской болезни. Крестьяне сосредоточились на шкурах и шерсти: их можно было сохранить и продать, а мясо ели в помещении. Здесь также решающим фактором было расстояние до города. Мясо можно было продать, если рядом с городом была ферма, но каждая лишняя миля урезала прибыль, особенно если его приходилось перевозить по суше. Продажа колбасы и сыра имела экономический смысл, если их можно было транспортировать по воде, предпочтительно по каналу. Альтернативой была доставка на рынок живого скота, но это также влекло за собой потери в зависимости от расстояния.
Высокая кухня была неизвестна в Европе до 15 века. Азия была здесь дальше, чем с другими предметами роскоши. Но Западная Европа ела больше мяса, чем Восточная Европа, и намного больше, чем Китай. Обезлюдевшая от чумы Европа в Средние века была богата мясом. Стада рогатого скота привозили в Венецию на кораблях из Далмации или доставляли в Германию по суше из Венгрии. Такое стадо может содержать до 20 000 быков. Конечно, с таким количеством скоропортящихся продуктов могли справиться только крупные города. Высшие классы ели больше мяса, чем низшие, а в столицах потребляли больше мяса, чем в провинции. В Париже 16 века свинина считалась едой для бедняков; Купцы и дворяне предпочитали оленину. В охваченном кризисом 17 веке потребление мяса было ниже, но все же составляло в среднем 20 кг в год. Накануне Французской революции средний парижанин потреблял в три раза больше мяса, чем его средний соотечественник из провинции. два
Многие штаты рассматривали контроль над поставками зерна как свою стратегическую цель, но мясу редко уделялось такое же внимание. Роберт Мальтус считал роскошью стада молочного и мясного скота. Земля, отданная животноводству, больше не производит пищу, но ее запасы уменьшаются. Вегетарианские активисты последовали его примеру, подсчитав, что если люди перейдут с плотоядного на вегетарианское питание, количество еды на гектар увеличится в десять раз; Они требовали, чтобы пастбища были отданы под сельское хозяйство. 3 Но малонаселенные земли Нового Света предлагали беспрецедентные возможности для выпаса скота. В конце 19 века по аргентинским равнинам бродили миллионы полудиких коров и быков. Единственными товарными частями были дубленые шкуры. Гаучо съел языки, а освежеванные трупы оставил койотам. Это изменилось благодаря открытиям Юстуса фон Либиха.
Основоположник органической химии Либих вспоминал страшный 1816 год, когда Европа не видела солнца из-за извержения вулкана на далеком острове в Азии; в Дармштадте, где он родился, люди умирали от голода. Вся его дальнейшая работа будет связана с едой и удобрениями. В 1847 году Либих изобрел способ производства мясного экстракта, который он разлил в стеклянные бутылки; Из 30 килограммов мяса давали килограмм экстракта, густого, как сироп, и очень хорошо хранящегося. 4 Первый завод был построен в Уругвае; Продажи в Европе были хорошими. Затем Либих изобрел бульонный кубик и способ консервирования мясных консервов. Аргентина и Уругвай пережили беспрецедентный бум; Больницы, армии и европейская беднота получили новый источник помощи. Поэтому бойни в Чикаго изобрели способ замораживания мяса. Холодильные агрегаты размещались на рельсах или устанавливались в трюмах кораблей. Позже были выпущены холодильники меньшего размера для домашних кухонь. Замороженное мясо изменило жизни миллиардов людей. Дефицитный и дорогой ресурс, когда-то доступный только элите, стал товаром. Такие изобретения питали растущие города, порождали новые потоки товаров, создавали новые состояния. Только в этот момент междугородняя торговля начала конкурировать с местной торговлей. В 1930-х годах два шведских экономиста, Эли Хекшер и Бертил Олин, описали этот эффект; построенная ими модель использовала старые факторы производства, землю, труд и капитал и допускала торговлю на дальние расстояния. 5 Однако модель не учитывала затраты на новые экономические чудеса: выбросы от сжигания угля и загрязнение от отходов упаковки.
вегетарианство
Особая часть мясной истории – воздержание от него. Евреи просто воздерживались от употребления в пищу свинины, но апостол Павел писал римлянам, что Иисус не одобрял всякого употребления мяса. Святой Иероним считал, что до потопа люди не ели мяса и не пили вина. В эпоху Возрождения вегетарианство ассоциировалось с пифагорейской традицией, обещавшей владычество над природой и бессмертие тела. После этого многие масоны воздерживались от употребления мяса. Самым успешным сторонником воздержания от мяса в 18 веке был итальянский врач Антонио Кокки, член Королевского общества и основатель первой масонской ложи во Флоренции. Основываясь на опыте врачей и путешественников, он впервые показал, что цинга вызывается матросским пайком, состоящим из соленого мяса. Преодоление цинги было одним из величайших достижений эпохи Просвещения.
В Британской империи вегетарианство ассоциировалось с индуизмом, который часто пропагандировали репатрианты из колоний. Джон Холуэлл, губернатор Бенгалии, был вегетарианцем. Выйдя на пенсию, он пропагандировал вегетарианство и пытался доказать, что индуизм является корнем христианства. 6 Такое вегетарианство было проявлением положительного ориентализма, в котором центр — Лондон и Манчестер — подражал периферии — Индии. В Европе вегетарианство считалось английской причудой. Первое движение образа жизни, вегетарианство, возникло среди элиты, завоевало средний класс и впитало в себя другие новые идеи. Как писала одна лондонская газета в 1878 году: «Действительно, вегетарианство, кажется, так или иначе связано со всевозможными странными «измами»...толькоПосетитель почти наверняка будет иметь странные новые взгляды на политическую экономию, станет членом Общества психических исследований, будет носить шерстяную одежду, откажется от бритвы или будет носить мягкие и безобразные шляпы»7. Русские и американцы ассоциировали вегетарианство. с простой жизнью, отказом от роскоши и любовью к природе. Народные секты - русские хлысты, американские шейкеры - мяса не ели. Анри Торо и Лев Толстой приводили схожие аргументы в поддержку вегетарианства: мясо было символом роскоши, похоти и неравенства между людьми. Вегетарианство было целью идеологической борьбы, а также личного выбора. По обе стороны грани между добром и злом были известные вегетарианцы: Шелли и Вагнер, Ганди и Гитлер.
В 21 веке эта дискуссия приобрела другое измерение. На мясные и молочные продукты приходится лишь 18% мирового потребления калорий, однако на их производство приходится 60% выбросов CO2 в сельском хозяйстве. В результате животноводство вызывает больше выбросов, чем все виды транспорта вместе взятые. Например, говядина дает только 3% калорий в рационе американцев, однако выбросы от животноводства составляют половину всех сельскохозяйственных выбросов США и потребляют большое количество нефти и земли. , Говядина должна быть дорогой, но фермерские субсидии снизили ее цену вдвое на потребительском рынке. Правительства напрямую финансируют один из основных источников загрязнения на планете. Если человечество откажется от мяса и молока, три четверти нынешних сельскохозяйственных угодий станут бесплатными. Кроме того, будет доступно больше воды: на животноводство приходится треть потребления воды во всем мире и более половины загрязнения воды. 8 Единственным шансом прокормить растущее население планеты и одновременно сократить выбросы является радикальное сокращение (до 40%) животноводства в странах Глобального Севера. Это реальная цель: за последние пятьдесят лет потребление говядины уже упало на треть, отчасти благодаря пропаганде «сумасшедших» вегетарианцев.
Ученые не считают, что животный белок имеет какие-либо преимущества перед растительным белком, хотя есть много недостатков: для производства килограмма белка из гороха требуется в пятьдесят раз меньше земли и производится в двенадцать раз меньше выбросов, чем при его производстве из крупного рогатого скота. . Если вы станете строгим вегетарианцем, ваш личный вклад в загрязнение окружающей среды уменьшится больше, чем если вы перестанете летать или пересядете с дизельного автомобиля на электромобиль. Переход на веганскую диету для всего человечества не будет дешевым; Но мир платит полтриллиона долларов в год в виде сельскохозяйственных субсидий, и политическая воля может использовать эти деньги для восстановления сельского хозяйства. Ученые предлагают делать это поэтапно, перенаправляя субсидии и вводя налоги на выбросы углерода. К мясу и молоку относятся так же, как к табаку и алкоголю, которые облагаются высокими налогами. Полки супермаркетов забиты растительными альтернативами молоку. Веганы — это в основном молодые люди с высшим образованием, и непонятно, как веганство может стать массовым движением. Привлечь людей к сахару, чаю или опиуму было легче, чем к молоку и свежим овощам (см. главу 4).
Пез
В 1784 году Государственная палата Массачусетса решила разместить над камерой резьбу по дереву с изображением трески «как напоминание о важности промысла трески для благосостояния этого Содружества». Треска, основной источник белка в колониальной Америке, была незаменима в качестве источника пищи для рабов на Сахарных островах и католиков во время их постов. Биология трески означает, что ее можно поймать, сохранить и съесть в больших количествах. Каждая рыба весила 10-12 килограммов и даже больше. Его мускулистая, нежирная мякоть позволяла легко сушиться и содержала 80% белка, что намного больше, чем вяленая говядина. Сушеную треску можно было годами хранить в трюме корабля и перевозить в любую точку мира. Жирная рыба, такая как сельдь, не подходила для сушки. Его нужно было коптить или мариновать, а это означало, что его было труднее транспортировать или он плохо хранился.
Техника ловли была проста. Треску ловили самодельными снастями и наживкой из рыбьих кишок предыдущего улова. Оглушенную рыбу вскрывали, щедро солили и сушили на солнце и ветру. Это можно было делать прямо на палубе, но крупный улов приходилось выгружать и сушить на суше. Треску обрабатывали отдельно. Он производил масло, которое использовалось для смазки якорей, а позже для смазки паровых двигателей. В Италии и Испании треска –треска– до сих пор считается традиционным блюдом. Индустрия процветала благодаря необычайно плодородному репродуктивному циклу трески: в среднем самка трески производит 3 миллиона икринок. Море принадлежало всем, но рыба принадлежала этому рыбаку. Чтобы получить деньги, рыбак отрезал языки всей пойманной им рыбе и собирал их в ящик на палубе.
Европейцы начали пробовать вяленую треску на северном побережье Скандинавии еще в 13 веке; вскоре он стал одним из основных продуктов Ганзейского союза. В то время как в Северной Европе предпочитали маринованную в рассоле сельдь, вяленая треска была более популярна в Южной Европе, а затем и в Америке. С 16 века баски регулярно ловили рыбу возле Ньюфаундленда. Они организовали треугольную торговлю испанской шерстью в Англию, английской шерстью и промышленными товарами в американские колонии и на обратном пути треской в северную Испанию: одна из таких поездок длилась год. 9 Большая часть прибыли досталась судовладельцам: им принадлежали самые большие дома в Бостоне, Салеме и других портах. Британский капитал прибыл в 1640-х годах, и образовался новый треугольник: английские корабли разгружали готовые товары и соль в Бостоне и отправляли грузы трески на Ямайку и другие атлантические острова, где загружали сахар для плавания. . Треска исчезла из прибрежных вод, всегда благодаря общественным ресурсам. Шхуны Бостона продолжали выходить в море вплоть до Ньюфаундленда. Риски быстро росли, росли и страховые взносы. Это сделало рыбаков еще более зависимыми от торговцев в плане кредитов или припасов. Посреди океана они сушили треску на своих лодках. Это привело к большому количеству некачественной сушеной трески, подходящей только для рабов на Сахарных островах. Когда американские корабли отходили от британских кораблей, снабжавших Вест-Индию, они доставляли промышленное количество патоки в Бостон, где, вопреки меркантилистским законам о судоходстве, перегоняли ром. Хуже того, американские рыбаки продавали свою треску в Сен-Доминго, Гаити и других французских колониях и покупали там дешевую патоку. В ответ английский флот начал захват американских кораблей.
Меркантилистский закон в первую очередь защищал интересы помещиков и сахароторговцев, которые противостояли интересам рыбной промышленности. После окончания Семилетней войны парламент ввел гербовый сбор, по сути налог на труд. В американских колониях этот налог нужно было платить со всех сделок, контрактов и завещаний. В качестве меры по борьбе с контрабандой Лондон отправил в Атлантику дополнительные корабли. Это вызвало протесты с его знаменитым лозунгом «Нет налогов, нет представительства». Протестующие захватили торговые суда в гавани Бостона и выбросили за борт ящики с чаем. Выбор был весьма символичен: чай был единственным британским продуктом, которого не было в американских колониях. Во время Войны за независимость рыболовецкий флот Новой Англии снабжал революционные войска порохом, ромом и провизией из Вест-Индии, помимо обычной сушеной трески. Во время мирных переговоров одним из наиболее обсуждаемых вопросов переговоров были права на рыбную ловлю в Ньюфаундленде. Наконец, в 1783 году американцы заявили о своих правах в Парижском договоре. Всего через 200 лет после того, как правительство Канады ввело мораторий на ловлю трески у берегов Ньюфаундленда.
Рыба и мясо имеют парадоксальное качество. На любом рынке свежее мясо дороже замороженного. Но для производства замороженного мяса требуется больше капитала и труда. Это также относится к рыбе и некоторым другим скоропортящимся продуктам: свежая стоит дороже, чем консервированная, местное производство стоит дороже, чем продукт, доставленный издалека. Экономист скажет, что, когда мы платим за кусок свежего мяса или свежей рыбы, мы на самом деле платим не только за него, но и за все выброшенные части. Этот парадокс является одной из характеристик современной жизни. Только при оплате местного скоропортящегося продукта мы добавляем к стоимости поиска и обработки единицы стоимость аналогичных единиц, которые покупатель не хочет видеть или слышать.
Для
После огня и камня кожа была третьим важным элементом для выживания первобытного человека в холодном климате Европы. Даже необработанные теплые шкуры волков, бизонов, оленей и овец использовались в качестве подстилки, одеял или частей убежища. Шкуры можно было разрезать обсидиановым лезвием и сшивать вместе в одежду и обувь с помощью костяной иглы и высушенных сухожилий. Благодаря этим элементам люди смогли продвинуться дальше в северные леса и находили там больше животных с мехом. Прошли века и римские солдаты поразились меховой одежде германских варваров. Но римляне также начали носить меха, когда они двинулись на север. Постепенно мех стал товаром, источником дохода и конвертируемой валютой в северных странах.
белка
В восточнославянских языках первым словом, обозначающим денежную единицу, было «куна» — соболь. Основанный викингами город Новгород, первая организованная держава на территории современной России, использовал миллионы беличьих шкур для одежды и торговли. Местные силачи просили у крестьян в своих владениях выдавать им шкуры в качестве платы за аренду. Позже в поисках этой белки они колонизировали всю Северо-Восточную Европу до Урала. Задолго до французских предпринимателей, эксплуатировавших меховые богатства Канады, русские кожевники научились использовать опыт и технологии северных племен. Довольно страннорусский первичная хроникаприписывает Александру Македонскому открытие северных мехов. «Мы столкнулись с божественным чудом... Ваш язык непонятен. Они указывают на железные предметы и делают жесты, словно просят их. Если им дадут нож или топор, они дадут взамен шкуры». 10 Эти люди, югры, были «нечистыми», и поэтому Александр заключил их в тюрьму в горах северного Урала. Вы будете освобождены в Судный день, но до тех пор ваша судьба — обменивать шкуры на оборудование. Этот глупый обмен шоу задал тон многим последующим событиям.
В лесах Евразии среда обитания белок примерно соответствовала среде обитания человека. Сухие, легкие и простые в уходе в правильных условиях беличьи шкуры были идеальным продуктом. На протяжении трех столетий они составляли основу новгородского экспорта. Тонкая, легкая и гибкая кожа превратилась в верхнюю одежду, носки, головные уборы и многое другое. Даже с учетом стоимости доставки эти продукты были дешевыми. Широко рассредоточенный ресурс для массового потребления привел к богатству и относительному равенству. Пока Новгород торговал беличьими шкурами, он пользовался богатством, независимостью от правящего князя и чем-то вроде демократии. Зимой, когда их мех был гуще, в белок стреляли тупыми стрелами, чтобы не повредить мех. Этому делу мог посвятить себя каждый фермер. Шкуры стригли, промывали и сушили. Исцеление ее было специализированной и трудоемкой работой: это была женская работа. Отправляемые в Новгород шкуры упаковывали на экспорт или готовили для местного использования. Торговля беличьими шкурами была одним из основных промыслов Ганзейского союза, в который входил Новгород. В 14 веке в городе был основан крупный торговый пост, известный как «Дойчер Хоф». После закупки и сортировки шкур немцы связывали их в тюки и упаковывали тюки одинакового качества в бочки. Для этой работы в Новгороде стояли десятки немцев. Будучи монопольным покупателем муниципального сырья, ганзейский торговый пост мог поддерживать низкие издержки и получать сверхприбыли. Согласно меркантилистской логике, немцы интересовались только мехами, оставляя своим партнерам доходные занятия вроде шитья и шитья дома. Новгородские скорняки работали только на местный рынок.
Весной бочки со шкурами отправляли вверх по Волхову, через северные озера к Неве, а затем по Балтике в Любек и Бремен. Оттуда русские меха продолжали свой путь в Лондон, Париж и Флоренцию. Взамен новгородские купцы получали серебро, оружие, ткани, селедку, цветные металлы. Когда в городе был голод, ввозили и зерно. Торговля мехом давала значительное количество серебра, в котором торговая республика нуждалась для своих наемников. В поздней Новгородской республике мех экспортировался в больших масштабах: 12 000 беличьих шкур отправились за тысячи миль на восток для меховщиков в Лондоне, чтобы сделать специальный плащ для Генриха IV. Но большая часть импорта предназначалась для массового потребления. Всего ежегодно экспортировалось полмиллиона беличьих шкур. одиннадцать
По мере того как популяция белок сокращалась, новгородские торговцы были вынуждены отправиться дальше на восток, в неизведанные земли, вынуждая местные племена приобретать шкуры. Торговля была рискованной: в 1445 г. югорские племена разбили трехтысячный отряд из Новгорода. А в пятнадцатом веке Лондон ввозил меньше мехов. Причина заключалась в том, что беличьи шкуры не могли конкурировать с шерстяными тканями, которые Англия стала производить во все больших количествах. Хотя Ганзейский союз торговал многими товарами, такими как зерно, древесина и треска, он пришел в упадок после краха торговли мехом. Снижение прибылей привело к столкновениям между русскими княжествами. Ресурсозависимые страны всегда обеспокоены нехваткой сырья. На самом деле они подвергаются большему риску с появлением новых технологий, которые делают их ресурсы излишними.
Зобель
Занятие Новгорода московскими войсками в 1478 г. сопровождалось падением цен и сокращением мехового рынка. В поисках меха русские неуклонно двигались на восток и заселяли большие территории Северной Азии, а затем и Северной Америки. На исторических картинах мы видим московскую знать в шубах и шапках, отороченных соболем, бобром и горностаем. Шапка Мономаха была украшенным саблей символом верховной власти русских царей. Точно так же шотландская корона была украшена горностаем. Цилиндр из валяного бобрового меха был статусным символом европейской элиты.
Как предмет роскоши соболь не конкурировал с шерстью и пользовался постоянным спросом в Европе; сабля (зибелина) — одно из немногих заимствований, перешедших из русского языка в английский язык. Дорога в Сибирь, на родину соболя, вела через Казань. Московские войска захватили Казань в 1552 году, что стало поворотным моментом в истории русской колонизации. В 1581 году Ермак Тимофеевич пришел в Сибирское ханство с отрядом из 800 казаков. Подобно варягам задолго до них, казаки буксировали свои лодки из полых бревен по великим рекам Сибири и плавали на них или гребли. После трех лет торговли и боев в Сибири Ермак умер, но в Москву было отправлено 24 тысячи соболей, 2 тысячи бобра и 800 черных лисиц. 12
Русские присутствовали только небольшими группами и редко охотились в одиночку. Они полагались на местных жителей, которые ловили животных, снимали с них шкуры и лечили шкуры. Коренные американцы традиционно использовали шкуры для одежды и в качестве утеплителя для своих жилищ. Однако они не были заинтересованы в крупномасштабной охоте на пушных зверей, как не имели понятия о справедливых ценах или прибыли и накопительстве. Рыбаки и оленеводы могли стать охотниками и промысловиками только путем применения силы. Меховая дань была официально известна какВерботен, слово тюркское, и навязывалась только нерусским и неправославным народам. ОнВерботенШкуры были доставлены в Тобольск, город на юго-западе Сибири, в котором был свой Кремль, укрепленный склад для шкур и припасов. Там шкуры отбирали, сортировали и санным обозом отправляли по Зимней дороге в Московский Кремль. ОнВерботенона доставалась непосредственно государству, но частная торговля также процветала и облагалась налогом в размере десятой доли. Когда офицеры вернулись в Москву из Сибири, их сани тщательно обыскали, а лишние шкуры конфисковали. В Москве торговлю контролировало Сибирское бюро, и лучшие меха оставались в казне. В обмен на меха русские снабжали Сибирь изделиями из металла, алкоголем и табаком, что быстро вошло в привычку северных племен. В начале XV века московский монах Епифаний Премудрый записал слова шамана с Урала: «У вас, христиан, один бог, а у нас много богов… потому и даете нам белок, куниц, куниц и рысей. ..Разбогатеют ли ваши князья, бояре и дворяне от того, что мы награбили? ... Это не наш улов, на который вы вещаетелистья[татары] и ... даже Царьград [Константинополь] и немцы и литовцы?» 13
В 1557 г. каждый мужчина Югры был обязан поставлять одну норковую шкуру в год, но к 1609 г. эта потребность возросла до семи. С 1621 по 1690 год было поймано более 7 миллионов куниц. 14 Российские источники оценивают доходы от торговли пушниной в четверть валовых доходов Московского государства. Для средневековой экономики с ее натуральным хозяйством валовой доход не имел большого значения. Для государства был важен располагаемый доход, и торговля мехом внесла в него большой вклад. Когда серебра не хватало, роль московской валюты играли шкуры. Были времена, когда кремлевские чиновники, наемники и врачи часть гонорара получали мехами.
Завоевателям противостояли многие племена, в том числе чукчи, камчадалы и коряки. Когда русские встретили сопротивление, они ответили все более жестокими методами, от публичной порки до массовых убийств. Распространенным методом вырывания мехов у местных жителей был захват заложников (Мандат). * Русские брали в заложники местных женщин и детей доВерботенплатили мужчины. Когда похищенные дети выросли, они выучили русский язык; После крещения они могли жениться на русских и вносить свой вклад в креолизацию местного населения. В 1788 году, например, казаки взяли в заложники 500 детей алеутского племени в северной части Тихого океана. Русские правители, в том числе просвещенная Екатерина II, одобряли этот метод; официальные документы описывали это как правильный способ «усмирить туземцев» и сплотить ихВерботен. В 1882 году сибирский историк Николай Ядринцев подсчитал количество сибирских народов, уже истребленных, но существовавших на памяти живых. Камчадал потерял 90% населения; вогулы 50 процентов; и т. д. 15 Исчезли и сабли. В начале XVII века хороший охотник мог поймать 200 куниц в год, а к концу века не более пятнадцати-двадцати.
Постепенно казаки и купцы научились брать туземцев «под руки великого царя». Местные племенные вожди принесли присягу служить русскому царю под церемониальным салютом из мушкетов и пушек. Соплеменники стояли в очереди, как будто они были членами Российской Императорской Гвардии. Во многом русские владения в северной Евразии были сопоставимы с другими территориями, колонизированными европейцами. Правительство было косвенным, и количество поселенцев было крошечным. Но местные племена массово истреблялись, что было невозможно в Индии. Исчезновение племенных народов было больше похоже на то, что происходило в Северной Америке.
В начале 16 века польский наблюдатель епископ Ян Ласки сравнил богатство, созданное торговлей пушниной в Московии, с успехом торговли пряностями в Британской Индии. Но в 1560-х и 1570-х годах объем торговли пушниной резко сократился. На этот раз объяснение заключалось в истощении сабли. В ответ царь монополизировал экспортную торговлю всеми видами пушнины и внутреннюю торговлю соболем. Не помогло: когда заяц сменил саблю в кремлевской казне, московский период русской истории подошел к концу. Вскоре началось смутное время: гражданская война с иностранной интервенцией, крупный национальный кризис. Волжский торговец Кузьма Минин позже спас Россию от поражения, финансируя войну своими доходами от добычи соли. Когда Смута наконец закончилась, русские амбиции сместились с северо-востока на юго-запад. Осторожная политика Московского государства в отношении южных степей превратилась в стратегию экспансии. Пенька, железо и, в конце концов, пшеница заменили меха в российском экспорте. Зерно, массовый продукт будущего, было гораздо трудоемче, чем пушной промысел, и было совсем другого качества.
Ролле
Когда бретонский мореплаватель Жак Картье открыл Ньюфаундленд в 1534 году, он был убежден, что прибыл в Азию, где-то рядом с Китаем. В Ньюфаундленде он встретил ирокезов и привез во Францию закаленные шкуры вместе с двумя сыновьями их вождя. Скромный бобр, на которого легко охотиться, в конце концов стал главной достопримечательностью трех соперничающих держав: голландцев, французов и британцев. Нью-Йорк был основан на торговле бобрами; Генри Гудзон, открывший эту удобную гавань в 1609 году, торговал мехами с туземцами сначала для Московской компании Англии, а затем для Голландской Ост-Индской компании. 16 После победы Швеции в Тридцатилетней войне (1618-1648) шведские цилиндры вошли в моду по всей Европе. Эти бескомпромиссные широкополые шляпы, изготовленные из бобрового фетра, сохранят форму в любую погоду. Этот же материал использовался для изготовления военных шлемов: треуголка Фридриха Великого и двууголка Наполеона были сделаны из бобрового войлока. Военные и штатские, католики и протестанты — кто мог себе это позволить — носили фетровые бобровые шапки. Только квакеры делали свои скромные шапки, которые никогда ни у кого не брали, из валяной шерсти.
На самом деле мех бобра представлял меньший интерес, чем нижний слой шерсти под мехом, «бобровая шерсть». Его расчесывали и превращали в прочный водоотталкивающий войлок — превосходный материал, теплее кожи и прочнее шерсти. В средние века бобровые пруды встречались по всей Европе, а в XVI веке только в Скандинавии и на севере России. В Сибири бобр почти вымер, и там бобровая шкура стоила дороже соболя. 17
Шкуры бобров обрабатывали ртутью, чрезвычайно опасным веществом. Снятие шкур было одним из самых рискованных промыслов, как и горнодобывающая промышленность и металлургия, в которых также использовалась ртуть. Самые дорогие шляпы по-прежнему содержат столько ртути, что их нельзя безопасно выставлять в музеях. Шляпники заболели неизвестными науке неврологическими заболеваниями, сошли с ума и умерли молодыми. По мере того, как бобр в далекой Канаде становился все более редким, шляпники начали смешивать его мех с мехом кролика, который стоил в пятьдесят раз дешевле. Тем не менее, эта торговля потребляла огромное количество бобровых шкур: импорт во Францию исчислялся сотнями тысяч. В Канаде французы научились искусству обмана, соблазняя коренных американцев торговать товарами на их условиях. Не собираясь заселять эти обширные территории, они устраивали фактории, где бобровые шкуры обменивали на оружие, алкоголь или котлы. Самые важные торговые партнеры происходили из племени гуронов. Живя группами вокруг торговых постов и перенимая огнестрельное оружие, гуроны стали признанными торговцами. Пригодились и его традиционные навыки, такие как изготовление каноэ, покрывающего легкий каркас берестой; У европейцев не было никаких транспортных средств, кроме этих каноэ.
В союзе с гуронами Франция предотвратила вторжение на эти побережья голландцев, которые сотрудничали с ирокезами. В 1670 году англичане создали Компанию Гудзонова залива, чтобы конкурировать с французскими факториями на юге Великих озер. Традиционные боевые действия между коренными племенами стали опосредованными войнами, типичным инструментом имперского влияния. Между 1675 и 1687 годами ежегодные поставки бобровых шкур в Европу удвоились. Но в разгар 18 века поставщики меха столкнулись с новым явлением: цены на бобра упали, и в моду вошли шелковые шапки. Но новые рынки в Германии, Польше и России стали производить шубы из бобровых шкур. Рынок стал специализированным и глобальным. Мех белого бобра попал в Англию, где были модны белые шляпы. Голландские компании сначала расчесывали сиесту, чтобы делать шляпы для местного потребления, а затем отправляли шкуры с внешней кожей в Россию для изготовления шуб. Некоторые бобровые шкуры вывозились в Архангельск через Амстердам для специальной обработки; У русских поморов, северного народа, был способ расчесывания волос, неизвестный в Западной Европе. 18
Британские, французские и голландские колонии в Америке пытались ограничить поставки меха и сдержать падение цен. В 1720 г. Нью-Йорк запретил торговлю с французскими колониями; В ответ ирокезы начали контрабандой провозить бобровые шкуры на английские корабли, уклоняясь от таможни и снижая цены. Во время Семилетней войны Франция уступила свои территории англичанам. «Вы знаете, что эти две нации воюют из-за нескольких акров бесплодной земли близ Канады и что они вложили в эту ссору гораздо большие суммы, чем стоит вся Канада», — писал Вольтер.открыть. В результате своей победы Англия получила монополию на бобровые шкуры, но после американской революции Англия потеряла свои торговые посты в США, хотя и сохранила их в Канаде. В 1821 году Британская компания Гудзонова залива объединилась с Канадской Северо-Западной компанией. Их соперник, Американская меховая компания, добился еще большего успеха; его владелец, Джон Джейкоб Астор, диверсифицировал свой бизнес, ввозя опиум в Китай контрабандой и торгуя недвижимостью в Нью-Йорке. Какое-то время он был самым богатым человеком Америки, но торговля мехом пришла в упадок.
Канадский социолог Гарольд Иннис в своей основополагающей «Истории торговли мехом» (1930) показал, что современные границы Канады совпадают с территорией бобра. Подобно тому, как Сибирь в ее нынешнем виде была создана соболями, Канада была создана бобрами. По мере расцвета меховой торговли число поселенцев и количество охотников росло еще быстрее. А вот бобр вымер в местах, населенных людьми. Белые люди установили более мирные отношения с коренными народами в Канаде, чем в Соединенных Штатах или России: эти отношения были основаны на расовом обмене и сотрудничестве, а не на конкуренции за землю. Иннис утверждает, что торговля товарами разделила Северную Америку на три зоны: Северную пушную зону; Южная зона, производившая хлопок; и центральная зона, которая зависела в основном от труда своего народа, но также и от местных ресурсов. В своей «Фундаментальной теории» Иннис проследил, как лесная промышленность заменила торговлю бобрами. Когда пароходы заменили каноэ, сельское хозяйство стало полностью прибыльным, а также увеличился экспорт древесины и бумаги. Лесопилки и бумажные фабрики делили те же водные пути, что и торговые посты бобров, и одни и те же сельскохозяйственные угодья давали бобрам корм. Но каждое изменение в основных продуктах питания создавало новые экологические и экономические проблемы. Вырубка лесов и сплавы превратили реки в болота. Лесозаготовительные предприятия и лесопилки должны были располагаться выше по течению. На месте торговых постов возникали большие города; Там, где раньше были бобровые пруды, теперь были электростанции. Были построены каналы, а затем и железные дороги, чтобы упростить маршруты транспортировки товаров, которые раньше следовали по извилинам рек. Атлантические порты, построенные для рыболовства, а затем и для торговли мехом, теперь экспортировали пиломатериалы, бумагу и зерно в Европу и Соединенные Штаты. Как писал Иннис, Канада возникла не вопреки географии, а благодаря ей. 19 Это также относится к России и другим странам, зависящим от сырьевых товаров. Просторы России и Канады также формировались пушным промыслом.
морская выдра
В середине 18 века мех по-прежнему был основным русским экспортом в Китай, куда закупались все виды кошачьего меха, в том числе сотни тысяч кошачьих мехов в год. Екатерина Великая приватизировала государственную пушную монополию и передала управление пушным промыслом из Сибирской канцелярии в свою частную канцелярию. Но соболь почти вымер, а белка вышла из моды. После Семилетней войны Екатерина послала своего лучшего моряка, обученного британцами капитана Василия Чичагова, на карту северной оконечности Сибири. Он не мог найти Пасо-дель-Норте в Тихом океане, но до него доходили слухи об удивительных животных, которые сделают его состояние, если он сможет их поймать. В 1774 году сибирский купец Григорий Шелихов совершил плавание в северную часть Тихого океана. Он основал колонию на острове Кадьяк, богатом дикой природой и еловыми лесами. Остров был отличной базой для ремонта кораблей и организации новых экспедиций на восток. Коренное население Алеутов было рассеяно пушечным огнем; Сотни были убиты, но выжившие согласились обменять шкуры на жемчуг и водку. Алеуты всегда использовали своих пленников как рабов; теперь русские находятся на вершине этой иерархии. В 1786 г. Шелихов вернулся со шкурами калана, или, как он их называл, морского бобра; его груз оценивался в астрономическую сумму в 300 000 рублей. Для развития колонии он хотел удвоить сумму и требовал монополии на всю русскую торговлю на американских берегах. Кэтрин отказалась: она читала Адама Смита и верила в свободный рынок. Но он отправил на Аляску четыре военных корабля и приказал капитану Григорию Муловскому, еще одному моряку, прошедшему обучение в Британии, совершить кругосветное плавание на них. Джордж Форстер, один из спутников капитана Кука, согласился принять участие в путешествии в качестве ученого. Но началась новая война против Швеции, и Муловский погиб в бою. Амбициозная экспедиция провалилась.
Между Камчаткой и Аляской уже курсировали британские и французские корабли. Вся Европа читала мемуары американца Джона Ледьярда, участника последней экспедиции Кука. Моряки Кука обменяли стеклянные бусы на шкуры морских выдр, которые они продали в Макао за 2000 фунтов стерлингов. Эта исключительно толстая кожа особенно ценилась в Китае, где шкурки использовались для изготовления императорских мантий. Ледьярд был так влюблен в морских выдр, что попытался добраться до Аляски по суше, путешествуя в одиночку из Санкт-Петербурга через Сибирь. Он преодолел много тысяч километров на санях, но был арестован в Якутске в 1788 году. Опытный Шелихов использовал другую тактику. Оборот его мехового бизнеса составлял десятую часть бюджета России, и он привлек дополнительный капитал после размещения нескольких компаний на Санкт-Петербургской фондовой бирже. Для подготовки к своему новому путешествию он нанял британских моряков. Он даже завербовал Сэмюэля Бентама, брата Джереми Бентама. С 1783 г. Самуил находился на службе у русского правительства: он наблюдал за Олонецкими рудниками, инспектировал демидовские заводы на Урале (см. главу 6), строил корабли для князя Григория Потемкина и даже основал школу в Сибири. У него также был секретный план по захвату Америки. В 1790 году он пересек Сибирь со своими казаками, чтобы отплыть в Калифорнию и отвоевать ее для своего главного князя Потемкина. Этот план был прерван смертью принца, и Самуил вернулся в Европу. 20 Шелихову повезло больше: он вышел на побережье Тихого океана и построил фрегат в Охотске. Но английские корабли уже стояли на якоре в бухтах Аляски, а к 1790 году испанские корабли вытесняли их. Это была плохая новость: прежде чем Шелихов смог начать снимать шкуру с калана, ему пришлось сразиться с британским флотом.
В 1794 году молодой сибирский офицер Николай Резанов женился на дочери Шелихова. Резанов был одним из самых замечательных людей в русской истории, но его четырнадцатилетняя подруга не знала. Она умерла через несколько лет после свадьбы как одна из богатейших наследниц империи. Шелихов и Резанов теперь совместно контролировали большую часть китайско-российской торговли мехом и чаем. 21 Весь этот огромный объем торговли шел через Кяхту, южнее Байкала. Бывший перевалочный пункт на Великом шелковом пути, этот город был единственным легальным таможенным постом на китайско-российской границе, самым протяженным в мире. Торговля велась в основном путем бартера; Только в 1762 году Екатерина разрешила частную торговлю в Кячте. Ежегодно из Китая в Сибирь привозили более миллиона ящиков чая, а также порох, бумагу и шелк. Русские торговцы торговали в основном мехами, но также мехами и лошадьми. Угрозу этой торговле представляли англичане: они уже привезли в Кантон (Гуанчжоу) американские меха.
Екатерина умерла, и после долгих маневров молодой император Павел I подписал грамоту об учреждении Русско-Американского общества. Документы написал Гавриил Державин, ректор экономического факультета, которого больше всего помнят как сильного поэта. Резанов был учеником Державина и служил в его канцелярии. Сотрудничество Державина, Шелихова и Резанова вылилось в самый амбициозный глобальный проект, когда-либо известный Российской империи. Российско-американская компания получила монополию на обширную территорию к востоку от Сибири и к северу от Японии, включая Аляску. План Резанова предусматривал колонизацию этих земель, заселение их крестьянами и казаками, строительство портов, доков и городов, добычу полезных ископаемых и пушнины, торговлю через два океана. Он намеревался расширить российско-американскую компанию на юг, в Калифорнию и Сахалин, и планировал создать военно-морскую базу в устье Амура. Если бы его планы осуществились, Тихий океан стал бы озером в пределах Российской империи. Тем временем русские дороги, какими бы плохими они ни были, заканчивались в Иркутске, в центральной Сибири. Зимний путь оттуда до побережья Тихого океана занял семь месяцев, а всего времени в мире не хватило бы, чтобы сделать летний путь прибыльным. Чтобы пополнить запасы своей колонии на Аляске, Империя отправила корабли из Одессы в Африку: это путешествие через три океана оказалось быстрее, дешевле и безопаснее, чем наземный путь через территорию России. 1805 г.Пудинг(16 килограммов) муки стоили в Иркутске 50 копеек, в Охотске 10 рублей, на Камчатке 40 рублей, а на Аляске и того больше.
Основание Российско-американской компании замкнуло большой круг, в котором планы мировых империй кодифицировались в духе корпоративного капитализма. Московская компания, основанная в 1533 году Себастьяном Кэботом и Джоном Ди, была одной из первых публичных компаний, созданных для дальней торговли (пенькой и древесиной); затем появились Английская Ост-Индская компания (чай и опиум), Голландская Ост-Индская компания (чай и специи), Компания Гудзонова залива (меха) и различные прусские, датские и даже латвийские проекты. Еще одним ресурсно-ориентированным институтом экспансии, основанным на государственно-частном партнерстве, стала Российско-американская компания. Треугольная торговля в Атлантике приносила купцам и казне невиданные богатства. Русско-американское общество создало бы аналогичную массовую торговлю на Тихом океане. Товары, произведенные в США, будут обмениваться на аляскинские меха, меха будут обмениваться на китайский чай, а чай будет продаваться в Российской империи и Америке.
При кредите царя Русско-американская компания купила два старых английских фрегата и наняла британский экипаж. Резанов был назначен командиром экспедиции и представителем царя в Русской Америке. Капитаном был Иван Крузенштерн, и соперничество между этими двумя влиятельными фигурами началось сразу же. 22 Когда корабли прибыли в Русскую Америку, врач экспедиции Георг Лангсдорф был потрясен: «Русские убивают все, что движется, во имя сиюминутной наживы. Мало ли они знают, что, поступая таким образом, они навсегда лишают себя потенциального источника богатства». Ламантин Стеллера, беспомощный источник мяса, вымер. Тюлени не боялись людей, которые били их палками. Компания убила более миллиона тюленей, их разлагающиеся туши и скелеты усеяли береговую линию. Более осторожные, но гораздо более ценные каланы были убиты тысячами. По сути, эта колония была торговым постом, торговавшим мехом с алеутами, которые могли охотятся на каланов с их традиционными каяками и дротиками. Чтобы мотивировать алеутцев, компания запретила традиционную рыбалку. Они были вынуждены покупать вяленую рыбу у компании, оставив их в долгах, которые им приходилось расплачиваться. Корабли редко приходили от русских, везли на борту припасы, и только торговля с американскими кораблями спасала команду от голодной смерти. Города никогда не учреждали судов и не строили тюрем. Администрация применяла телесные наказания или отправляла непокорных туземцев на отдаленные острова. Среди алеутов вспыхнули эпидемии неизвестных болезней. Их популяция сокращалась почти так же быстро, как калан: в 1805 г. на Кадьяке было в десять раз меньше алеутов, чем в 1791 г. Но монахи открыли для туземцев религиозную школу.
Колонисты заболели цингой. Монахи пытались выращивать арбузы и табак, но преуспели только с картофелем, редисом и ячменем. Колонисты, жившие с женами-алеутками и детьми-креолками, не имели никакого желания возвращаться в Россию. Русской валюты в колонии не было; это было полностью запрещено или фальшивые банкноты печатались на тюленьих шкурах. Собственности на землю не было; Поскольку припасы колонии полностью зависели от торговли мехом, земля была бесполезной. Фактической единицей обмена были бочки американского рома. Практически все, от морских офицеров до забитых алеутцев, были постоянно пьяны.
В 1802 г. вспыхнули стычки между русскими поселенцами и враждующим племенем тлинкитов. Тлинкиты торговали с американцами шкурами и владели огнестрельным оружием: шкура калана превратилась в мушкет. После двух лет войны тлинкиты отступили в горы, а русские захватили их цитадель Ситка. 23 Ныне это столица Русской Америки Ново-Архангельск. Бухта служила удобной якорной стоянкой для американских моряков, и они охотно обменивали припасы на меха; Они также могли нанять алеутцев и их каяки для охоты на каланов в Калифорнии. Американский морской капитан Джон ДеВольф продал Резанову восьмипушечный корабль, груженный табаком и ромом; Резанов расплатился векселем Российско-Американской компании и 572 шкурками калана. Сделка была выполнена: отправив шкуры в Кантон, ДеВольф пересек Сибирь по суше, забрал деньги в Санкт-Петербурге и вернулся в Коннектикут. У этого русскоязычного янки был интересный племянник, писатель Герман Мелвилл, который рассказал ему о китах, путешествиях и целеустремленности. В официальном письме Российско-американской компании Резанов предупредил, что торговля пушниной приведет к исчезновению, и предложил план диверсификации. Со своей базы на Аляске он планировал экспортировать древесину, развивать остров Сахалин и изгнать испанцев из Калифорнии. Он планировал посадить пшеницу, что окончательно решило бы проблему снабжения Русской Америки. По примеру англичан он предложил вывозить преступников из средней полосы России на Аляску, помимо покупки слуг-мужчин. Женщин привозили из алеутского населения.
В 1803 году президент Джефферсон купил Луизиану у французов по 3 цента за акр; это почти удвоило территорию Соединенных Штатов, и Наполеон получил деньги на свою войну в Европе. Резанов знал, что мир меняется, и намеревался стать его частью. В 1806 году он отправился в испанскую колонию Калифорния. В Сан-Франциско он влюбился в дочь испанского губернатора, и пятнадцатилетняя Кончита приняла его предложение. После помолвки корабль принял зерно, и счастливый Резанов стал планировать новые проекты. Русско-испанская Америка будет простираться от Аляски до Калифорнии. Прерийное земледелие, торговля древесиной и новые отрасли промышленности компенсируют истощение шкур. Но для того, чтобы жениться на Кончите, ему нужно было благословение императора и разрешение папы.
Скача в Петербург, Резанов упал с лошади и умер в 1807 году в Красноярске, в самом сердце Сибири. Кончита Аргуэлло никогда не была замужем. За свою долгую жизнь она часто рассказывала друзьям о своей любви к покойному русскому жениху. Российско-американская компания продолжала выплачивать все меньшие и меньшие дивиденды. Их главный инвестор Александр I неожиданно скончался в 1825 году. Это привело к восстанию либеральной интеллигенции и чиновников в Петербурге, так называемому восстанию декабристов. Он был разрушен артиллерийским огнем, и расследование показало, что к мятежу причастны представители Российско-американской компании. Повстанцы проводили свои собрания в особняке компании; они планировали создать конституцию по американскому образцу. Новый царь отозвал свои вложения. Хотя Русско-американская компания убила 73 000 каланов, около 30 000 бобров и 30 000 соболей, более миллиона лисиц и бесчисленное количество тюленей, она обанкротилась. Аляска была продана Соединенным Штатам в 1867 году по 2 цента за акр. 24
«В нежных анналах политической экономии всегда царила идиллия», — писал Маркс, объясняя первоначальное накопление европейского капитала ограблением колоний. 25 Источники имперского богатства скрыты от глаз. Это сырье, добытое рабами или туземцами и продаваемое в Европе по монопольным ценам: серебро и шкуры, сахар и опиум. Империи, а позже и национальные государства, часто не помнят об этих скромных началах величия. Они восхваляют мудрость правителей и труд народа. Но были и еретики. В середине 19 века мир узнал об Алеутской катастрофе благодаря свидетельству миссионера Иннокентия Веньяминова. Иннокентий, епископ Аляски, а затем митрополит Московский, писал, что в 1766 году Иван Соловьев и его матросы убили около 3000 алеутов, более половины восставшего племени. Среди русских историков Афанасий Щапов описал ключевую роль пушного промысла в развитии России. Будучи сибиряком, он знал трагедии на границе имперской экспансии. Любимым примером «зоологической колонизации» Щапова были Алеуты, где русские заставляли местных жителей охотиться на каланов до тех пор, пока не исчезли все выдры и все алеуты. 26
Но еще в конце 19 века пушной налог, взимаемый с сибирских народов, составлял более 10% доходов Императорского кабинета. На эти деньги, отчеканенные из пушных зверей и северян из далеких жизней, покупались сокровища Эрмитажа и лояльность двора. В начале 20 века пушной промысел в Сибири был еще в самом разгаре. Во время ссылки в Сибири с 1900 по 1902 год молодой Лев Троцкий работал у купца Якова Черных, который торговал с тунгусами в Верхней Лене, обменивая водку и ситец на меха. Неграмотные Черных зарабатывали миллионы рублей и имели тысячи рабочих. «Он был абсолютным диктатором, — писал Троцкий. Эти юношеские впечатления определили ее собственный кругозор. *
По совету Вольтера Екатерина Великая установила монархическую власть в России с необычайно большими размерами страны. Фактически эти земли были конфискованы для производства пушнины, хотя Империя сохранила их еще долго после прекращения торговли пушниной. В 19 веке Сибирь использовалась как место ссылки и принудительных работ. В советское время здесь строились военно-промышленные заводы, а потом были открыты огромные залежи нефти и газа. История и география потоков ресурсов таят в себе дьявольскую иронию: пути поставок нефти и газа из Западной Сибири в Прибалтику и Германию проходят по древним санным путям, по которым пушно проезжали.
Торговля шкурами морских выдр была запрещена в 1911 году. Их алеутская популяция не восстановилась, но эти очаровательные животные часто встречаются на калифорнийских пляжах. Считалось, что бобр почти вымер, но запрет на охоту в Скандинавии, Канаде и России помог восстановить популяцию. В 2020 году мы обнаружили, что Дания разводит 17 миллионов куниц, по три особи на каждого гражданина; Эта популяция стала питательной средой для новой, потенциально более смертельной мутации вируса COVID-19. Соболь также выращивается, и аукционы по продаже шкур соболя продолжаются. Белка остается одним из самых распространенных млекопитающих; но я надеюсь, что никто больше не носит мех белки или кошки. Цена на мех упала из-за альтернативных ископаемых видов топлива и кампаний организаций и активистов по защите прав животных. Внезапно люди начали беспокоиться об аллергии на мех; Как ни странно, раньше с этим никогда не было проблем. В 2018 году несколько модных домов (Gucci, Versace) публично воздержались от использования натурального меха. Звероводство запрещено в Англии, Австрии и некоторых других странах Европы. Сложнее отказаться от рыбы и других морепродуктов. Но рыбные фермы загрязняют окружающую среду, а рыбная промышленность — один из самых коррумпированных секторов мирового бизнеса. Число вегетарианцев в мире продолжает расти, и в какой-то момент мы увидим, что употребление в пищу мяса является отклонением от нормы наряду с ношением меха.
Орехи
Орехи
1 Салинс,культура и практический разум, стр. 175; Хороший,еда и любовь.2 Брадель,Более поздние размышления о материальной цивилизации и капитализме, Страницы. 190-4.3 Мэйхью,Новые взгляды на Мальтуса.4 шпицы и подданные,Мир, который создала торговля, P.137.5 Feenstra, 'El modelo de Heckscher-Ohlin'.6 Stuart,открыть революцию.7 Цитируется у Григория,Викторианцы и вегетарианцы, стр. 115.8 Пур и Немечек, «Уменьшение воздействия пищевых продуктов на окружающую среду»9.Рыбацкий бизнес; Диаграмма,далекая тирания.10Русская первичная летопись, стр. 184.11 Телятина, .Английская меховая торговля; активный,внутренняя колонизация.12 Фишер,русская меховая торговля, стр. 26.13Щитие Сергия Радонешского.14 Vilkov, 'Pushnoi promysel contra Sibiri'.15 Iadrintsev,Сибирь как колония.16 ТортOcherki; приклад,Генри Хадсон.17 Иннис,Канадская торговля мехом; Эдвардс, «Мировая система торговли мехом в Северной Америке».18 Рич, «Россия и колониальная торговля мехом».19 Иннис,Канадская торговля мехом.20 Киршнер, «Самуэль Бентам и Сибирь»; Моррис,Наука, коммунальные услуги и морская энергетика; Папмель, «Полковая школа, основанная в Сибири Самуэлем Бентамом».славные злоключения.22 Там же.23 Правильно,вечная память.24 Болёвитин,Российско-американские отношения и продажа Аляски0,25 Маркса,Столица, т. 1, с. 507.26 Щапов,Сочинение, Страницы. 280-93, 309-37; активный,внутренняя колонизация, стр. шестьдесят пятый.
ЧЕТЫРЕ
Сахар и специи и все хорошее
Соль и сахар белые и кристаллические, но вкус у них разный, как и их исторические функции. Соль всегда была частью питания человека, без нее мы не можем выжить. Сахар появился относительно недавно. Соль, которую производили сотни небольших компаний и продавали в основном на местном уровне, раньше была частным продуктом. Сахар был материальной основой дальней торговли, плантаций рабов, колониальных войн и торговых империй.
Люди потребляют соль до точки насыщения. Организм знает, какой уровень соли ему нужен; слишком мало или слишком много вызывает дискомфорт. Для каждой популяции существует точка равновесия, которая определяет оптимальную цену на этот ресурс. Потребление этого вида ресурсов на душу населения стабильно, и потребление только увеличивается с ростом населения. Именно здесь вступает в действие экономика, которая фокусируется на согласовании спроса и предложения. Но есть и другие виды ресурсов, например сахар. Отдельный человек или страна может потреблять их в неограниченном количестве: чем больше эти продукты доступны потребителям, тем больше они будут хотеть их. Растущее предложение стимулирует еще больший спрос. Я бы описал этот тип продукта как «вызывающий привыкание» или «наркотический». В этих случаях не спрос определяет предложение, а наоборот:Производство стимулирует потребление. Насыщение, или баланс между спросом и предложением, просто не происходит или всегда отодвигается на будущее; Возникает растущая зависимость, ненасытная, ненасытная потребность, пристрастие. Некоторыми примерами являются сахар и спирт, изготовленный из него, а также специи, табак, кофе, чай, шоколад и опиум. Все эти вещества вызывают у потребителя наркотическую зависимость, которая может быть тяжелой или легкой, с последующим большим или меньшим вредом для пользователя. Когда экономисты описывают связь между производством и потреблением, они говорят оэластичность предложения: Если выпуск товара быстро увеличивается в ответ на увеличение спроса, то этот выпуск является эластичным. Наоборот, когда потребление растет быстро или медленно в ответ на увеличение предложения, мы наблюдаемтребоватьчто он вызывает привыкание и токсичен в разной степени; Предлагаю говорить в этих случаяхтоксичностьСпрос От перца до чая, сахара, табака, опиума и, позднее, масла — разные вещества имеют разную степень токсичности. Важно отметить, что понятие потребления в экономическом смысле берет свое начало в дебатах о налогообложении «наркотиков»; До этих английских дебатов в середине 17 века чахотка означала изнурительную болезнь. 1 «Опьяняющими» были вино, табак и кофе; Сахар не играл никакой роли в этих дебатах; явно принадлежал к особой категории, наряду с чаем и шоколадом. Перефразируя антрополога Маршалла Салинса, я называю эти потребительские товары, от сахара до опиума, легкими наркотиками.
В долгую эпоху империй европейцы лакомились этими высушенными остатками различных экзотических растений как из Индии. Постепенно легкие наркотики стали повседневной привычкой всех цивилизованных людей; также привычка, ставшая сутью их цивилизованного поведения. В 18-м и 19-м веках эти вызывающие привыкание вещества, от чая до опиума, составляли самую большую группу товаров в международной торговле. Эта зависимость имеет биологический компонент, но также определяется традициями, модой, ценой, политическим контекстом и многим другим. Например, табак вызывает привыкание в любой форме, будь то жевание, вдыхание или курение; легальные или контрабандные; Употребляется в одиночку или в сигарных салонах. Привычка условна и заразна: она передается от человека к человеку, как инфекция. Когда определенный вид табака дешев или хорошо рекламируется, он распространяется быстрее. Высокие налоги и цены снижают токсичность продукта; Мода или реклама могут сделать обратное. Административные меры – стр. Криминализация - уменьшили влияние. Привычка распространяется среди населения через подражание и через общественный характер потребления. Зависимость является индивидуальной, но также и социальной: потребление указанного продукта может увеличиваться даже при стабилизации индивидуальных доз.
Капитал непрерывно растет; это необходимо для капитализма. Его самый быстрый рост происходит не тогда, когда потребление опережает производство, а когда предложение стимулирует спрос. Вещества, вызывающие привыкание, всегда связаны с энергией. Это энергия, которую сахар дает организму, а бензин водителю, энергия, используемая в работе, размножении и отдыхе, энергия, хранящаяся в виде жира. Концентрация способствует развитию монополий и произвольных цен, а порок гарантирует неограниченный рост торговли. Даже технический прогресс не изменяет зависимости. В 1865 году экономист Уильям Стэнли Джевонс сформулировал поразительный парадокс. Повышение эффективности данного ресурса не уменьшает его потребление, а, наоборот, увеличивает. Именно потому, что благодаря эффективности производятся более дешевые продукты, они доступны большему количеству покупателей, спрос на них растет и при их производстве используется больше сырья. Коллективная зависимость становится фетишизмом, крайним случаем зависимости от единственного ресурса. Изменения в моде вносят разнообразие в этот фетиш и увеличивают его потребление.
Сал
Присутствующая на рынках соль является единственным сырьем, доступным как в море, так и на суше. Его добывают из шахт и прудов и перерабатывают в солончаках. И все же есть места, где нет соли. Это делает торговлю солью массовой, но локальной. Если хранить его сухим, он не будет гнить, загораться или заражаться червями. Торговля солью развивала местные рынки; Доставка и налогообложение соли помогли пополнить казну раннего Нового времени. Для сбора налогов они устраивали таможенные посты в узких местах транспортных сетей: в морских портах, в портериях, у редких мостов через реки и горные перевалы. Вместо того, чтобы посылать сборщиков налогов на скотные дворы, эти штаты начали облагать налогом все, что движется и не ломается. Часто это означало соль.
Хотя пищевая соль находится в свободном доступе в морской воде, кипячение рассола — неэффективный способ ее извлечения. Чтобы приготовить столовую ложку соли, понадобится много дров. На морском побережье недалеко от Рима рассол заливали в плоские свинцовые сосуды и выпаривали на солнце. Венеция ввела более дешевый и безопасный метод кристаллизации соли в «водопадах» — соляных ваннах на побережье. Небольшой залив был разделен, чтобы создать цепочку бассейнов, разделенных дамбами, но соединенных шлюзами. Ветряная мельница направляла морскую воду в верхний бассейн; Испаряясь на солнце, раствор опускался на один уровень при открытии шлюза. Собранную из самого нижнего тазика соль нужно было высушить и перемолоть, и продукт был готов. Метод прост, но не работает во многих других местах. Венеция экспортировала большое количество соли в Константинополь, хотя недостатка в морской воде там не было. Мелкая морская соль в болотах северной Франции:цветок Сала– образует тонкую корку, которая плавает в воде; Его приходится собирать вручную, что традиционно делают женщины, но объемы были небольшими. «Водопадам» в венецианском стиле необходимы бухты, защищенные от штормов и наводнений, но не соединенные с эстуариями, где вода пресная, а не соленая. Широко распространенный в Средиземноморье, этот метод был менее распространен в Азии. В мире мало мест с такими лагунами, как Венеция.
В 13 веке Венеция установила монополию на торговлю солью. заниматься коммерциализациейперед письмомРеспублика разрешала торговлю солью только через собственные склады. Соль привезли к нам из Каскаденхёфе, упакованную в мешки.Страна Компанияв сельскую местность вокруг Венеции, в Болонью и даже в Тоскану. Его также экспортировали по морю и продавали через Адриатику. Соляная монополия стала экономической основой единственного итальянского государства, не имевшего римского наследия. Средиземноморские острова создали свои каскадные фермы; Возвращаясь из этих ранних колоний, торговые суда привозили соль в Венецию в качестве балласта. Ввоз соли в Венецию, ее сортировка и хранение, продажа местным жителям и снова экспорт стали важнейшими задачами администрации республики. Подобно навигационным актам, позже введенным Англией, монополия на соль не национализировала товар, а контролировала его обращение. Вся торговля морской солью должна была проходить через Венецию, и только венецианские корабли могли ее перевозить. Флот приносил доход, а республика получала налоги, которые легко собирались на территории государства. Производители соли, нарушившие эти правила, уничтожались под дулом пистолета. Целый регион Венеции, Пунта-делла-Догана, превратился в соляные залежи. Администрация соли была на редкость современной и своего рода сверхминистерством, состоящим из трех уровней: коллегиального, уффицио и камерного. Соляной Кворум принимал стратегические решения и подчинялся Совету Десяти; Соляное управление управляло торговой монополией, субсидиями и налогами; Камара, соляная камера, была банком, который выдавал торговые кредиты и векселя, гарантированные будущей добычей соли. На протяжении веков торговля солью была основным источником дохода Венеции; Соляная монополия просуществовала до военного поражения 1509 года. Прибыль шла на каналы, дворцы, флот и другие государственные расходы. Но, как и каналы, соляные промыслы имели тенденцию заиливать, поэтому закон убывающей отдачи ударил по ним, как и по любой другой добывающей отрасли.
Terrestrial Heartlands пришлось искать другой источник соли. Альпы, заполненные шахтами и туннелями, добывали каменную соль для северных районов. С 17 века Англия добывала соль из шахт Чешира. В результате целые районы Чешира затонули, превратились в болота и исчезли, как улыбающийся Чеширский Кот. Ближний Восток и Персия добывали соль из соленых озер, остатков древних морей. Производство соли было относительно дешевым, а торговля тяжелым товаром, а в крупных странах, таких как Франция и Россия, торговля солью оставалась локальной. Национальные рынки соли развивались там только с железной дорогой, как и зерно, дрова и строительные материалы.
Кардинал Ришелье сказал, что налог на соль так же важен для Франции, как серебряные рудники для Испании. В Бретани, где соль добывали из прибрежных лагун, она была дешевой; но внутри не было соли. Королевство разделило свою территорию на шесть регионов и взимало различные налоги с соли.Рулить, в каждом. Это была печальная история: Париж собирал средства для централизации, но его действия привели к дальнейшему раздроблению страны. Людовик XIV разместил тысячи солдат на Луаре, на границе между побережьем Бретани и незасоленным Анжу. Они обыскали всех, кто переходил реку. Известные своей грубостью, этиГабелёрУ него не было выбора: женщины носили под юбками куски соли. ОнРулитьон был самым ненавистным из всех налогов; Одним из главных требований Французской революции была отмена налога на соль. 2 Однако она была возрождена Наполеоном и продолжалась в различных формах до середины 20 века. В 1930 году связь между солью и революцией вновь проявилась в Британской Индии. Махатма Ганди возглавил знаменитый Соляной марш в знак протеста против британской монополии на торговлю солью. Пройдя 240 миль, Ганди собрал крупинки соли на соляной ферме Каскад, сознательно нарушив законы британской Индии. Первое независимое правительство Индии отменило монополию на соль, но вскоре восстановило ее. Национальным правительствам нужны доходы так же, как и империям.
Цукер
Сахарный тростник растет только в тропиках и нуждается в большом количестве почвы, солнца и воды. Это высокое, коренастое растение — очень эффективный фотосинтезатор. В правильных условиях он производит большую биомассу: 20 кг на квадратный метр. Но он быстро истощает даже самую плодородную почву. Производство сахара на колониальных фермах было связано со временем. Сахарный тростник нужно было сажать в нужное время года. Он растет в течение года и более и может достигать размеров в два раза больше человека. Его нужно было срезать до цветения, потому что сок терял часть своего содержания сахара по мере созревания растения. Затем тростник нужно было немедленно обработать, чтобы предотвратить гниение сока. Группа рабов срезала стебли мачете или перемалывала их на мельнице. Затем другая команда приготовила сок в чанах с подогревом, используя высушенный на солнце остаток сахарного тростника. Этот процесс привел к кристаллизации сахара, что позволило другой команде отделить кристаллы от патоки. Одна команда очищала и упаковывала сахар, а другая перегоняла патоку для производства рома. Весь процесс был утомительным, но бесконечно повторяющимся, а это означало, что работу могли выполнять рабы, а затем машины. Банды рабов не могли сравниться с бесплатной рабочей силой, когда дело касалось крупномасштабных тропических продуктов, таких как сахар или хлопок. Размер плантации также имел решающее значение: для быстрой обработки сахарного тростника требовалось много рабочих рук одновременно, и маленькие фермы не могли угнаться за ними.
Родом из Новой Гвинеи, сахарный тростник был привезен в Индию около 500 г. н.э., и там был изобретен процесс варки сока. Караваны везли его вместе с шелком и жемчугом из Персии в Европу по Шелковому пути. Первое упоминание о сахаре в Венеции относится к 996 году; До этого мед был единственным подсластителем. В Средние века сахарные каравайки были на вес золота, а фигуры вырезались на них, как на мраморе. Сахар принимали как лекарство; В поваренных книгах предлагалось облагораживать мясо и рыбу щепоткой сахара в качестве ценной приправы.
Тесть Колумба был сахарным плантатором Мадейры, и во время своего второго путешествия Колумб привез сахарный тростник на остров Сен-Доминго, современный Гаити. Во-первых, испанцы заставили местных жителей работать на сахарном тростнике, но они были уничтожены, поэтому с 1509 года землевладельцы начали покупать африканских рабов. Португальцы посадили сахарный тростник в Бразилии; Какое-то время они производили большую часть сахара для европейского потребления. Сахарные плантации подпитывали треугольную торговлю: Африка давала рабочую силу, а Америка землю, в то время как Европа потребляла сахар и платила за него промышленными товарами.
Антверпен был первым центром переработки сахара, но позже эта «сладкая торговля» переместилась в Бристоль и Бордо. Когда рудники, привлекавшие конкистадоров, истощились, сахар стал основным источником колониального богатства. Земледельцы вырубали леса и ввозили рабов, покоряли огромные пространства Южной Америки, от Мексики до Парагвая, чтобы выращивать сахар и другие экзотические продукты: индиго, табак, хлопок, какао. Эти предметы роскоши, ранее неизвестные в Европе, способствовали культурному и городскому образу жизни. Они были заметными и отрадными признаками прогресса, основанного на невидимом для европейцев черном рабском труде, массовом применении силы и растущем неравенстве: политических бедах.
Поворотным моментом в этой истории стала колонизация Барбадоса, небольшого острова, в пять раз меньше современного Люксембурга. На Барбадосе землевладельцы наживали состояния на протяжении целого поколения; В 1666 г. покупка плантации здесь стоила в семнадцать раз дороже, чем в 1643 г. Специализация обеспечивала рост, и вся экономика была сосредоточена на монокультуре сахара. Взамен Англия снабжала остров рабами, едой и товарами. Гораздо более крупный остров Ямайка и другие острова Вест-Индии пошли по стопам Барбадоса. Франция развила производство сахара на Сен-Доминго, Мартинике и Гваделупе. К началу XVII века ввоз сахара уже превышал ввоз табака: спрос на сахар рос быстрее. Немецкий путешественник 16-го века, у которого была аудиенция у Елизаветы I, заметил ее блестящие глаза и плохие зубы, которые, как он писал, были характерны для всех англичан: они ели слишком много сахара. Испанцы, открывшие сахар раньше, были поражены тем, что англичане добавляли его во все, даже в вино и мясо. Транспорт и служба безопасности не отставали от торговли. Конвои Королевского флота сопровождали торговые суда в их трансатлантических путешествиях. В 1675 году флот из 400 кораблей проплыл между Вест-Индией и Британскими островами; В этот момент сахар, импортируемый Англией, превышал сумму всех других колониальных продуктов. В 1731 году морякам Королевского флота ежедневно давали полпинты рома; К концу века этот паек удвоился. В 1750 году беднейшие батраки Англии пили чай с сахаром. Даже в английских учреждениях старикам и старикам давали по 23 фунта сахара в год. В 1775 году средний англичанин потреблял в десять раз больше сахара, чем средний француз. Сахар из редкой восточной роскоши превратился в товар: радость рабочего. 3
Инновации и тяжелая работа привели к созданию бесчисленного количества продуктов, изготовленных из материалов, не вызывающих привыкания, таких как соль. Но богатство этого мира зависело от таких наркотических продуктов, как сахар. Было что-то сладкое и притягательное в барочных формах европейской архитектуры того периода. Торговля сладка, капитал плодороден, рабство денег: никогда в истории эти истины не были так ясны. Чтобы побудить людей продолжать его употребление, только масло сравнивают по токсичности с сахаром и другими легкими наркотиками. Обеспечивая организм большим количеством легкоусвояемых калорий, сахар и его производные снижают аппетит, заменяя высокобелковую пищу. Прибыль от сахара, табака, чая, какао и кофе стимулировала работорговлю, аннексию колоний и участие в войнах. Они создали миллионы «акров-призраков», расширивших ограниченную территорию Старого Света. Они также призвали сельские семьи отказаться от «идиотизма деревенской жизни» и сформировали хорошо известные характеристики современности: разделение труда, массовое потребление, урбанизацию и культуру «с девяти до пяти». Зерно формировало крестьянство; Текстиль сделал пролетариат. Буржуазия была создана чаем и сахаром.
острова в океане
Группа производящих сахар карибских островов, известная как Вест-Индия, вызвала ожесточенное соперничество между европейскими империями. Эти маленькие острова приносили огромную прибыль. К концу 17 века английская торговля приносила годовой доход в размере 2 миллионов фунтов стерлингов, около половины из которых приходилось на Вест-Индию. Столетие спустя Уильям Питт оценил годовой доход плантаций Вест-Индии в 4 миллиона фунтов стерлингов, а доход всех остальных колоний — в 1 миллион фунтов стерлингов. Долби Томас, работорговец и популярный писатель, считал, что каждый рабочий, черный или белый, на Сахарных островах Вест-Индии производит столько же, сколько 130 рабочих на Британских островах. До американской революции доход Британской Вест-Индии вдвое превышал доход Британской Америки. Доходы этих небольших островов намного превышали доходы Индийского субконтинента. Неудивительно, что Адам Смит писал: «Прибыль сахарных плантаций в любой из наших колоний в Вест-Индии, как правило, намного больше, чем прибыль любой другой известной культуры в Европе или Америке».
Антрополог Сидней Минц показал, что сахарная плантация была доиндустриальной фабрикой, объединяющей полевые и перерабатывающие операции в единое предприятие. Эти большие плантации, на каждой из которых проживало до 500 рабов, были организованы иначе, чем пахотные фермы. Они состояли из ряда специализированных магазинов, и товары перемещались от одного к другому, как по конвейерной ленте. Сотни рабов работали у шведов, а в обработке работали не менее двадцати пяти белых и черных. В то время как первые использовали только свои мачете, вторые использовали устройства стоимостью в тысячи фунтов. Разделение труда преобладало, как на фабрике; У рабочего не было инструментов, и работа подчинялась графику. Однако темп работы диктовался природой, склонностью урожая к быстрой порче и зависимостью от погоды на всех этапах производства.
Как и на многих фабриках, здесь ключевую роль играла экономия за счет масштаба. Переход от табака к сахару означал расширение плантаций и разорение многих фермеров. Небольшие плантации не приносили прибыли; Необходимость быстрой обработки требовала большой рабочей силы. Производственный процесс не предполагал глубокой специализации, как в случае с зерном, где земледелец был владельцем поля, а мельник — мельником. В отличие от зерна, сырой тростник не подходил для транспортировки и должен был сначала обрабатываться на месте. Природные свойства сырья определяли не только биологию его выращивания и химию его обработки, но и формировали специализированные на этом учреждения. Европа считала, что развивает колониальный мир по своему образу и подобию, распространяя сельскохозяйственные навыки на Америку и Индию. На самом деле колонии с их коммерческой деятельностьюФабрикаи специализированный рабский труд, свободный от традиций и послушный инструментальной рациональности, были настоящими «лабораториями современности».
В отличие от протоиндустриальной обработки сахара и хлопка первичная обработка табака включала в себя типичные сельскохозяйственные процессы: сбор урожая, очистку, сушку, упаковку. Когда первые поселенцы в Вест-Индии выращивали табак на мелких фермерах, их труд был не рабским, а рабским трудом. Затем выращивание табака было введено в Вирджинии. Табак требовал большего ухода и мастерства, чем сахар, приносил прибыль на небольших плантациях и не требовал больших перерабатывающих заводов рядом с полями. У табака с разных плантаций были марки, как и у вин с разных ферм. Цена отражала качество, и небольшие фермы хорошо справились с этой системой. Вместо этого сахар с разных плантаций смешивали вместе. В торговле сахаром развилась иерархическая «классовая» система, позже принятая торговцами хлопком и маслом. Одним словом, табакфирменный продукт, в то время как сахар являетсяклассифицированные товары.
Чай известен на Западе с начала 17 века. Его использовали как лекарство, и рынок был небольшим. Позже люди начали пить чай с сахаром, и это сочетание стало самым успешным маркетинговым ходом в истории. Голландцы импортировали чай из Индии, но к середине 18 века европейцы смогли открыть Кантон для торговли. Вместе с французами, шведами и датчанами здесь соревновались британские и голландские купцы. Цена на чай увеличилась в десять раз, а потребление чая на душу населения в Англии увеличилось в 400 раз за столетие. Приток сахара из западной Атлантики и чая из Тихого океана встретился и смешался на острове Скипетр. С имперской элегантностью эта встреча произошла прямо посередине: в миллионах чашек, подаваемых британскими дамами в ежедневном чайном ритуале, бледной имитации японской чайной церемонии, точно так же, как чашки были имитацией китайского фарфора. . Но чай и сахар были настоящими, как и хлопчатобумажные скатерти, а табак и портвейн были мужской версией церемонии.
Эпоха Просвещения с энтузиазмом восприняла эти наркотики. Первоначально экзотические и роскошные, они стали доступными предметами массового потребления. Они повышали общительность, наполняли желудок, создавали зависимость, приносили прибыль и, как правило, избегали цензуры со стороны церкви и государства. 5 В то время как в Англии опиум предназначался для распутников, чай с сахаром, щепотка табака, чашка кофе или шоколада были доступны каждому. Сахар был в основе этого вызывающего привыкание пакета. Томас Долби открыто советовал южноамериканским колониям следовать примеру Вест-Индии, а не Новой Англии: им просто нужно будет производить больше сахара и ввозить больше рабов. Однако сахарный тростник не процветал в материковых колониях, даже в Луизиане зимы были очень холодными. В этот сладкий век главной задачей Америки было снабжение Вест-Индии. На островах, где черные рабы производили белый сахар, не было земли для выращивания продуктов питания. Материковые колонии снабжали Сахарные острова всей необходимой им соленой рыбой и большей частью овса, зерна и муки, древесины, лошадей и овец. Фермеры платили американским фермерам, рыбакам и кузнецам сахаром, ромом и патокой. Сахарные острова начали беспрецедентный отток капитала со своих небольших территорий, финансируя американские колонии, английскую текстильную промышленность и британский королевский флот.
Наслаждаясь своим состоянием, плантаторы из Вест-Индии очень хотели вернуться в Англию. Там они покупали особняки или поместья в Лондоне у старой аристократии. Многие величественные дома в Англии и Шотландии с их классическим портиком, парадной лестницей и бальным залом были построены владельцем сахарной плантации. Государственные школы, такие как Харроу и Итон, были полны учеников из Вест-Индии. Позже эти дети, некоторые из которых были потомками пиратов или каторжников, женились на членах аристократии. Они стали депутатами, министрами, мэрами. Как король Георг III. наткнулся на коляску больше своей собственной, сказал премьер-министру: «Сахар, сахар, а? … как домашняя работа, а Питт, как домашняя работа?»6 Самые богатые плантаторы сахара управляли своими плантациями заочно: они жили в Англии и назначали судебных приставов, которым посылали письменные инструкции по почте. Одним из таких счастливчиков был Уильям Бекфорд, внук губернатора Ямайки. Известный как самый богатый подданный британской короны, Бекфорд дважды избирался мэром Лондона. Джон Гладстон, шотландский купец и член парламента, владел фирмой в Ливерпуле, которая торговала сахаром и рабами с Вест-Индией, коноплей с Россией, хлопком с Индией и зерном с американскими колониями. Как владелец нескольких плантаций на Ямайке, он продолжал жить в Ливерпуле, а позже вернулся в Шотландию, где купил обширное поместье. Его сын стал премьер-министром Англии. Как сказал Монтескье, это действительно была «la commerce doce»: торговля сладостями.
Именно торговля сахаром породила политику и практику британского меркантилизма. * Согласно Навигационным актам все товары должны перевозиться на британских судах; Колонии могли торговать товарами между собой, но не экспортировать их; они могли покупать только промышленные товары, произведенные в Англии; а в колониях не могла быть развита никакая другая промышленность, кроме первичной обработки сырья. Таким образом, торговый режим гарантировал снабжение метрополии сахаром, гарантировал рынки сбыта произведенной продукции в колониях, создавал преимущества для купцов и поддерживал торговый флот. Торговый режим проводил четкое различие между изделиями и сырьем, связывая эти экономические категории с политическим различием между колониями и метрополией: сырье добывается в колониях, товары производятся в метрополии, и именно так должно быть. . Никогда. Члены британского парламента в своих выступлениях открыто ссылались на «интересы Вест-Индии». Накануне Семилетней войны было от пятидесяти до шестидесяти голосов, представляющих этот интерес и поддерживающих торговые законы и сахарную монополию. 7 Уильям Питт Старший, лидер вигов и премьер-министр, честно боролся за привилегии Вест-Индии; Уильям Бекфорд был его другом и финансистом.
Голландия и Франция имели собственное торговое законодательство, но их торговые режимы не были такими последовательными, как в Англии. Французские колонии, такие как Сен-Доминго и Гваделупа, производили сахар дешевле, с меньшим количеством рабов и меньшим количеством земли на мешок. Французское законодательство на островах, основанное на Кодексе Нуара, введенном Людовиком XIV, было более гуманным, чем английское законодательство. Французские плантаторы не были защищены групповой монополией; Им приходилось конкурировать друг с другом, что снижало цены и фокусировалось на производительности. Французский сахар, продаваемый вдвое дешевле английского продукта, завоевал европейские рынки. Все это привело к Семилетней войне, закончившейся победой англичан. Но результат оказался парадоксальным. Британцы захватили большие сахарные острова Французской Гваделупы и испанской Кубы, но не аннексировали их: это привело бы к падению цен на сахар. Вместо этого англичане предпочли французскую Канаду и испанскую Флориду. Контролировать цены было важнее, чем увеличивать продажи. Однако цены на сахар упали из-за конкуренции со стороны Бразилии и рекордного роста количества плантаций на Ямайке. Фермеры первыми усвоили важный урок капитализма: предметы роскоши приносят прибыль, но только массовое потребление приносит сверхприбыль.
Из роскошной еды сахар превратился в предмет повседневного обихода. Без них не было бы ни рома, ни варенья, ни десертов, ни пирожных. Потребление сахара на душу населения в Англии росло быстрее, чем потребление хлеба или мяса. По словам Сиднея Минца 8, ежегодное потребление сахара увеличилось с 4 до 18 фунтов на человека в 18 веке. Миллионы людей теперь работали на фабриках, а чашка чая с сахаром заменила обычную порцию джина и пива. В бедных семьях люди получают пятую часть своих энергетических калорий из сахара. Как и в случае с алкоголем, люди думают, что им нельзя слишком много сахара — чем больше вы едите, тем больше вам хочется. Помимо восточных предметов роскоши, цены на которые в XVIII веке резко упали (фарфоровые чашки, хлопчатобумажные скатерти, мягкая мебель), важную роль в формировании нового образа жизни сыграли сахар, чай и кофе. Его содержанием были общественные удовольствия, его выходом была публика, его первыми местами были столовая и клуб. Первое кафе в Лондоне было открыто турецким купцом в 1652 году; Вскоре кафе и чайханы распространились по Европе. В Лондоне 18-го века шоколадные клубы были в моде. Это были дорогие заведения с закрытым членством, в которые не принимали женщин. Здесь собирались аристократы, чтобы поиграть в карты и подшутить над соседними кафе, где каждый мог попить кофе, почитать газету и поучаствовать в дебатах. В 1777 году Дэвид Юм писал: «Автор мало чего стоит, если он не говорит нам ничего, кроме того, что мы можем узнать из любого разговора о кофе». кафе. 10
Но самым популярным напитком был чай, обязательно с сахаром. В 1840 году Британская Ост-Индская компания была крупнейшим работодателем Империи. Он собирал чай на 2 миллионах акров в Индии и нанял миллион человек в поле. Чай пили все, от царской семьи до беднейших крестьян. Очевидно, чем дешевле качество чая, тем больше напиток превращался в горячий сахарный раствор. Социальные историки считают, что качество английской диеты в это время ухудшалось; хлеба не хватало, заработная плата не повышалась десятилетиями, миллионам людей не хватало белка и калорий. Калории сахара были дешевле калорий хлеба и намного дешевле калорий молока. Не имея возможности зарабатывать на жизнь сельским хозяйством, люди мигрировали в города, где заработная плата позволяла пить чай с сахаром.
послевкусие
В 1791 году в Сен-Доминго на Гаити началось восстание рабов. Черные рабы и свободные мулаты объединились в ненависти к плантаторам. После долгих боев Гаити объявила о своей независимости от Франции в 1804 году. Рожденный рабом, Жан-Жак Дессалин стал Жаком I, императором Гаити. Необычайные новости о революции черных рабов стали горячей темой для обсуждения в кафе по всей Европе. Прочитав газетные сообщения из Сан-Доминго, профессор прусской философии Г.В.Ф. Гегель сформулировал свою диалектику господина и раба, которая посеяла семена последующих революций. 11 Дессалин отменил рабство, но не смог запретить расизм. Он вырезал несколько тысяч белых, но мулаты продолжали эксплуатировать черных. Вскоре началось новое восстание, и Дессалин был убит. Бывшие рабы разделили землю на мелкие владения и уничтожили ненавистные плантации. Рабы стали фермерами, но стране пришлось выплатить Франции большие суммы компенсации. Когда-то самая прибыльная из французских колоний, Гаити стала одной из беднейших стран мира.
Причиной возможного падения цен на сахар стал научный прорыв, который помог создать дешевую и широко доступную альтернативу сахарному тростнику. Андреас Сигизмунд Маргграф был сыном берлинского фармацевта, изучавшего металлы в духе старой алхимической традиции. В 1747 году он обнаружил, что сахар можно получать из свекольного сока. Вкус был идентичным, но содержание сахара было низким, менее 2%. Надеясь заполнить дыру в своем бюджете, Фридрих II приказал своим ученым выращивать новые сорта свеклы, и это было должным образом выполнено: другой берлинец, гугенот Франц Карл Ахард, вырастил экономически выгодное растение свеклы. Поддерживал такие эксперименты и Наполеон: во Франции закончился сахар из-за революции в Сан-Доминго и снова во время британской морской блокады. В 1811 г. Наполеон заставил все департаменты Франции выделить земли для выращивания сахарной свеклы и пообещал субсидии сахароперерабатывающим заводам. Благодаря селекционной селекции содержание сахара в свекле было повышено до 20%, что соответствует сахарному тростнику. Сахарную свеклу теперь можно было выращивать почти на каждом поле в Европе. После 1815 года во Франции возникли два конкурирующих рынка сахара: местный и колониальный. У сахарной свеклы и сахарного тростника было свое лобби в парламенте. Будущий премьер-министр Франсуа Гизо, англофил и кальвинист, настолько симпатизировал колониям, что в 1843 году предложил полный запрет выращивания сахарной свеклы. Но Наполеон III принял решение в пользу сахарной свеклы и против сахарного тростника. 12 В этих политических изменениях была определенная логика: чем более националистическим и антибританским был лидер, тем больше энтузиазма репы. Рабство на английских плантациях было отменено в 1833 году. После революции 1848 года Гизо ушел в отставку, и на Французских островах было отменено рабство. При свободной торговле сахарный тростник не мог конкурировать с сахарной свеклой. В Англии навигационные акты были отменены в 1849 г.; Они длились почти 200 лет, перекачивая капиталы из колоний на Британские острова.
Но сахар все еще с нами. На самом деле это биохимическая батарея, которая хранит солнечную энергию с исключительной эффективностью. Сегодня 1 акр субтропической земли дает 8 миллионов калорий сахарного тростника; Чтобы получить такое же количество калорий из картофеля потребуется 4 га, из пшеницы около 10 га и из говядины до 135 га. Мировое потребление сахара на душу населения продолжает расти.
Юнг
Млечный сок, вытекающий из незрелых стручков мака, содержит алкалоиды, влияющие на нервную систему человека. Они обеспечивают благополучие и вызывают зависимость. Чем больше кто-то употребляет этот наркотик, тем больше он его хочет. Люди получают больше удовольствия от его употребления в компании других потребителей, поэтому потребление опиума распространяется подобно эпидемии. Потребление все больших доз опиума приводит к потере аппетита, апатии и унижению: человек теряет интерес ко всему, кроме опиума.
Ничто в жизненном цикле организма, будь то мак или человек, не предсказывало их взаимозависимости. Природа создала прекрасные цветы мака для пчелоопыления, что позволяет маку размножаться и распространяться. Были ли пчелы выведены для опыления мака? Философ Панглосс воскликнул бы в этом месте, что все сделано к лучшему: цветы для пчел, пчелы для цветов, и то, и другое для людей: таков божественный замысел. Но разочарованный Кандидо нашел бы много контрпримеров. Просто невозможно поверить, что латекс был создан из незрелых капсул для наслаждения людьми и что человек был создан для того, чтобы распространять мак по всему миру. Мак причинил столько вреда человеческому миру, что трудно поверить в благосклонность Провидения; Также то, что на самом деле произошло между маком и человеком, мешает поверить в мудрость Творца. Даже если бы высшая секретная служба могла организовать встречуМудрый человекДжспящий мак, явно не предвидел последствий этого события. Исторический прототип Панглосса, немецкий философ Лейбниц, учил, что мир предопределен божественными намерениями и, следовательно, является лучшим из всех возможных миров. Опиум опровергает эту теодицею так же эффективно, как если бы мак был выведен именно для этой цели.
Опийный мак растет во многих частях света: на юге Европы, в Африке и Азии. Это неприхотливое растение легко возвращается в дикое состояние, сохраняя свою красоту и наркотические свойства. Высушенный маковый латекс хранится долго, поэтому его можно перевозить и продавать. Люди сделали это до такой степени, что к 19 веку объем мировой торговли опиумом стоил больше, чем объем любого другого товара или товара. Но история торговли опиумом полна загадок. Непонятно, зачем Индия отправляла опиум в Китай по такой высокой цене, когда мак можно было там выращивать, а ведь так и было. Также непонятно, почему китайцы были более склонны к опиумной зависимости, чем индийцы. Только в Китае употребление опиума стало эпидемией, унесшей жизни десятков миллионов и остановившей всю государственную машину. Ясно только то, что торговля опиумом между двумя странами была основана на географическом неравенстве, обычном источнике экономического роста и политических недугов; и что эту торговлю вела третья держава, Британская империя. Когда долгие морские путешествия сочетают неограниченный спрос с неограниченным предложением, выгоду получают торговые суда, продолжающие свою торговлю, несмотря ни на что.
Начали это дело голландцы, но в 1760-х годах их сменила британская Ост-Индская компания.Их новая монополия на торговлю индийским опиумом стала результатом ряда военных побед в Семилетней войне, а затем в Бенгалии. Конфисковав порты и склады, компания заставила индийцев поставлять опиум по фиксированным ценам. Эдмунд Берк обвинил его в том, что он «лишил коренные народы их естественного права вести дела со многими конкурентами». Генеральный директор компании Уоррен Хастингс отверг обвинения. Позже его осудили за коррупцию, так что Бёрк, вероятно, был прав, но опиумная монополия осталась. В начале 19 века опиум был основным экспортным товаром Индии и основным импортом Китая. Это был также второй по величине источник имперских доходов Британской Индии после налогов на недвижимость. 13
В викторианской Англии опиум был обычным лекарством. Говорят, что при приеме алкоголя он облегчает боль, лихорадку и меланхолию. Смесь содержала 10% опиума и называлась лауданум, старое алхимическое слово. Вплоть до 20 века британские аптеки продавали лауданум без рецепта. Курение опиума считалось китайским деликатесом; в других культурах его использовали по-разному, варили и вдыхали или ели в разных препаратах. В Европе 19-го века курение опиума быстро завоевало популярность. Несмотря на это, люди считали его восточной экстравагантностью. Наркоманов обвиняли в бесхарактерности и моральном разложении. Европейцы тоже были склонны к зависимости, но нигде больше не было эпидемии масштабов Китая.
Британская Ост-Индская компания закупала опиум как многолетник, заплатив за него на год вперед. Бизнес был гигантским: полмиллиона индийских фермеров посадили мак на полумиллионе гектаров. Компания не позволяла фермерам перепрофилировать поля мака даже в годы голода по якобы моральным соображениям. «Наша работа состоит не в том, чтобы поощрять употребление опиума, а в том, чтобы уменьшить его употребление или, вернее, злоупотребление наркотиками, и для этогои в целях получения дохода, чтобы цена для публики была как можно выше», — сказал директор компании генерал-губернатору Индии в 1817 году14. Но в Китае компании угрожали конкуренты. Американские корабли перевозили опиум из Турции, но еще больше руководители компаний были обеспокоены отечественным производством в Китае. Пристрастие Китая к опиуму имело стратегическое значение для торгового баланса: расчетная стоимость торговых часов. На протяжении веков торговый баланс Европы с Азией оставался отрицательным. Китаю не нужна была британская шерсть или колониальные продукты, такие как сахар и табак. Дефицит покрывался испанским серебром из американских колоний; даже половина этого серебра оказалась в Китае. Быстрый рост импорта чая из Китая изменил этот баланс; если бы торговый дефицит не был восполнен, золото и серебро покинули бы европейскую казну. Эту пустоту заполнил опиум из Британской Индии.
Употребление опиума быстро распространилось в Китае, став популярным в портах и шахтерских городках. Китайские власти пытались защитить страну, запретив употребление опиума. В 1799 году Пекин издал первый указ, объявивший опиум глобальным злом и принудивший бюрократию к борьбе с ним. Это мало повлияло; Сотрудники с трудом справлялись с собственной зависимостью. В 19 веке число опиумных наркоманов в Китае достигло 10 миллионов; По некоторым оценкам, цифра намного выше: до 10% населения, или 40 миллионов человек. Города были полны опиумных притонов. Подобно кафе эпохи Просвещения или шоколадным клубам эпохи Реставрации, они стали центрами местной культуры, где люди обменивались новостями, занимались бизнесом и общались. Неформальный и гедонистический характер этих забегаловок и клубов резко контрастировал с конфуцианским государством. Это была китайская версия гражданского общества. Крестьянские кули, которые питались рисом как основным продуктом питания, не могли позволить себе опиум. Это было для тех, у кого были деньги, чтобы тратить: ремесленников, горняков, садовников и государственных служащих. По мере того, как его употребление распространялось среди богатых, опиум тянул людей вниз и порождал новую нищету. Это также породило новые преступления, неизвестные традиционному обществу, и новые состояния. Это был порочный круг природы зла: токсичность усугубляет неравенство, приводя к большей аномии, что увеличивает спрос на наркотики.
Хотя британцы контролировали торговлю, импортируя опиум на своих кораблях, они полагались на китайских посредников, которые быстро нажили состояния. Серебро ушло из Китая и начался валютный кризис, повысивший роль опиума как платежного средства. Для конфуцианского государства, основанного на рационализме и своего рода меритократии, опиум был воплощением зла. Патриоты увидели в этом враждебное вторжение, возмездие высшей степени: народ погиб, государство было подорвано, традиционные институты исчезли. Наркомания была связана с грамотностью. В 1839 году китайский император приказал уничтожить опиум в портах и на складах; По этому поводу было найдено и сожжено более 1000 тонн. Возмущенная этим вмешательством в свободную торговлю, Британская империя объявила войну. Своими первыми военными пароходами британские войска вынудили Китай выплатить компенсацию. Британцы завоевали Гонконг и пять других портов для беспошлинной торговли. Цена на опиум резко упала, и его стали потреблять люди из самых низших слоев общества, как это делали в Европе сахар. Только тогда производство опиума в Китае увеличилось. Он считался некачественным, а его цена была вдвое меньше, чем у индийского опиума, но он насытил рынок. По мере того как он дешевел, опиум становился доступным для все большего числа бедняков. В ответ на это в прибрежном Китае началось восстание тайпинов (1850-1864 гг.): восставшие христиане-реформаторы боролись против сил зла. Лидер этой Крестьянской войны Хун Сюцюань называл себя младшим братом Христа: он был неудачливым государственным служащим, четырежды провалившим экзамены. Движение тайпинов практиковало аскетизм и запрещало опиум, алкоголь и проституцию. Но у него было мало оружия и никаких доходов, а восстание было подавлено в кровопролитных боях. Западные державы поставляли в китайскую армию артиллерию и офицеров. В сочетании с параллельным восстанием дунган-мусульман на северо-западе Китая восстание тайпинов привело к гражданской войне, охватившей большую часть государства. Многие миллионы умерли от голода или в боях. Еще миллионы эмигрировали и поселились в Юго-Восточной Азии. пятнадцать
Вернувшись в Англию, опиумная война стала предметом парламентских дебатов. Премьер-министр Генри Пальмерстон поддержал интервенцию. Против выступили лидер манчестерских либералов Ричард Кобден и будущий премьер-министр Уильям Гладстон. Сестра Гладстона Хелен пристрастилась к опиуму. 16 Его образ жизни угрожал политической карьере Гладстона; Он много лет лечил свою зависимость и понимал природу болезни лучше, чем большинство. В ответ на войну в Китае британские власти в Индии увеличили производство чая, считая его альтернативой опиуму. С 1854 года они давали большие участки земли (до 3000 га) любому европейскому фермеру, который хотел выращивать чай на экспорт. Когда железные дороги достигли предгорий Гималаев, экспорт индийского чая в Европу приблизился к экспорту из Китая. В конце концов это должно было восстановить торговый баланс, но в 1856 году началась Вторая опиумная война. Французские и британские войска объединили свои силы, чтобы захватить китайские порты и склады и освободить их для торговли опиумом. Подорвавшись на опиуме и тайпинах, китайцы проигрывали битву за битвой. После взятия Пекина западные державы при посредничестве русского посла графа Николая Игнатьева подписали мирный договор с Китаем. Китай легализовал употребление опиума и открыл новые порты для свободной торговли. Декларация о свободе вероисповедания не могла остановить репрессии против тайпинов.
Ирония судьбы заключалась в том, что теперь китайские бизнесмены вытесняли Индию с рынка опиума. Британцы не могли сопротивляться этому развитию. Опиум в основном выращивали во внутренних провинциях Китая, но англичане контролировали только прибрежные районы. Опиум открыл внутренние провинции для внутренней торговли: из Китая было отправлено больше опиума, чем соли или риса, потребляемых на месте. Цены упали, спрос вырос, выросло и внутреннее производство. опиум и чай заменяют зерновые; позже это стало одной из причин массового голода. В конце 19 века Китай производил в девять раз больше опиума, чем Индия. Но в отличие от Индии, Китай выращивал мак исключительно для внутреннего потребления. В начале 20 века опиум стал внутренней заботой Китая: страна потребляла 95% мирового производства опиума, и почти весь он выращивался на месте. Это была китайская версия Великой трансформации: фермеры трудились на полях и выращивали опиум за заработную плату, выплачиваемую опиумом, потребляемым на месте. Сахар открыл рынки для мировой торговли; Опиум отключил их.
Британцы, лишившись своего дохода, открыли новые рынки для опиума по всей Юго-Восточной Азии. Порты свободной торговли перевозили опиум через два океана; В течение многих лет Гуанчжоу был таким портом, и Сингапур имел такое же происхождение. В 1840-х годах Гонконг, ныне британская колония, стал главным перевалочным портом. Многие азиатские экономические тигры обязаны своим происхождением опиуму, и только Япония устояла. С началом переговоров с европейцами в 1854 г. Япония ввела запрет на торговлю опиумом как условие частичного открытия своих рынков. Те же самые государства, которые зарабатывали на торговле опиумом в начале 20-го века, теперь сокращают расходы. В 1906 году Китай заключил соглашение с Великобританией, обязывающее обе стороны сократить производство опиума. Пекин провел несколько конфискаций, но в 1912 году пала династия Цин, а вместе с ней и конфуцианское государство. В 1909 году британские власти отменили торговлю опиумом в Сингапуре. Но они не запрещали торговлю опиумом во всем мире до 1943 года, когда практически вся Британская империя к востоку от Бенгалии оказалась под контролем Японии. В период между двумя мировыми войнами оба китайских государства, коммунистические повстанцы и гоминьдановский режим активно торговали опиумом. После 1950 года тоталитарный Китай запретил выращивать мак на своих полях и опиум в жизни своих подданных. Но в Европе общественное мнение не реагировало на опиумную торговлю так, как на работорговлю; сыграли свою роль предвзятые представления об ориентализме, тесно связанном с опиумом. Для тех, кто считал опиум «пороком желтой расы», не было ничего особо греховного в зарабатывании на нем денег. На самом деле действовала противоположная причинно-следственная связь, та же самая, что работала сначала с рабами, а затем с нефтью: выгодоприобретатели опиумной торговли обвиняли жертв, чтобы оправдать свои действия.
Одеколон и калории
Интенсификация сельскохозяйственных работ сближала их с городскими работами, а вместе с тем и с разрушением крестьянского быта с его пресловутым «бездельем». Разбросанная по бесчисленным загородным домам, английская текстильная промышленность была настолько прибыльной, что ее более технологически развитые итальянские конкуренты разорились. Ключевой вопрос заключается в том, что именно разбалансировало сельские семьи в нравственном отношении к экономике и поставило их на путь доиндустриального капитализма.
Выдающийся историк Эрик Хобсбаум определил одну из причин, по которой колониальные продукты, такие как сахар, табак, кофе и чай, начали появляться в сельских домах. 17 Эти продукты создали почти наркотическую зависимость и мотивировали людей зарабатывать больше, чем минимум, необходимый для выживания. Чем доступнее они были, тем больше их роль в семейном бюджете. Речь идет о массовом явлении: после окончания наполеоновских войн и в течение десятилетий после этого эти товары составляли четверть всего британского импорта. Увлекательная торговля товарами сделала английских купцов баснословно богатыми. Эта торговля направила британские колониальные ассигнования на финансовую экспансию своих рынков, банков и акций. Но еще более важным для Империи была зависимость столичного населения от сахара.
Пристрастие к сладкому быстро приводит к пристрастию к сладкому, а привычка приводит к повышенному потреблению. Этому воздействию подвержены все: мужчины и женщины, молодые и старые, богатые и бедные, причем возраст и пол играют определенную роль. Социолог Вернер Зомбарт предположил, что развитие капитализма связано с растущей ролью женщин в потреблении восточных предметов роскоши. Сахар был важнейшим ингредиентом в этом процессе; Зомбарт писал, что связь между женщинами и сахаром «чрезвычайно важна в истории экономического развития». 18 Алкоголь и табак были мужскими удовольствиями, кофе любили все в равной степени, а чай и булочки были более привлекательными для женщин. Выгруженные в атлантических портах колониальные съестные припасы неравномерно распределялись по Европе, прибывая из Северного моря и постепенно достигая отдаленных уголков. 19 Включение сахара, табака и чая в рацион людей сделало сельские семьи зависимыми от этих импортных продуктов, открыв натуральное хозяйство для движения товаров и денег. Внедрение «моральной экономики» в глобальную торговлю сформировало новые механизмы мотивации труда. Когда семья из года в год увеличивала потребление сахара, чая или шоколада, это означало, что глава семьи, его жена и дети должны были больше работать и с каждым годом зарабатывать больше денег. Рост употребления наркотиков, бросающий вызов «моральной экономике», привел к нехватке денег, необходимости работать усерднее, находить дополнительную работу и привлекать женщин и детей на рынок труда. Это казалось справедливым, поскольку женщины и дети потребляли столько же сахара, чая и шоколада, сколько и мужчины.
Сахар, джемы и соусы, шоколад и другие сладости вместе с чаем создали новый ритуальный набор расходных материалов с узнаваемым женским обликом. В то же время развивалось потребление мужчинами табака и крепких алкогольных напитков из колоний — рома, джина и портвейна. Торговля всеми этими восхитительными вещами чрезвычайно выросла. В 1750 году количество табака, ввезенного из американских колоний на британских кораблях, было в шесть раз больше, чем сто лет назад, количество джина в двенадцать раз больше, а количество чая, рома и кофе неизмеримо больше. Цены на все эти товары упали, несмотря на инфляцию, поднявшую цены на зерно и местные продукты. Оплачиваемый и неоплачиваемый женский труд играл ключевую роль во всех этих процессах. Накануне XVIII века в Западной Европе начала развиваться городская жизнь в том виде, в каком мы ее понимаем сегодня: кафе и чайханы, театры, гостиницы и магазины. Местные продукты продавались на городских рынках, а в магазинах продавались колониальные продукты. Новая колониальная экономика взаимодействовала со старыми продуктами, такими как лен (скатерти, простыни, шторы), металлические сплавы (посуда, столовые приборы), дерево (мебель) и бумага (книги, газеты). Простой народ достиг высоты потребления, ранее доступной только аристократии. Теперь семья среднего класса регулярно потребляла все эти вещи, от вискозы до свекловичного сахара и пароходов, неотличимых от того, что их бабушка и дедушка считали настоящей роскошью. Этот подъем давал головокружительное ощущение прогресса, который буржуазная семья видела не столько в росте потребления, сколько в социальном прогрессе.
На протяжении веков эксплуатация и страдания в бедных и отдаленных частях мира подпитывали «потребление» — удовольствие и болезнь — в богатых странах Северной Атлантики. Две силы сдерживали этот вызванный зависимостью сдвиг: государственное регулирование и власть потребителей. Но третья сила была, пожалуй, самой важной: слово правды. Писатели с воображением сыграли заметную роль в создании современной аудитории, знакомя людей с жизнью других. Принимая множество индивидуальных решений, сотрудники и потребители одинаково следовали текстам, которым они доверяли, не в последнюю очередь потому, что больше ничему они не могли доверять. Разочарованный священник-иезуит, ставший центральной фигурой эпохи Просвещения, аббат Рейнал собрал звездную команду для написания книги.История двух Индий; Эта энциклопедия колоний, опубликованная в 1770 году, привела к публичному разоблачению рабства как зла. Под влиянием этого образа глобального неравенства российский таможенник Александр Радищев в 1790 году опубликовал радикальный ответ — сентиментальный и подрывной местный рассказ о путешествиях.Поездка из Санкт-Петербурга в Москву. Эта книга была публичным разоблачением рабства как зла, за что его уволили и сослали в Сибирь. Так называемая секта Клэпема, интеллектуальная группа английских ученых и священников, сыграла решающую роль в развитии аболиционистского движения. Одним из его основателей был Закари Маколи, шотландский горец, который владел сахарной плантацией на Ямайке, но стал активистом против рабства; В 1825 году он основалАнти-Склаверей-Репортер, основанное на фактах ежемесячное издание, которое просуществовало много десятилетий. Его старший сын, Томас Бабингтон Маколи, стал историком и политиком и продвигал идею прогресса, которую он отождествлял с распространением английского образования и британских институтов на Индию. Голландский писатель Мультатули (Эдуард Доуэс Деккер) в своем романеМакс Хавелаар или голландская торговая компания Coffee Auctions(1860) описал условия труда на кофейных плантациях в Голландской Ост-Индии. 20 Этот роман, вызвавший массовые протесты в Нидерландах, положил начало движению за справедливую торговлю. Потребительская власть имеет ключевое значение, но их успех зависит от типа товара: справедливая торговля хорошо работает с кофе или бананами, но не так хорошо с сахаром или маслом. Другой вехой в культурной деколонизации стал Джозеф Конрад.Сердце тьмы(1899 г.), изображающий варварскую эксплуатацию чернокожих рабочих в Бельгийском Конго, символическом происхождении всех наших башен из слоновой кости. 21 Один из лучших историков рабства Эрик Уильямс в своей основополагающей книгекапитализм и рабство(1944) показали, что рабский труд был оплачен за промышленную революцию. Будучи потомком рабов, Уильямс стал премьер-министром Тринидада и Тобаго. Защищая диссертацию в Оксфорде незадолго до начала Второй мировой войны, он дал определение «кризису рабства» Первой мировой войны.
Использовать
Орехи
1 Витингтон, «Опьяняющие вещества и изобретение «потребления». 2 Шанель, «Налогообложение как причина Французской революции». 3 Минц,сладость и сила.4 герреро,Исследование о природе и причинах богатства народов, стр. 389,5 Брин,Табаковод; Мусго и Баденох,Шоколад; Нортон,Святые дары, нечестивые радости; Гриветти и Шапиро,Шоколад; Брин,Эпоха отравления.6 вопросов,сладость и сила, стр. 156,7 Уильямс, .капитализм и рабство.8 вопросов,сладость и сила, стр. 67,9 гул,Политические очерки, С. 93.10 ХабермасСтруктурное изменение общественного мнения..11 Бак-Морс,Гегель, Гаити и всеобщая история.12 Яррингтон, 'неочищенный сахарДжКолония Сукре'.13 Фаруки,Контрабанда как подрывная деятельность; троцкий,Опиум, империя и глобальная политическая экономия.14См.эклектичный обзор7 (январь-июнь 1840 г.): 805,15 Рейли,Тайпинг Рейно Хевенли.16 Исба,Гладстон и женщины.17 Хобсбаун,промышленность и империя; см. также Sahlins et al., «Печаль сладости»; горечь и тема,Мир, который создала торговля.18 зомбарт,роскошь и капитализм.19 Де Вриз,Индустриальная революция, стр. 161.20 Финберг, «Макс Хавелаар»: антиимпериалистический роман»; Сальверда, «Падение исчезающей империи».21 Хохшильд,Призрак короля Леопольда; активный,внутренняя колонизация, крышка. 11; ясанов,сумеречные часы.
СИНКО
волокна
В отличие от металлов или ископаемого топлива, волокна являются продуктом органической жизни, появившейся на Земле совсем недавно. Некоторые животные и растения производят длинные прочные волокна как часть своего тела. Их можно собирать, а затем механически обрабатывать (очищать, растягивать, ткать) для получения мягкой, податливой ткани. Эти процессы не изменяют отдельные волокна, а объединяют их с тысячами подобных волокон. Поэтому обработка волокна (прядение, ткачество, плетение) требует повторения огромного количества одиночных и последовательных движений. В основном это была женская работа, но затем изобретатели сконструировали машины, которые могли воспроизводить эти крошечные движения быстрее и точнее, чем человеческие руки. Со времен Великого Шелкового пути до эпохи нефти и пластика промышленность и капитализм в основном состояли из обработки волокна и торговли продуктами, изготовленными из волокна.
В отличие от зерна, которое относительно легко перерабатывается, волокно требует двух разных задач: с одной стороны, извлечение сырья, включая его предварительную обработку, и, с другой стороны, обширная дальнейшая обработка. Выращивание сырья требует много земли, воды, солнца и неквалифицированной рабочей силы; С другой стороны, обработка требует мало земли и обилия квалифицированной рабочей силы. Из-за этого выращивать и обрабатывать волокно в одном месте нецелесообразно. Торговые империи решат эту проблему, используя земли своих отдаленных колоний для производства волокна и труд своих мегаполисов для его обработки. Транспорт был задачей торгового и вооруженного флотов. Фискально-военные государства были штатами, производящими волокно; В первую очередь они зависели от шерсти и хлопка, но их судьбу также определили пенька, лен и шелк. До появления железных дорог текстильная промышленность была «главной движущей силой» цивилизаций, писал Бродель. 1
Многие технологии были общими для всех волокон. Нужно было ухаживать за растением или животным и собирать волокно; все, что было нужно, это земля, время и рабочая сила. Заготовленное волокно очищали: расчесывали, вытягивали, промывали, сушили. После того, как влага была удалена, он стал более мягким и гладким. Эта тяжелая работа, в основном ручная, превратила влажное и грязное сырье в товарный продукт: сухой материал, который хорошо держался и его было легко транспортировать. Оказавшись в мегаполисе, этот материал подвергся дальнейшей обработке. Короткие нити приходилось скручивать в длинные нити, а нити сматывать в клубки или мотки, а затем вплетать в ткань. Затем его отправляли другим мастерам, которые разрезали ткань и сшивали из нее одежду, постельное белье, паруса, шнур или сумки. В эпоху Шелкового пути стоимость транспортировки материала составляла почти всю стоимость готовой продукции. Морской транспорт сократил коммерческие расходы; но даже во время промышленной революции хлопок стоил в Вирджинии на 20% меньше, чем в Манчестере.
Волокна демонстрируют случайную связь между человеческими потребностями и разнообразием природы. Живые существа состоят из клеток; крошечное количество этих клеток удлиняется в волокна. Чтобы сделать пряжу, эти волокна должны быть сращены вместе, чего не происходит в природе. Одиночное хлопковое волокно представляет собой длинную клетку, которая развивается в семенной оболочке хлопка. Клетка скручивается в микроскопическую полую трубку внутри, что объясняет, почему она так хорошо сохраняет тепло. Но есть еще кое-что. Клеточные стенки, которые позволяют вам свернуться внутри полой трубки, также позволяют вам свернуться калачиком с другой клеткой. Связанные по длине, эти микротрубочки образуют прочную гибкую нить, в которой отдельные волокна неразделимы: их связи столь же прочны, как и отдельные нити. 2 Эти нити можно наматывать или вплетать в ткань. Ткань можно окрасить с помощью сложного химического процесса, для которого требуется различное сырье: натуральные красители. Полые трубочки хлопка впитывают эти красители лучше, чем любое волокно, кроме шелка. Но и эти красители (пурпурно-фиолетовый, синий индиго, карминно-красный) — побочные продукты природы, выработанные ею для других целей. В природе эти органические вещества никогда не оказались бы рядом с клетками шелка или хлопка.
Был
Чтобы получить 200 граммов шелковой нити для рубашки, производители должны были вырастить 1000 тутовых шелкопрядов и накормить их 36 килограммами листьев тутового дерева. Затем они потратили много часов, распутывая шелковые коконы личинок в длинные, непрерывные нити, стирая и высушивая их, обрезая и расчесывая, прежде чем скручивать отдельные нити в нить, вплетать нить в ткань и, наконец, вышивать из нее рубашку. Вначале люди собирали коконы в лесу. Когда бабочки вылупились, химическая структура кокона изменилась, а волокна укоротились. Коконы нужно было распутать заранее, поэтому люди хранили их поближе к дому. Около 1600 г. до н.э. C. древние евразийцы начали сажать в своих садах тутовые деревья и выращивать шелковичных червей. Так началась симбиотическая троица человека, шелковицы и мотылька. Гусеницы поедают листья тутового дерева, но их цветки опыляют взрослые мотыльки; оплодотворенные цветы дают сладкие плоды, которые едят люди, распространяющие семена; Тутовое дерево растет и должно быть опылено бабочками. Шелковые волокна использовались для защиты людей от жары, влаги и насекомых. Со временем этот материал стал неисчерпаемым источником красоты, богатства и силы. В обмен на эти блага шелк требовал труда, тепла и верности и привел к развитию оседлого образа жизни, частной собственности и мировой торговли.
Способность мотылька преодолевать химическую защиту тутового дерева и способность человека расчищать землю для выращивания этого дерева создали новую экологическую нишу для всех троих: человека, мотылька и тутового дерева. Но дерево и мотылек были более чувствительны к климату, чем люди. За пределами некоторых районов Китая, Индии, Японии, Центральной Азии, Персии и Южной Европы раннего Нового времени производство шелка оказалось очень трудным. Из-за этого шелк всегда был монополистом в отдаленных и экзотических местах. Легко транспортируемый, легко окрашиваемый, не подверженный гниению, шелк доставлялся с больших расстояний, что делало его чрезвычайно дорогим и идеальным товаром для ранней европейской торговли.
Первые фермы шелкопряда появились в нынешнем Пекине задолго до нашей эры. Только высшие слои общества имели право носить шелковую одежду; крестьянин, осмелившийся носить шелк, мог заплатить жизнью. Шелк использовался как валюта. Заработная плата офицеров, а затем и армейского персонала исчислялась рулонами шелка, а граждане платили налоги шелком. Таким образом, изделия из шелка стали воплощением роскоши во всем цивилизованном мире. Было много производителей, но очень мало носильщиков, которые могли вести свои караваны через пустыню. Региональная монополия позволяла поддерживать цены и получать большие прибыли даже при небольших объемах и чрезвычайно длинных бизнес-циклах. Мало что повлияло на мировые дела больше, чем это вещество, выделяемое личинками странного насекомого, питавшегося листьями тутового дерева.
Согласно легенде, европейцы впервые столкнулись с шелком во время похода Александра Македонского; Возможно, он даже хотел завоевать Индию ради шелка. Свитки шелка пришли с Востока; С запада привозили мешки с серебром и тюки шерсти. Вьючные верблюды находились в пути несколько месяцев и преодолели около 10 000 километров. В горах нагрузки переносились на лошадей. Для верблюдов и торговцев это было в основном путешествие в один конец; многие погибли в пути. Но для тех, кто выживает, выигрыш может быть колоссальным. О Великом шелковом пути написаны десятки книг, но некоторые исследователи сомневаются, что он когда-либо существовал. Вплоть до промышленной революции Азия была более крупным рынком мощности, чем Европа. Торговля в Азии, однако, сильно отличалась от перевозки грузов через океан на корабле, который плыл к месту назначения, не останавливаясь в порту по пути. Это был еще один случай медленного перемещения товаров из одного транзитного пункта в другой. Все, что торговцы не могли продать на месте, они отправляли на запад.
Шелк был популярен в Древнем Риме, как раз тогда, когда строгие римляне развили вкус к роскоши. «Несчастные стада девиц трудятся, чтобы прелюбодейку можно было увидеть сквозь ее красивое платье, чтобы ее муж мог знать не больше, чем любой чужестранец или иностранец с телом своей жены», — бушевал Сенека. 3 Эту воздушную ткань римляне использовали для всевозможных туник и плащей, но не знали тайны ее происхождения; Это была загадка, которую пытались решить путешественники, ученые и миссионеры. Теплый мех и водоотталкивающий шелк часто носили вместе. У римлян был обычай носить шелковый плащ с меховой подкладкой. Мода эпохи Возрождения была противоположной: шуба на шелковой подкладке. Контраст между тонким шелком, облегающим тело как вторая кожа, и грубыми шкурами животных или шерстяной одеждой крестьян и нищих создавал образ благородного тела, характерный для западного человека. Последователи аскетических традиций предпочитали шерсть шелку и меху; Францисканские монахи до сих пор носят коричневую шерстяную тунику, перевязанную белым шерстяным поясом. В Средней Азии существовал полезный миф о том, что Коран запрещает мусульманам носить шелк, поэтому люди носили смесь хлопка и шелка, а чистый шелк экспортировали.
Позднее шелком обтягивали стены элегантных домов богачей: дом уподоблялся человеческому телу и принимал такие же классовые различия. Вагоны и гондолы были обиты шелком и украшены вымпелами и знаменами, символами западных государств. В эпоху Возрождения мировой спрос на восточный шелк был настолько высок, что Европа имела постоянный торговый дефицит с Китаем и Японией, расплачиваясь за него серебром из испанских рудников в Мексике. В этой глобальной торговле один первичный продукт обменивался на другой: шелк на серебро; но доля оплачиваемого труда, вложенного в шелк, была намного больше, чем доля вложенного в серебро, поэтому Китай процветал, а Европа отставала.
Разведение тутового шелкопряда оставалось китайской загадкой, пока два христианских монаха не принесли яйца мотылька и семена ежевики; Согласно легенде, по дороге в Константинополь ее спрятали в бамбуковом шесте, как Прометей спрятал огонь в полой трубе. В любом случае разведение тутового шелкопряда процветало в прибрежных городах Италии, особенно в Венеции 13 века. В Венето, Тоскане и Ломбардии был бум ферм по выращиванию тутовых деревьев. Однако в Италии весенние заморозки помешали созреть коконам тутового шелкопряда на листьях тутового дерева, как это было в Китае и Персии. Личинок приходилось выращивать в помещении, раскладывать на специальных столах, кормить измельченными листьями тутового дерева и держать при комнатной температуре. Созревание коконов стимулировалось особыми цветами, которые нужно было занести внутрь. В нужный момент кокон нужно было замочить в горячей воде, чтобы убить находящуюся внутри личинку, а затем раздавить. Процесс требовал уборки лаборатории и точного контроля температуры и времени, условий, не типичных для крестьянского труда.
Домашнюю часть этой работы, когда личинки нуждались в тепле и заботе, выполняли женщины. Весной, когда тутовые деревья уже опадали листвой, итальянские женщины собирали яйца шелкопряда в маленькие мешочки и носили их на груди. Тепло их тел вылупило личинок. В Самарканде считалось, что если человек посмотрит на личинок, они перестанут плести свои коконы. Шелк как источник занятости для женщин и благосостояния семьи спас многие регионы Южной Европы и Центральной Азии от экономического застоя. Фермеры не сохраняли опарышей или опарышей после пережевывания, а также не сохраняли семена кукурузы для урожая следующего года. Обеспечение фермы качественными личинками было отдельным делом. Эти специалисты обеспечили непрерывность разведения тутового шелкопряда; они также были торговыми агентами, которые больше всех получали прибыль от торговли шелком. При производстве и продаже готовой продукции этих людей часто называют предпринимателями; но когда дело доходит до добычи и распределения сырья, я предпочитаю называть ихкураторы. В Италии эти кураторы шелка добывали шелковичных червей, собирали волокна, размещали заказы на прядение и ткачество, а затем отправляли готовый шелк конечному потребителю. Организованные в гильдию или картель, эти кураторы владели групповой монополией во всей отрасли. Непонятно, почему сами фермеры не смогли удержать небольшое количество коконов и вылупить новый цикл бабочек; в конце концов, они делали это с семенами кукурузы каждый год. Но если бы консерваторы отказались от яиц моли, они потеряли бы контроль над всей шелковой промышленностью. Эти целители доминировали в торговле шелком, точно так же, как торговцы через Атлантику доминировали в производстве табака. Но в торговле шелком производитель и покупатель могут жить на расстоянии всего нескольких миль друг от друга. 4
В городах была сосредоточена сложная обработка шелковых нитей; Большая часть прибыли осталась там же. Тутовые деревья хороши и дают тень, и жители Вероны сажали их в заброшенных канавах. Самые дорогие виды шелка пряли в Венеции, Флоренции и Пизе. Болонья была нацелена на широкую публику рынка. В середине 15 века каждая третья флорентийская семья зависела от разведения тутового шелкопряда. Первые машины с водяным приводом появились на шелковых фабриках Болоньи в начале 16 века. Количество ручных станков могло исчисляться тысячами. Патентные права способствовали техническому прогрессу; Изобретения охраняются законом в Венеции с 15 века. В 1410 году Шелковая гильдия полностью запретила ввоз готового шелка в Венецию, но ввоз сырья для обработки получил все возможные стимулы. Это была ранняя версия меркантилизма. Венеция имела монополию на импорт шелка-сырца из Персии и Сирии; Готовые товары, обработанные в городе, экспортировались с большой прибылью по морю или через Альпы. В 16 веке этот прибыльный бизнес рухнул из-за турецких войн и конкуренции со стороны других европейских стран; Начав собственное производство шелка, они повысили цену на шелк-сырец. Несмотря на это, он оставался диффузным сырьем с высокими издержками производства, составляющими более половины стоимости готовой продукции. Секрет этого редкого успеха заключался в простоте транспортировки по нескольким маршрутам, которая не могла быть монополизирована горсткой кураторов. Как и другие предметы роскоши, использование шелка было демократизировано сверху вниз. Шелковые платья, чулки и шляпы стали стандартной одеждой врачей, юристов и проституток. Помогло то, что гильдии ослабили свои правила, запрещающие смешивание разных видов шелка. Кроме того, шелк теперь смешивали с шерстью или хлопком, чтобы создать теплую и недорогую ткань. Целые деревни во Фландрии и на юге Италии специализируются на производстве этих отваров. Итальянские мастера наладили шелководство в Испании, Южной Америке и Крыму. Но попытки наладить шелководство к северу от Альп не увенчались успехом.
В середине 19 века эпидемия «перцовой болезни» убила тутовых шелкопрядов в Европе и Центральной Азии; Вмешался Луи Пастер, но наука помочь не смогла. Монокультура, результат селекции селекционеров для создания однородного вида моли, была одной из причин заболевания. Но в Японии селекционеры скрестили местную моль с китайскими видами, и эти японские гибриды оказались не подвержены заболеванию. Накануне индустриализации Японии шелк стал главной статьей экспорта страны. В советское время шелководство было успешно налажено в Узбекистане и Крыму: шелк производился для военных парашютов и на экспорт. Но техника разведения тутового шелкопряда практически не изменилась со времен Средневековья. Женщина, работавшая в советском шелководстве в 1960-х годах, описывает сложность процесса, ускользнувшего от письменной истории:
Рядом высажены целые плантации тутовых деревьев. Мы полностью отрезали большие руки и принесли их на корм личинкам. Они так усердно жевали листья, что казалось, будто здесь полно лошадей, а не жуков. Когда личинки заснули, всю комнату засыпали чертополохом степным; это растение еще называют «перекати-поле». После периода покоя гусеницы приобретали прозрачно-желтую окраску и превращались в куколок. Они заползли на стебли чертополоха и начали «творить свою магию», раскачиваясь, словно танцуя, плетя свои коконы. 5
конопля и лен
Конопля и лен, растения, из которых получают лен, являются простыми растениями и могут расти где угодно, кроме пустынь и тропиков. Его потребность в солнце, воде и земле не больше потребности любого сорняка; Конопля легко растет без присмотра. Лен и пенька не впитывают красители, а их естественные оттенки желтоватые или серые. Хотя хлопок и шелк дороже, они гораздо привлекательнее. Но льняная ткань так же прочна, как и хлопчатобумажная, а конопляная гораздо прочнее, хотя и грубее. Были задачи, которые могли выполнить только эти жесткие волокна.
Лен и коноплю было легко выращивать, но для их обработки требовалось больше шагов и навыков, чем для обработки шерсти или хлопка. Лен приходилось выдергивать вручную, удаляя весь стебель до корня; Его сушили, очищали, ломали и разрезали, чтобы отделить волокна от одревесневших стеблей, обрезали гребнями разного калибра, измельчали, сортировали, затем замачивали в воде и снова сушили, и, наконец, вытягивали в нить и пряли. Более грубая конопля прошла примерно тот же цикл, повторяющийся в течение длительных периодов времени. Мужские и женские растения конопли имеют разные характеристики; Волокно мужских растений тоньше, поэтому сортировка растений требовала особых навыков. В то время как большинство этих операций были механическими процессами, мацерация (растворение или расщепление избыточной целлюлозы на волокна) представляла собой цепь биохимических реакций, требующих совершенно особых условий. В общем, обработка льна и конопли была грязной и утомительной работой, связанной с транспортировкой большого количества сырого урожая с поля в амбар, а затем из амбара в реку и обратно. Булочки из конопли требовали постоянного внимания, но работа не была непрерывной; были длительные паузы, которые могли длиться неделями или месяцами. Пока волокно сушилось или намокало, фермер мог заниматься другими делами. Поскольку обработка включала химические изменения, ее нельзя было ускорить или интенсифицировать. Эти медленные и неравномерные циклы привели не к разделению труда, а к многозадачности: совмещению разных профессий и переходу от одной к другой. По этой причине принудительный рабский труд, пригодный для табака и хлопка, был неэффективен для конопли.
Хотя оба растения растут на суше, они имели большое значение для морских цивилизаций. Паруса были льняные, а веревки, мешки и веревки — пеньковые. Конопля является самым прочным из всех натуральных волокон и не подвержена влиянию морской воды. Это одна из многих непредвиденных обстоятельств, лежащих в основе управления товарами. Растение, которое в природе никогда не соприкасается с морской водой, оказывается специально приспособленным для работы в этой враждебной среде. Все морские империи, от римлян до британцев, нуждались в огромном количестве конопли, и альтернативы просто не было. Но католические империи (Португальская, Испанская, Французская) и православная Россия обходились с коноплей лучше, чем протестанты и пуритане.
В Венеции существовала конопляная гильдия, которая контролировала как качество производимой конопли, так и посредников, которые ее продавали. В 1533 году, после создания английского Королевского флота, Генрих VIII обязал всех фермеров выделить часть земли для выращивания конопли. Елизавета I увеличила этот налог на коноплю и увеличила штраф за неуплату. В 1611 году Лондон попросил поселенцев Джеймстауна выращивать коноплю в дополнение к выращиванию табака. Послушные делегаты колониальных ассамблей Вирджинии, позже Мэриленда и Пенсильвании скопировали эти решения. Британское правительство предлагало субсидию за каждый гектар, засеянный коноплей. Их примеру последовали десять из тринадцати американских колоний. Если семья в Вирджинии не могла доставить необходимую коноплю, ее штрафовали на 1000 фунтов табака. Фермеры явно предпочитали выращивать шерсть и табак для массового рынка, чем выращивать коноплю для государственной прибыли. Тогда и возник миф о том, что английский климат не подходит для выращивания конопли. В 1808 году правительство попросило Ост-Индскую компанию наладить производство конопли в Индии. В Империи навсегда закончилась конопля и ее производные. Причины были мало связаны с климатом: конопля росла повсюду, и росла она в Англии. Это была обработка, которая требовала особых условий окружающей среды. Ни у одного другого сырья, ни у зерна, ни у шерсти, ни у хлопка не было подобных проблем; когда их было мало, цены росли, а производство увеличивалось, хотя и с отставанием. 6
Не имея возможности навязывать коноплю своим фермерам, Британская империя и ее американские колонии зависели от русской конопли. Выдающийся историк Альфред Кросби написал свою первую книгу о зависимости Америки от ресурсов имперской России. Сотни американских кораблей плавали взад и вперед через Атлантику и Великие озера. У каждого корабля были паруса, канаты и снасти, и почти все они были сделаны из пеньки и льна из Северной Европы, в основном из России; только 2% конопли, которую они использовали для оснащения своих кораблей, было выращено в Соединенных Штатах. Например, трехмачтовый фрегат с 44 орудиями.Конституция, который покинул Бостонскую верфь в 1794 году и до сих пор находится на плаву, имел около ста тонн снаряжения; Каждая веревка была сделана из импортной пеньки. Для этого фрегата требовалось два набора парусов, каждый из которых содержал около акра холста, и они тоже были закуплены в портах Северной Европы. Каждые несколько лет приходилось менять такелаж и паруса. «Русская конопля» считалась самой выносливой и надежной. Силезский лен был тоньше русского, и это качество высоко ценилось для нижнего белья и одежды. Но из русского льна делались лучшие паруса, а из русской пеньки — лучшая веревка.
Необычная обработка сформировала историю конопли: превращение растений в товар требовало долгой, честной и грамотной работы. Длинные волокна растения конопли удерживаются вместе липкой смолой, которую необходимо удалить, прежде чем можно будет начать процесс разделения и очистки. Американцы использовали для этого естественную вентиляцию. После сбора урожая стебли конопли оставляли в земле примерно на месяц, время от времени переворачивая вверх дном. Это удалило нежелательную смолу, но повредило волокна, которые стали грубыми и частично потеряли способность к извитости. Эти волокна годились для изготовления мешков, но изготавливались веревки плохого качества; Американские моряки отказывались их использовать, несмотря на то, что они были дешевы. Русский метод начинался с сушки стеблей в связках, но затем стебли расстилались в воде и запрессовывались под деревянные рамы. Чем чище вода, предпочтительно водопроводная, тем лучше получается волокно. Конопля настаивается от двух недель до трех лет, в зависимости от ее предполагаемого использования. В некоторых случаях вода нагревалась. Затем волокно сушили и только после этого разрезали и расчесывали. В результате промышленная конопля, пригодная для такелажа, была готова к продаже на полях только через два года после ее срезки. Этот метод мацерации никогда не поддавался механизации или рабскому труду; Производственный процесс требовал знаний, опыта и терпения. Большую часть этой работы выполняли женщины и, возможно, дети.
Основными покупателями льна и пеньки из России и Прибалтики были англичане, которым они были нужны для изготовления парусов, канатов, рыболовных сетей, нижнего белья, скатертей и дешевой одежды. Адмиралтейство наладило производство льна и конопли в Шотландии и Ирландии, но британский флот по-прежнему зависел от поставок из-за границы. Цены на коноплю и лен неуклонно росли, особенно в военное время, но производство конопли и льна в Англии сократилось. Это был парадокс меркантилизма: в то время как британская экономика получала выгоду от переработки американского хлопка, используемого в основном в декоративных целях, Королевский флот получал жизненно важные волокна из континентальной Европы и далекой России, независимых и часто враждебных стран.
В течение двух столетий русская конопля была дороже американской. В Кентукки и Коннектикуте, где выращивали коноплю, было много солнца и воды, но производство не могло удовлетворить спрос. Это был провал рынка в крупном масштабе. Невидимая рука рынка работала с шелком, шерстью и хлопком, но для пеньки не было достаточно коммерческого стимула. В своей превосходной книге Кросби спрашивает, почему американские конопляные фермеры не использовали русские «секреты», которые знал весь мир. 7 Объяснение следует искать в природных свойствах конопли, в операциях, необходимых для ее обработки, а также в экономических правилах и политических событиях, которые поддерживали эти операции. Массовое производство льна и конопли развивалось на фермах Бретани, Силезии и в некоторых частях России, где крепостное право недавно было отменено или все еще существовало. Но лучшая конопля производилась в северных землях России, где не знали крепостного права. Крепостное право не объясняет русских успехов с коноплей. Мое объяснение исходит из области экономики.
Промышленная конопля сегодня почти не содержит наркотической смолы; но это результат научного творчества в двадцатом веке. До этого все растения конопли содержали наркотические вещества. Эти свойства конопли, также называемой каннабисом, обсуждались еще со времен Геродота: скифы рассыпали семена конопли на горячие камни для ванн, где они вдыхали пары и устраивали оргии. Историки и этнографы задокументировали использование семян конопли шаманами, священниками и искателями удовольствий. Существует теория, что древние израильтяне использовали эти семена для приготовления масла для помазания. Гашиш, измельченные и прессованные листья и цветы растения конопли, богатые наркотической смолой, возник в Китае и на Ближнем Востоке. Но европейцы начали курить гашиш только после египетской кампании Наполеона. Необычными свойствами семян и смолы этого растения воспользовались земледельцы севера России и Европы, живущие посреди конопляных джунглей. Они использовали семена конопли для приготовления пищи, измельчали их в муку и прессовали для извлечения масла. Медицинские руководства предписывают семена конопли как обезболивающее, успокаивающее, мочегонное и даже противозачаточное средство. Любой, у кого было конопляное поле, был подвержен искушению. И это мое гипотетическое объяснение упорного сопротивления производству конопли в протестантском и пуританском контексте: те, кто хотел избежать искушения, избегали конопли и жертвовали прибылью.
Тот факт, что конопля является полезным растением и при этом обладает необычными психоактивными свойствами, определил ее дальнейшую судьбу. Его производство неоднократно запрещалось либо королевским указом, либо актами парламента. Конгресс Соединенных Штатов считал любое растение конопли, даже если оно выращивалось с научной точки зрения, источником наркотиков, и в 1937 году ввел запретительный налог, который нанес ущерб его производству; промышленность остро нуждалась в восстановлении во время войны. По тем же причинам протестантские фермеры 17 и 18 веков не хотели возделывать на своих полях источник легкого наслаждения. В результате протестантские государства были вынуждены покупать переработанную коноплю в других странах. Однако непонятно, почему эта логика не помешала англосаксам и голландцам выращивать хмель и табак.
конопля иОпричнина
Пока Испанская и Португальская империи направляли свои корабли в Южную Атлантику и Индийский океан, Англия была занята Севером. В 16 веке венецианский мореплаватель Себастьян Кабот основал свою базу в Бристоле; оттуда он искал северный путь в Китай. Его интересы совпали с мечтами другого первопроходца, алхимика и астролога Джона Ди. Нарисовав гороскопы для королевских домов Европы и карты для Московской компании, Ди первым сформулировал концепцию Британской империи. Смешивая юридический язык, мистику и историю, Ди отстаивал британские права на все северные земли, большие и малые, от Гренландии до владений герцога Московии: по словам Ди, это исключительное право на английскую корону исходило от короля Артура. В 1555 году Ди и Кэбот основали Московскую компанию, первую зарегистрированную компанию в Англии. Елизавета I заинтересовалась и наняла Ди для работы над книгой.Границы Британской империи. 8
Это была эпоха безкартовых путешествий, поспешной колонизации дальних стран и продуманных «союзов» с соседними странами. В 1553 году три английских корабля под охраной молодого короля Эдуарда VI отплыли из Гринвича в поисках нового пути через северные моря в Китай. Корабли застряли во льдах Белого моря; Один из капитанов, Ричард Ченселлор, был спасен поморами, северным народом, долгое время находившимся под властью Москвы. Канцлер добрался до Москвы, имел успешные переговоры с Иваном IV (Грозным) и привез меха в Англию в качестве подарков. Что еще более важно, царь даровал ему торговую монополию на Белом море. Через год канцлер вернулся в Россию с подарками от новой английской королевы Марии Тюдор царю Ивану. Он утонул в том плавании, но англичане приравняли его открытие России к испанскому открытию Америки. Другой английский герой, Энтони Дженкинсон, четыре раза пересек Белое море, чтобы добраться до Персии. Однако нового пути в Индию ему найти не удалось; Когда он добрался до Хорезма на территории современного Узбекистана, он понял, что находится на древнем Шелковом пути. Но Иван Грозный предоставил англичанам право свободно и без налогов торговать оптом и в розницу в Белом море и по всей России; оттуда они могли торговать с третьими сторонами, такими как Персия или Индия. Наиболее важной была английская торговая монополия на Белом море; Другим иностранцам, например голландцам, было запрещено высаживаться на его берегах или островах. Англичанам были предоставлены и другие необычные привилегии; Например, они не подчинялись русским судам, и если они совершили преступление на русской земле, то должны были ответить только перед Московской компанией в Лондоне. Им достался и дом в Москве (ныне музей, Старый Английский двор, недалеко от Кремля). Им было дано право создавать фактории на севере. Основная фактория находилась в Холмогорах, и именно там англичане открыли фабрику по производству канатов из местной пеньки. Таможенные чиновники и местные воеводы не имели права вмешиваться в дела Московской компании. 9
То, что создали Иван и его английские соратники, было политическим режимом, призванным принести пользу купцам и обогатить правителя. Сегодня это назвали бы особой экономической зоной. Иван позвал его.опричнина'. В книгах по истории оно используется без перевода, как если бы это было имя собственное. На самом деле это слово происходит от «основатель', что означает «снаружи», «необыкновенный», в сочетании с обычным окончанием «Нина', что означает домен или условие. Лучший перевод этого русского слова – «чрезвычайное положение». * При непосредственном правлении Ивана это государство в государстве существовало в русских землях с 1565 по 1572 год.
Иван Грозный вел бесконечные войны и нуждался в союзниках и деньгах. Он знал, что больше не может полагаться на прежний источник дохода московской казны: меха: царские агенты в Сибири сообщали о трудностях с поиском приличных мехов. Когда английские авантюристы заинтересовались изобилием конопли и сосен Двинского лимана, это показалось им чудодейственным решением проблем Ивана. Английская торговля расширила побережье Белого моря, в то время как русские войска проиграли битву за выход к Балтийскому морю.
Новое чрезвычайное положение Ивана контролировало удобные порты Белого моря, верхнюю Волгу, которую англичане планировали использовать в качестве пути в Персию, и прибыльные месторождения соли на реке Каме. В ней было двадцать городов, в которых находилось около 6000 спецназовцев -oprichniki, 'необычайный' - были размещены. Новая столица Вологда, закрепленная за этой внутренней колонией, была отправной точкой речного пути к Белому морю, а также отправной точкой длинных сухопутных путей в Сибирь. Началось строительство нового Кремля в Вологде, построены пристань и канатный завод. Позже был укреплен новый морской порт Архангельск. Иван расширил свое ЧП, уничтожив конкурирующие торговые центры, Новгород и Псков. Его бывшая столица Москва была вынуждена присылать ему большие суммы денег во время его отсутствия. Инициированные новой властью погромы переселили тысячи горожан из старых в новые торговые центры.
Рожденный отчаянием, жадностью и расчетом, проект Ивана был радикальной реформой московского царизма. Царь разделил свою страну на два владения с различным экономическим и политическим режимом: исключительное владение под непосредственным государевым правлением, где были отменены старые законы и обычаи, и владение боярское, сохранившее свой традиционный быт. и права собственности. . Географически ЧП находится на севере (Опричнина) обращен к Белому морю; экономически он был сосредоточен на новой торговле с Англией и зависел от конопли и некоторых других продуктов северной торговли. Напротив, Южное земельное владение (Цемщина) был основан на зерне. Лишенный доступа к северным рекам, он был приговорен к ведению натурального хозяйства и выплате небольших гонораров короне. Если это имело значение в геополитике Ивана, то это защита зоны отчуждения от возможных вторжений с юга. В финансовом плане этот проект выглядел для Ивана выгодным; политически это вызвало сопротивление со стороны всех тех, кому царь закрыл доступ к остальному миру.
Пытаясь понять проект Ивана, русские историки увидели в нем феодальный конфликт с враждебно настроенными аристократами: подобно английским королям в средние века, Иван хотел разрушить их земли и замки. я предлагаюОпричнинаего следует рассматривать как настоящую монополию на местные природные ресурсы, в основном на коноплю. По сути, это ЧП функционировало как крупная специализированная плантация с плодородными полями и лесами, грамотным населением и удобными путями снабжения: внутренняя колония с особым режимом торговли и власти. Судоходные реки, пересекавшие местность, обеспечивали вывоз конопли и некоторых других ресурсов (льна, древесины, воска, соли) в Белое море и далее в Англию, минуя Скандинавию. Тот же маршрут, по которому ходили английские корабли, обещал либеральный импорт оружия и предметов роскоши. Южные зерновые поля и крупный рогатый скот давали пищу и кров этой северной культуре. Именно в это время Елизавета I, теперь главный партнер и образец для подражания Ивана, основывала колониальные плантации в различных частях Ирландии. С 1550-х годов эти королевские инициативы привели к развитию Ольстерской плантации, более позднему и гораздо меньшему проекту, чем тот.Опричнинано также и очень кровавое колониальное учреждение. Необыкновенная история пониманияОпричнина, все эти идеи - северная плантация, внутренняя колония, чрезвычайное положение - были вполне понятны и Ивану, и его врагам. Он работал над реформами своей царской империи, ведя переговоры о военном и брачном союзе с английским престолом. Изолировав свой исключительный статус, он создал внутреннюю Индию, которая продавала свое сырье Англии и субсидировала царя вместе с его навабами и северными крестьянами. Как место развития, эта зона исключения станет образцом восхищения и поклонения для страны и мира: Святой Землей, как сказал Иван. Что касается остальной части страны, то эта страна, не имеющая выхода к морю, будет кормить себя и охранять себя, ничего не внося в корону.
В 1571 году Иван отменил своеОпричнинаРежим после его отношений с Англией сильно охладился. В письме королеве Елизавете в октябре 1570 года он жаловался на английских купцов и признавал тщетность своих надежд на династический брак. Он лишил англичан права свободно торговать по Волге и открыл порты Белого моря для голландских торговцев. Оглядываясь назад на эти изменения, у Московской компании была своя повестка дня. Он не нашел северного пути в Китай, но открыл северный путь в Персию через Двину и Волгу. Англичане надеялись обменять свою ткань, ситец и оружие на нордические меха и персидские шелка. Немногие из их надежд оправдались. Меха на Белом море исчезли, а Волга была слишком длинной дорогой, чтобы искать шелк. Московская компания сосредоточилась на конопле, которая в изобилии росла по северным берегам рек. Поморы очень любили английские продукты и могли рассчитывать на то, что они будут дешево и умело перерабатывать пеньку. Не было аристократических землевладельцев, и английские купцы могли торговать напрямую с местными производителями. Отношения английских купцов с поморами были очень похожи на их отношения с сельскими жителями дома, в то время как французам приходилось изобретать новые методы обращения с гуронами. Как было принято дома, англичане распределяли свои заказы среди фермерских семей, собирали обработанные товары, проверяли качество и расплачивались с поставщиками. Поскольку у них была транспортная монополия, они оставляли себе большую часть прибыли. Они обошли ненасытное государство Москвы и создали на берегу Белого моря собственное надомное хозяйство.
Торговля была далекой, но легкой: британские корабли пересекали Скандинавию и становились на якорь на Двине, разгружая трюмы и обменивая обработанную пеньку на обработанные товары: ткани, скобяные изделия и оружие, на которые был постоянный спрос в северной России. Двинский залив на многие месяцы в году покрывался льдом, работы на море и на суше прекращались. Однако переработка конопли продолжалась в течение всего года. Русская торговля на Белом море была большим стимулом для развития, чем польская торговля на Балтике: конопля способствовала справедливому развитию мелких земледельцев на севере, а зерно вело к обогащению дворянства и вторичному крепостному праву. 10 Для конопли инвестиции и качество человеческого труда были важнее, чем землевладелец. У фермеров было свободное время для других дел, и они совмещали торговлю коноплей со своим традиционным хозяйством. Помимо пеньки и веревки, английские корабли наполняли свои трюмы сезонными продуктами, такими как жир, шкуры, смола, пчелиный воск и китовый жир. За все свои грехи хорошо помнил, чтоОпричнинаон не устанавливал рабства в своей земле. Настоящей причиной разницы между пунктами назначения Белого моря и Балтийского моря была большая доля местной рабочей силы в цене на коноплю и большая доля страны в цене на зерно.
Поморы и другие народы северной России никогда не знали крепостного права и жили в индивидуальных хозяйствах, сильно отличавшихся от многолюдных деревень средней России. Их традиции рыболовства и китобойного промысла отличали их образ жизни от крестьянского земледелия. Они владели обширными участками земли, часто оставленными без ограждений, а их большие семьи развивали неденежную, неквалифицированную экономику. У них было много ресурсов (рыба, зерно, пенька, лен, древесина), которые менялись в зависимости от времени года и обычаев. Они не могли продавать эти продукты из-за больших расстояний, а также потому, что у всех вокруг них были одинаковые ресурсы. Под влиянием англичан, а затем и голландцев поморы с энтузиазмом превратили свои приусадебные участки в торговлю. Иностранные купцы присоединились к этому циклу, монетизировав торговлю и представив современные товары, такие как ткани и металлы. Эти кураторы уникальным образом изменили ресурсную экологию местных сообществ, не изменив их моральной экономики. Благодаря конопле, речным путям и свободной торговле уровень жизни поморов был выше, чем в более богатых районах средней полосы России.
Преемник Елизаветы I, Яков I Английский, был страстным строителем империи. Он объединил Шотландию и Англию, поселил протестантов в Ирландии и колонизировал Вирджинию. Колониальные авантюры нуждались в военно-морском флоте, а флоту были нужны пенька и древесина. Осознавая нехватку в мире этого сырья, Яков планировал колонизировать Белое море, учредив «Протекторат», состоящий из Архангельска, Двинского залива и Соловецких островов. Зимой 1612-1613 годов Джеймс обсуждал этот проект с Московской компанией. В России это стало кульминацией гражданской войны, получившей название Смуты. Неудачные реформы Ивана привели к хаосу, и у государства закончились деньги на наемников. Джеймс был особенно обеспокоен участием шведов, которые были полны решимости занять Новгород и заблокировать торговлю Белого моря. Летом 1612 года в Архангельске высадилась группа английских наемников под командованием прусского офицера Адриана фон Флодорфа. Предъявив документ, подписанный английским королем, он уехал в Москву. Там он предложил свою помощь князю Дмитрию Пожарскому, одному из тогдашних русских вождей. Одни английские наемники находились в Москве, другие в Архангельске; Они видели, как военные действия разворачивались по всей стране. Зимой 1613 года Джон Мейрик, глава Московской компании, который также был британским послом в России, пообещал Якову, что он профинансирует кампанию по аннексии Белого моря. В апреле Джеймс принял решение о создании русского протектората. Понимая масштабность задачи, он решил послать к Белому морю 10 000 воинов. Это была значительная сила: в два раза больше, чем раньше.открывалкаохранников и в двадцать раз больше белых поселенцев в Вирджинии. Английские войска должны были взять Соловецкий монастырь, мощную островную крепость. Они использовали его как базу для вторжения, чтобы захватить Архангельск, продвинуться вверх по Двине и занять территорию до Верхней Волги. С этой позиции англичане будут контролировать коммуникации Москвы с Белым морем. Географически предложенный Яковом протекторат России очень напоминал чрезвычайное положение Ивана, и их экономические намерения были схожи. Этот российский протекторат также был вдохновлен ирландскими плантациями, где английские поселенцы изменили систему землевладения и создали значительные поместья; Незадолго до этого, в 1609 году, Джеймс официально основал самую большую плантацию в Ольстере. Но статус Беломорского домена был бы выше: Яков планировал послать туда наместником своего младшего сына Карла. 11 Позже Чарльз взошел на английский престол и был отправлен на виселицу после Гражданской войны в Англии. Возможно, ему было бы лучше на севере России.
В июне 1613 года Джон Мейрик снова отплыл в Архангельск, где узнал о коронации Михаила Романова. Новый царь узнал о намерениях англичан и начал тайное расследование заговора. Но Мейрик умело выступил посредником в переговорах с могущественными шведами и помог положить конец русско-шведской войне Столбовским договором (1617 г.). Это успокоило и британцев, и голландцев: русские ресурсы не останутся в ловушке внутри страны, а шведы не смогут препятствовать торговле Белого моря или облагать ее налогом. В результате Джеймс отказался от своей идеи колонизировать северную Россию; Вместо этого он верил в способность нового царя навести порядок в своей империи. Англичане больше никогда не имели монополии на беломорскую торговлю.
По разным оценкам, Московская компания обеспечивала от одной трети до половины потребностей английского флота в снаряжении в начале 17 века. Однако 12 голландских кораблей часто посещали Двину и занимали большую часть конопляного рынка. Торгуя от имени своих немецких или испанских клиентов, голландцы были более гибкими и платили серебром (предпочитаемый англичанами бартер). Были годы, когда голландцы так преуспевали в беломорской торговле, что всю коноплю скупали у поморов и продавали англичанам. Все изменилось, когда Петр Великий осуществил извечную мечту русских самодержцев, завоевав несколько балтийских портов и открыв их для русских товаров. Создание Санкт-Петербурга привело к быстрому спаду торговли на Белом море не из-за честной конкуренции, а из-за того, что Петр Архангельский ввел запретительные тарифы, чтобы помочь развитию Санкт-Петербурга. Отныне конопля из центральной России будет доставляться в Санкт-Петербург по новому каналу, построенному Петром для снабжения своей столицы, а затем плыть на запад через Балтийское море.
Конопля и Наполеон
Накануне 18 века конопля была важнейшей статьей российского экспорта, за ней следовали лен и железо, за ними следовал жир. Ткани из пеньки и льна, т. е. холст и лен, считались отдельно; Они занимают пятое и шестое места в российском экспорте. Зерновые отставали от этих продуктов. Англия была крупнейшим покупателем России, на втором месте находилась Северная Америка. Импорт конопли в Великобританию удвоился в течение 18 века, причем 90 процентов постоянно поступало из России. Конопля давала твердую валюту и теперь выращивалась в самых продуктивных поместьях высшего дворянства в центральной России. В первой половине XIX века экспорт пеньки и льна составлял треть российского экспорта, и эта цифра не уменьшилась даже во время Крымской войны. В начале 20 века значение волокон в российском экспорте резко упало: они составляли лишь десятую часть. Зерно стало теперь важнейшим русским продуктом. 13
История Романовых полна попыток национализировать экспорт сырья. Перечень экспортной продукции, находившейся под государственной монополией, значительно увеличился в петровское царствование: пенька, льняное семя, шкуры, поташ, дёготь, сало и икра. Частные компании должны были поставлять эти товары государству по твердой цене, а казна продавала сырье иностранным покупателям по рыночным ценам. В 1719 году Педро отменил этот указ «из жалости к купцам», но ввел тарифы, которые продолжали приносить прибыль империи. Все товары вывозились на кораблях скупщиков — торгового флота у русских не было. Только 7% экспорта осуществлялось по суше, включая экспорт в Китай через Кяхту. В 1724 году Петр основал монопольную импортно-экспортную компанию с горсткой акционеров по образцу Голландской Ост-Индской компании, которую он помнил по поездке в Голландию. «Я хочу, чтобы мои люди стали фабрикантами», — сказала Екатерина Великая в 1764 году. Но производство пеньки и льна оставалось кустарным. Попытки заставить русских купцов вывозить товары на своих кораблях не увенчались успехом, но торговый баланс в целом был в пользу России. Тарифы на вывоз сырья финансировались государственными расходами. Эрмитаж скупал сокровища со всей Европы. Армия, которая победит Наполеона, платила жалованье наемникам всех рангов. Русские хозяева носили грубые английские сюртуки, потягивали французское вино из богемских бокалов, глотали щепотки вирджинского табака, а потом сморкались в носовые платки цвета индиго. Между всеми этими занятиями они читали Вольтера, Руссо и даже антиколониального Рейналя. Более состоятельные землевладельцы, такие как Демидовы и Чертковы, вкладывали свои состояния в итальянскую или британскую недвижимость или даже, как Александр Герцен, в американские облигации. Все это финансировалось за счет доходов от продажи за рубеж российского сырья.
Во время наполеоновских войн Россия снабжала британский королевский флот практически всей коноплей, необходимой для оснащения его кораблей, оставляя Великобританию в стратегической зависимости. Но в 1800 году российский император Павел I вступил в коалицию с Наполеоном: они планировали завоевать и разделить Индию. Пол конфисковал все британское имущество в России, в том числе 200 кораблей, пришвартованных в русских портах. Прекращение торговли в Прибалтике нанесло удар по аристократии в России, Польше и Пруссии; Ограничение поставок также было неприемлемо для британского флота. Флотилия адмирала Нельсона сожгла Копенгаген, расчистив путь британским кораблям для входа в балтийские порты. Однако более действенным оказался дворцовый путч в Петербурге: в заговоре против Павла участвовали британские дипломаты, прибалтийские бароны и крупные русские помещики. Сразу после его убийства возобновилась торговля коноплей и зерном с Англией. В 1807 году Россия и Франция снова стали союзниками. После того, как Наполеон решил не вторгаться в Англию, он заблокировал свою торговлю с Европой, навязав континентальную систему. С одобрения Александра I Наполеон лишил британский флот русского оборудования и оставил русские города без серебра и сахара. В 1808 году британский импорт конопли утроился, а ее цена в Лондоне удвоилась. Обычно северные порты Российской империи разгружают и загружают от 4000 до 5000 судов в год; В 1808 году их было меньше тысячи. Королевский флот предпринимал отчаянные попытки выращивать коноплю в Индии или делать веревки из тропических деревьев. Российский рубль находился в свободном падении. Как потребитель русского сырья Франция не могла заменить Великобританию: как континентальная держава Франция сама производила пеньку, зерно и шкуры.
С девальвацией российского рубля царю пришлось выбирать между экономической катастрофой и сменой лояльности. На какое-то время нейтральные американские корабли прорвали блокаду, захватив партии русской конопли и продав их в Англию. Кроме того, многие британские корабли ходили под американским флагом. Царь Александр, еще союзник Наполеона, не остановил их: он не забыл, как погибли его отец и дед, оба жертвы обедневшей от торговых кризисов аристократии. В 1811 году торговля товарами взяла верх над политикой великих держав: российский кабинет отказался от французского сухопутного импорта и возобновил морскую торговлю с Англией. Стоимость серебряного рубля на европейских биржах выросла на 40%. Когда русские и американские усилия разрушили континентальную систему, все, кроме французского императора, были счастливы. У Наполеона были деньги, он продал Луизиану американцам в 1803 году за 11 миллионов долларов: эта сумма покрыла бы многолетний российский экспорт и оставила бы британский флот без канатов и парусов. Но Наполеон напрасно рассчитывал сохранить своего союзника: серьезное заблуждение.
шерсть игорода
В Испании знаменитые мериносовые овцы были иммигрантами из Северной Африки. Их селекционно разводили для производства тонкой белой шерсти, которая устанавливала стандарты шерстяной одежды во всем цивилизованном мире. Овцы появились на Пиренейском полуострове еще до Великой чумы. В прошлом была выведена местная порода овец, чурра, более крепкая и ценимая прежде всего за мясо и сыр. Стада чурра содержались на постоянных пастбищах. На протяжении веков местные мастерские использовали их густую теплую шерсть для изготовления пальто, ковров и одеял. Мериносовая пряжа была тоньше, привлекательнее и дороже. Многие испанские пастухи были берберами и научили испанцев своим уникальным методам выращивания овец-мериносов, включая отгонное животноводство, сезонную миграцию через холмы Кастилии и Арагона. Отсюда необычное разделение труда: мериносовые овцы с их тонкой шерстью переходят с одного пастбища на другое и каждый год большими стадами пересекают полуостров; Густошерстные чурры держались на постоянных пастбищах вблизи городов. Онвыздоровелв 13 веке он объединил мусульманский юг полуострова с христианской Испанией. Все большие и большие стада зимовали на необитаемых южных пастбищах. Члены религиозно-военных орденов охраняли стада, и некоторые из этих всадников напоминали о крестовых походах. Они путешествовали с мериносами, силой оружия захватывали земли, нужные мигрирующим стадам, и вытесняли арабов с их установившимися стадами овец. На пике торговли шерстью в 16 веке на полуострове проживало около 3 миллионов мериносовых овец. Овцы находились в частной собственности, но вместе с их пастухами и смотрителями находились под покровительством короны. Правительство имело монополию на экспорт мериносовой шерсти. 14
Овец чурры было намного больше, чем мигрирующих мериносов; Крестьяне использовали часть своей шерсти, мяса и сыра в своих хозяйствах, а излишки продавали в города. Но мериносы считались существами более высокого порядка. Эти два вида овец с хрестоматийной ясностью иллюстрируют разницу между местным товаром и ресурсом для дальней торговли. Закон запрещал убивать или есть мериносов. Его скрещивание с чуррасом запрещено. Вывоз живых мериносовых овец за границу считался преступлением, караемым смертной казнью. Империя Габсбургов больше зависела от своих мериносов, чем от своих чуррас, и, вероятно, больше, чем от своих мужчин и женщин. Было что-то аристократическое в характере миграции чистокровных мериносов и их контрасте с оседлыми стадами земледельцев, как бы вызывая воспоминания о кочевом и чуждом происхождении европейской знати.
В октябре пастухи и их мериносовые стада отправляются на расстояние от 100 до 500 миль к югу от Леона, Сеговии и других населенных пунктов. Его путешествие длилось месяц или больше. Прохождение огромных стад овец по крутым холмам Кастилии представляло собой впечатляющее зрелище. Земля, которую они пересекали, находилась в частной собственности, но по закону землевладельцы должны были оставаться в стороне во время миграции. Когда возникали конфликты, пастухов защищала вооруженная охрана и специальные офицеры. Единственными местами, которые были запрещены для мериносов, были закрытые сельскохозяйственные угодья: зерновые поля, фруктовые сады или виноградники. Дважды в год стада мериносов перемещались через постоянные пастбища, где паслись чурра. Хорошо вооруженные пастухи обеспечили чистую родословную мериносовых стад.
Братство пастухов илигорода– первая сельскохозяйственная компания в истории Европы – была основана для работы с мериносами. Онгородау него не было овец, и он не платил пастухам; это была гильдия, а не корпорация. Он клеймил каждую мериносовую шерсть и отмечал отметки в специальных книгах; он также уполномочил пастухов. Все эти операции сочетали древнюю практику отгонного животноводства со сложной логистикой, которую могло позволить себе только бюрократическое государство. С конца XV века главагородастал членомКоролевский совет, кабинет министров Испании. пастухигородаон стал привилегированным классом; они были освобождены от военной службы и гражданского права. уполномоченные сотрудникигородазащищал их в локальных конфликтах. Их поддержали и суды инквизиции.
Но затем, когда Америка была открыта, Испанская империя погрузилась в долговой кризис. Карл I, король Испании и император Священной Римской империи, привлек к этим сделкам могущественного банкира Якоба Фуггера, и после 1545 года дом Фуггеров контролировал финансы империи.города(см. главу 6). Большая часть шерсти теперь отправлялась в испанскую Фландрию для прядения и ткачества; Брюгге был центром этой деятельности. Пираты и штормы увеличили транспортные расходы: в середине 16 века мешок испанской шерсти стоил в Брюгге в три раза дороже, чем в Бургосе. Приток американского серебра усугубил проблемы. Импортные товары теперь стоят в пять раз дороже, а цена на шерсть только удвоилась. Объем экспорта шерсти упал, и старые истины пришлось пересмотреть. Иллюстрированный историк Педро Кампоманес стал казначеем, а затем председателем Совета Кастилии в 1762 году. Судя по тому, что привилегиигородавыступил камнем преткновения на пути развития, убедил царя, что с пашни можно взимать больше налогов, чем с пастбищ; что оседлое овцеводство было более прибыльным, чем отгонное животноводство; и что население было более плотным на северном берегу, где не было ни одногогородаПодарок. Он подкрепил свои идеи полевыми исследованиями и написал две объемные книги об ущербе, причиненномгорода. Как и его современник Адам Смит, Кампоманес считал, что землевладельцы могут лучше решать, как использовать свою землю, чем государственные бюрократы. пятнадцать
В конце семнадцатого века вгороданаходился на грани банкротства. Цена на зерно выросла, а цена на шерсть упала. Кавалерийские лошади вытеснили мериносов с лучших лугов. Были отменены самые необычные привилегии. Либеральные юристы сформировали этогородакак «враг народа». Только тогда было обнаружено, что овцы-мериносы вполне счастливы, ведя оседлый образ жизни. Последним ударом стала контрабанда: в 1720 г. в Швецию было продано стадо мериносовых овец; затем они появились в Пруссии и Франции. Джозеф Бэнкс, президент Королевского общества, импортировал овец-мериносов в Англию, а Джефферсон привез некоторых из них в Северную Америку. В 1836 году новое испанское правительство запретило использование этого слова.города. По всему миру стада мериносовых овец теперь пасутся на огороженных пастбищах.
Левиафан в овечьей шкуре
Средневековая Англия, как и Испания, экспортировала шерсть во Фландрию. В середине 14 века, чтобы отметить важность шерсти для доходов страны, король Эдуард III приказал своему лорду-канцлеру поселиться на Woolsack. Компания купцов-авантюристов, основанная в 1407 году, имела монополию на экспорт шерсти и добилась большого успеха при Генрихе VII; Финансируемый компанией «Воллкирхен» в Восточной Англии является свидетельством их амбиций. 16 Стремясь вести бизнес с компанией, владельцы заменили традиционное производство зерна и мяса производством шерсти, которое все больше коммерциализировалось и облагалось налогами. Это привело к быстрому росту государственных доходов. Недовольные своими полями и пастбищами, землевладельцы обратились к общинам за новыми пастбищами. В 15-16 веках английские землевладельцы при поддержке парламента конфисковывали у земледельцев сельхозугодья и общинные луга, отгораживали участки земли и сажали на них овец. Мелкие фермеры и бедняки использовали эти поля для производства пшеницы, мяса и молочных продуктов для своего выживания. Огораживая эти участки, землевладельцы теряли арендаторов, но увеличивали свои стада: в отличие от людей, овцы могли «превращать песок в золото». Интересы землевладельцев, купцов и короны со временем совпали.
Лишенные земли крестьяне восстали; Самым известным примером было Норфолкское восстание Роберта Кетта (1549 г.), которое было подавлено армией: 3000 крестьян были убиты, а Кетт повешен. Томас Мор в своемутопия(1516) писал о «людоедских» овцах как о главной проблеме королевства: «Дворянство и дворянство, и даже те святые мужи, аббаты, ... прерывают ход земледелия, разрушают дома и деревни, и сохраняют только церкви и огороженные поля, чтобы поместить в них овец». 17 Встревоженные власти прикрыли ограду, но продолжали. В Англии начала XVII века овец было в два-три раза больше, чем людей, и хотя овцы приносили доход государству, люди растрачивали его на свое «потребление». До континентального камерализма английская бюрократия поклонялась науке, собирала статистику, приглашала ремесленников из-за границы и игнорировала традиционные права. Шерсть стала уникальным ресурсом: основой экономики государства, пропитанием государя, вторым телом королевства. Именно в это время элита страны переняла моду на парики из овечьей шерсти и конского волоса.
С 14 века экспорт шерсти-сырца постепенно заменяется торговлей сукном. Компания Compañía de Mercaderes de la Grapa, основанная еще в 1319 году, помогла регулировать внутренний рынок, но 300 лет спустя были введены прямые запреты на экспорт необработанной шерсти. Тем не менее доля шерстяных тканей в английском экспорте, а вместе с ней и доля наемных рабочих неуклонно возрастала. 18 Шерстяная промышленность была построена подобно пирамиде, покоящейся на земле, с овцами и пастухами в основании и превращенной в золото наверху. Тело этой пирамиды образовано тысячами сельскохозяйственных рабочих, производящих шерсть. Стадо овец давало шерсть чесателю, трое чесателей давали фитиль (пучок волокон) прядильщику, трое прядильщиков делали пряжу для ткача, а несколько ткачей отправляли свои ткани лавочнику. Мужчины, женщины и дети участвовали в этом продолжающемся процессе. Небольшие мастерские, расположенные на чердаках или в хозяйственных постройках, были оборудованы прялками и ручными станками. Работа на ткацком станке или на прялке может сочетаться с другими сельскохозяйственными работами. Повсеместное распространение шерсти как ресурса и значительная роль затрат на рабочую силу в экспорте тканей нейтрализовали монопольную торговлю и поддерживали английскую экономику. Обеспечивая доход для бедняков, «кустарное производство» вовлекало их в более широкую экономику и открывало новые перспективы, но только после того, как разорило многие тысячи семей.
Английская сырая шерсть была серой или беловатой; Искусство окрашивания шерсти было неизвестно в Англии. Ткань, сотканная на тысячах фабрик, экспортировалась в Антверпен, где ее окрашивали и шили, а затем продавали по всей Европе. Стратегия увеличения экспортных поступлений была ясна: без красильных мощностей большая часть прибыли досталась бы фламандцам и голландцам. Если бы только английские мастера могли красить шерсть, как их индийские коллеги красили хлопок!
Следуя этой идее, Уильям Кокейн, губернатор Истлендской компании, убедил Якова I в 1614 году предоставить ему монополию на экспорт крашеной шерсти. Этот же закон запрещал вывоз неокрашенной шерстяной одежды. Не имея возможности нанять фламандских беженцев с необходимым опытом, Кокейн не смог добиться успеха в производстве. Его настоящие интересы были другими; Компания Eastland, аналог Московской компании, которая торговала с северной Россией, торговала со странами Балтии от Пруссии до Польши. С упадком Ганзейского союза английская конкуренция с голландцами в Северных морях подтолкнула их дальше на восток. Проект Кокейн привел к перенаправлению английской торговли шерстью из Нидерландов в северо-восточную Европу. В результате экспорт шерсти рухнул, лондонские купцы разорились, в сельской местности вспыхнули беспорядки. 19 Хронологически неудачный проект Истлендской компании по окраске шерсти и установлению шерстяной монополии совпал с проектом Московской компании по колонизации северной России и установлению конопляной монополии. Но в 1617 году Яков I отступил и отменил оба проекта. Он восстановил экспорт некрашеной шерсти и разрешил своему послу в Москве Джону Мейрику заключить мирное соглашение, делавшее невозможным английское вмешательство. Однако Кокейн был назначен мэром Лондона, а Мейрик вернулся в Москву, чтобы подписать еще один контракт. К этому времени цены на шерсть падали, хотя кустарное производство продолжалось, несмотря ни на что. Аристократия давно инвестировала в землю, и любой выигрыш был лучше, чем ничего. Парламент, состоящий в основном из дворян, владеющих овцами, отказался разрешить Джеймсу взимать какие-либо новые налоги. в конце концов этот курс привел к славной революции, которая только усилила влияние торговцев шерстью на владельцев овец.
В 1651 году Томас Гоббс опубликовал свойЛевиафан. На знаменитой обложке этой книги мы видим составное тело государя, составленное из роев его крошечных подданных, вырастающих из его кожи, как овечья шерсть. 20 Гоббс, родившийся и выросший в Малмсбери, важном центре шерстяной промышленности, состояние которого при его жизни шло на убыль, знал о важных взаимоотношениях между жалкой овцой и ужасным Левиафаном. 21 Вероятно, наиболее обсуждаемый образ в истории философии, составное тело государства на фронтисписе Гоббса противопоставляет город и деревню, изображенные на традиционной линейной гравюре. Город пуст; Два доктора в масках и двое охранников патрулируют его, как будто он заперт. 22 Создатель этого могучего образа неизвестен; Некоторые ученые предполагают, что художником был Венцель Холлар из Богемии, поселившийся в Лондоне в качестве военного беженца. Еще в Праге он учился у Арчимбольдо, мастера композиционного портрета, что объясняет его необычный стиль. Однако преобладает теория, что гравером был французский художник Абрахам Боссе. *
В этих требовательных дебатах ученые игнорировали видимое сходство тела правителя с овечьей шерстью. Я считаю, однако, что это простое прочтение имеет свои достоинства. Прежде всего этим объясняется тот факт, что составным является только тело государя: государство состоит из послушных, овечьих людей и царя, который является их главой и пастырем. Во-вторых, это объясняет, почему город изображается пустым: производство шерсти зависело от пастбищ и коттеджей, а город не играл никакой роли в этой «политике тела». Парадоксально, но именно народ своим чрезмерным «потреблением» стал обузой для меркантилистского государства. В-третьих, он перекликается с опасениями и высказываниями современников Гоббса. В 1696 году Чарльз Дэвенант, офицер таможни и старший сын Уильяма Дэвенанта, поэта, который переписывался с Гоббсом, писал: «Подобно тому, как хлеб считается средством к существованию, производство шерсти действительно является средством существования нашего государства. . 23 Речь не шла о толковании фронтисписаЛевиафан. Давенант призывал к запрету экспорта необработанной шерсти и предлагал заставить многочисленное население английских работных домов (свыше миллиона) перерабатывать шерстяные изделия на экспорт, что повлекло бы за собой новую крупномасштабную организацию протоиндустриального труда. В-четвертых, такое прочтение фронтисписа выявляет прямую преемственность в творчестве Мора.утопия, к тому из ГоббсаЛевиафан, к версии коммерциализма Давенанта, к версии БентамаПаноптикум.
Под наблюдением Вулсака парламент превратил рынок девственной шерсти в длинную серию актов. Между 1660 и 1824 годами было принято двадцать четыре различных закона об экспорте шерсти, примерно по одному каждые шесть лет. 24 Вывоз сырой шерсти был запрещен; Если бы контрабандистов поймали, им бы отрубили левую руку. В 1666 году «Закон о погребении только в шерсти» требовал шерстяных рубашек для погребений: из страха перед наказанием подданные должны были носить шерстяные рубашки до самой смерти, как и при жизни. После долгих дебатов этот закон был ужесточен в 1677 году. Кроме того, Закон о шерсти 1699 года запретил экспорт шерсти и шерстяных изделий из Ирландии и американских колоний. Цель состояла в том, чтобы продвигать местное производствоДжобработка шерсти. Акты парламента сформировали внутренний спрос на переработанную шерсть, спрос стимулировал кустарное производство, что привело к буму овцеводства. Но не было страны, которая бы его поддержала, требовались новые законодательные акты. Серия законов о шерсти вернула домой коммерческую систему. Применение этой системы потребовало больших усилий: в 1742 году правительство Роберта Уолпола учредило 330 канцелярий для учета всей стриженой в Англии шерсти. 25 Адам Смит подверг критике законы о шерсти, заявив, что они вдвое снижают цену на шотландскую шерсть и являются «результатом насилия и уловок». 26 Запрет на экспорт необработанной шерсти был снят в 1824 г. Свободная торговля Смита процветала, но шерсть теперь была относительно незначительной. Потребители переключались с шерсти на хлопок так же неуклонно, как их предки переходили с меха на шерсть.
Хлопок
На протяжении тысячелетий растительные и животные волокна конкурировали в руках человека. Животные стоят выше в пищевой цепи, чем растения, и на единицу площади хлопковое растение производит в двенадцать раз больше волокна, чем шерсть овцы. Не такой прочный, как конопля, но с ним легче работать, хлопок дешевле шелка, прочнее, легче и тоньше шерсти. Важным свойством для человечества была способность хлопка взаимодействовать с красителями, редкими веществами, которые поступают из самых неожиданных частей тех или иных моллюсков, насекомых или растений. Красота льняных тканей заключается в их белизне, красота хлопчатобумажных тканей в их цветах, красота шерстяных тканей в их фактуре. В отличие от северных волокон, хлопок давал несколько урожаев за сезон, что диктовало непрерывную работу на хлопковых плантациях. Как и сахар, хлопок требовал интенсивного и механического труда рабов, что совершенно не соответствовало разнообразному и «праздному» труду крестьянства. Хлопок был первым товаром, который извлек выгоду из изобретения механических устройств, а затем и паровых двигателей. Этому способствовало и массовое обнищание крестьян, стекавшихся на хлопчатобумажные фабрики.
Древние римляне привезли из Индии ткани из волокон круглой, белой и пушистой «капсулы» хлопкового растения. Верблюды перевозили хлопчатобумажные ткани из Индии в Персию, а оттуда в Византию и даже в средние века в Эфиопию. В Китае 14 века специальные указы предписывали фермерам выращивать хлопок. С 16 века португальские корабли обменивали индийские ткани на серебро и доставляли хлопок в Европу. Но европейцы долгое время не знали, как растет хлопок; Люди думали, что это похоже на шерсть. Джон Мандевиль, путешествовавший по Индии в 14 веке, описал растение, на ветвях которого, словно фрукты, свисали овцы. В начале 17 в. на полудиких равнинах Южной Азии и Центральной Америки рос хлопчатник; Сидя на низких табуретках, женщины пряли пряжу и скручивали ее в клубки с помощью деревянного колеса на веретене. Селективно выращивая хлопок, фермеры позволили семенным головкам развиться в лучшие растения с крепкими, но тонкими волокнами. Красочные индийские ткани, не имевшие европейских названий (муслин, бязь и бязь), прибывали на португальских каравеллах в европейские порты, где продавались наравне с шелком. Затем переработка хлопка развивалась в средиземноморских колониях Венеции. Не имея собственного сырья, венецианцы были отцами-основателями экологического империализма: они заставляли свои колонии платить налоги с выбранного продукта: в одних случаях это была древесина, в других — зерно, для Кипра — хлопок. Хлопчатобумажные принты с ботаническими или восточными узорами использовались для украшения интерьеров вместо шелковых панно и шпалер. В Африке был спрос на полосатые ткани с симметричным рисунком; Там большая часть хлопка использовалась для изготовления одежды, а не обивки. 27
Европейская одежда часто шилась из смеси хлопка и шерсти или льна. Эта ткань называлась «барщиной»; Предшественник джинсовой ткани был прочным и относительно дешевым. Теплые, красочные платья, которые мы видим в «Зимних сценах» Брейгеля, были сделаны из этого давно забытого материала; Все делалось дома, на самом элементарном оборудовании. В Южной Европе легкая одежда из цветного хлопка заменила шелк. Индия долгое время обладала монополией на искусство окрашивания или создания узоров из хлопка. Цветные ткани подорожали вдвое в течение 18 века. Шелковые панно украшали покои королей и алтари в церквях. Мебель, стены и окна, обитые или обтянутые хлопчатобумажными тканями, стали частью буржуазных жилищ. Они все равно были прекрасны. В 1791 году толпа англиканцев напала на дом Джозефа Пристли в Бирмингеме; знаменитый химик был одиночкой. Пристли подал в суд на возмещение ущерба, указав среди своих убытков двуспальную кровать с хлопковым балдахином и комплект белья. Он оценил ее в 25 фунтов стерлингов, четверть своего годового дохода. 28
Были созданы акционерные общества для торговли хлопком и другими восточными продуктами, причем основными инвесторами в эти компании были роялти. Британская Ост-Индская компания специализировалась на импорте хлопка в Европу, а Голландская Ост-Индская компания занималась торговлей между азиатскими державами. Но рост торговли хлопком подорвал традиционные интересы заводчиков шерсти, большинства английских землевладельцев и фермеров-арендаторов, получавших доход от переработки овец и шерсти. Чтобы защитить своих овец, ткачей и землевладельцев, британский парламент в начале 18 века принял Законы о ситцах (1700, 1721), запрещающие ввоз набивной ткани из Индии; по той же причине Франция, Испания и Пруссия запретили весь импорт хлопка. Индия обеднела; большие территории были лишены своего обычного дохода. Затем в дело вступили американские плантации. Путь из Америки в Англию был короче, чем в Азию, а меркантилистская система поощряла импорт сырья из колоний, ограничивая импорт текстиля. Все это способствовало развитию хлопчатобумажных фабрик в Англии и плантаций на юге Соединенных Штатов.
Табак, сахар и хлопок: три сырья растительного происхождения требовали больших плантаций и дешевой и повторяющейся рабочей силы. Все большую роль играл эффект масштаба: чем крупнее компания, тем дешевле себестоимость продукции и выше прибыль. Из-за хлопка каждый джентльмен имел право иметь дело с мужчинами (1698 г.); Кроме того, губернаторы Британской Вест-Индии получали премию за каждого доставленного раба. Риски работорговли были беспрецедентными. Каждое пятое судно погибло в трансатлантическом путешествии; но в Ливерпуле считали, что если каждое второе судно прибудет в порт со своим грузом, то владелец получит прибыль. Капитал, полученный от сахара, хлопка и рабов, шел к судостроителям, страховым компаниям, банкирам и владельцам мельниц. Barclays Bank был основан семьей квакеров, которые работали работорговцами в Вест-Индии. Lloyd's of London начал страховать сделки с рабами, сахаром и хлопком. Джеймс Уатт, изобретатель первого парового двигателя, финансировался банком, который делал деньги на торговле в Вест-Индии. 29
Во имя эффективности рабовладельческие фермы специализировались на монокультуре: они производили только хлопок. Собранный хлопок нужно было очистить, тюкнуть и доставить в доки. Процесс очистки создал узкое место в системе: было утомительно отделять каждое волокно от кожи. Эли Уитни способствовал быстрому процветанию хлопковых плантаций на юге Америки, изобретя «хлопкоочиститель» — механическое устройство, которое ускорило уборку в пятьдесят раз. Уитни запатентовал свое изобретение, но так и не заработал на нем денег; После многих безуспешных попыток он обратил свое внимание на конструкцию мушкетов. Как и сахарный тростник, хлопок быстро истощал почву. Но, в отличие от сахара, хлопок будет расти в Луизиане, обширной и безграничной территории по сравнению с небольшими островами Вест-Индии. Там не хватало рабочей силы, но объем торговли хлопком удваивался почти каждые десять лет. Мало что в истории может сравниться со взрывным ростом торговли хлопком; только сахар до и масло после росли так быстро.
«Королевский хлопок» привел к катастрофически быстрой вырубке лесов на новом континенте. Новые плантации в Луизиане нуждались в каналах, которые высушивали заболоченную почву. По этим каналам на плантации доставлялись припасы: рабы, зерно, вяленая или соленая рыба, пеньковые веревки и тюки, льняные рубашки для рабов и предметы роскоши для плантаторов. Работа продолжалась в течение всего года; в декабре был собран третий в этом году урожай хлопка, который нужно было очистить и тюковать. Жизнь раба была совсем не похожа на жизнь крестьянина с ее замысловатыми хлопотами и периодами творческой праздности. Руководствуясь исключительно прибылью, хлопковые плантации стали первым капиталистическим предприятием, а рабы — первыми промышленными рабочими. Неудивительно, что позже фабричных рабочих сравнивали с рабами.
Протоиндустрия
За океаном в Англии деревенская переработка хлопка расширялась и специализировалась. Еще в 1833 году большая часть шерсти и хлопка в Англии производилась вручную в сельских мастерских. Но, как и в Италии, мельницы переместились в города. Тюки хлопка привозили прямо из портов и раздавали отдельным семьям; Крестьяне пряли его вручную или ткали на ручных ткацких станках, иногда добавляя шерсть или лен, которые они производили сами. Переработка хлопка гораздо больше зависела от посредников, чем обработка шерсти. Именно они доставляли в города тюки сырья, именно они собирали готовые рулоны ткани и доставляли их портным. Как всегда, эти попечители забирали львиную долю прибыли. Они обслуживали группу соседних деревень и платили за хлопок из своего кармана. Его бизнес был легким, рискованным и прибыльным. Прядильщицы, ткачихи и вязальщицы зарабатывали на открытом рынке труда, не выходя из дома. Пока женщины работали на ткацких станках, мужья обрабатывали землю в качестве фермеров. Но именно эта отрасль повела людей по трудному пути торговли и роста. Крестьянские семьи могли тратить заработанные деньги на сахар и чай, ром и ликер, лошадей и сбрую и, наконец, серебро и драгоценности. Большая часть, если не все, товаров, ввозимых в страну, поступала из колоний; от сахара и табака до модных гепардовых принтов, эти вызывающие привыкание продукты вызывали привыкание и привыкание. Это привело к «распаду крестьянства», процессу, о котором писали Ленин и другие критики капитализма. На самом деле это то, что они называли «прогрессом». Развитие протоволоконной промышленности в различных уголках мира, вовлеченных в мировую торговлю, — в Англии, Индии, Новой Англии и на берегах Белого моря в России — сыграло ключевую роль в изменении гендерных отношений и развитии массового потребления. Свойственная текстилю мода стала универсальным инструментом ускорения рынка. 30
Придуманные для шерсти технологии прядения и ткачества были легко адаптированы для хлопка. Машины с приводом от воды придали хлопку особое преимущество, которое позже было усилено силой угля и пара. В 1780 году на Британских островах производилось в десять раз больше шерстяных тканей, чем хлопчатобумажных. В 1850 году хлопчатобумажных тканей было произведено в шесть раз больше, чем шерстяных. Чтобы заменить производство британских хлопчатобумажных фабрик шерстяными тканями, в то время потребовалось бы 168 миллионов овец, пасущихся на 50 миллионах акров пастбищ, что вдвое превышает общую площадь пахотных земель на Британских островах. Интенсивное земледелие на американских плантациях и фабриках в первую промышленную революцию подарило Англии миллионы «ферм-призраков». 31 Торговый баланс также выиграл от этого массового перехода от шерсти к хлопку. В течение 18 века поставки хлопка-сырца на Британские острова утроились, а экспорт обработанных хлопковых изделий увеличился в пятнадцать раз.
Имея стабильные поставки хлопка, английские деревенские мастерские разработали новые методы окрашивания хлопка. Древний метод окрашивания, который олдермен Кокейн не мог освоить даже под королевским покровительством, зависел от поставок экзотических и дорогих красок из колоний и требовал опыта. В середине 18 века мастера применили к хлопку новые процессы печати, которые граверы и печатники разработали для работы с бумагой: деревянные или латунные пластины покрывались чернилами, а поверх пластин накрывалась ткань. Набивные ткани имитировали индийский бязь и увеличивали прибыль; Благодаря станкам их производительность была в восемьдесят раз выше, чем у традиционной индийской техники. Затем химики разработали краситель для замены дорогой кошенили. Протоиндустрия олицетворяла обмен между рабским трудом за океаном, натуральным хозяйством в британской деревне и примитивным капитализмом в городах и портах. Источники сырья, такого как шелк или хлопок, были отдаленными и сосредоточенными; но его переработка в Италии или Англии основывалась на распределении этого товара между десятками соседних городов и тысячами рабочих. Новые отрасли промышленности объединили текущие ресурсы, такие как сахар, хлопок и серебро, с рассеянными ресурсами, такими как зерно, шерсть, уголь и пенька. Но добыча топических ресурсов и их первичная переработка, причинившая большой ущерб, происходила за океаном, а добыча диффузных ресурсов и их вторичная переработка, наиболее прибыльная, оставалась в Англии и Европе.
Один из самых осведомленных участников американской революции Александр Гамильтон писал, что в природе хлопка есть что-то такое, что делает его особенно подходящим для машинной обработки. Тридцать два водяных колеса приводили в движение шерстяные, льняные и шелковые фабрики, но более новые хлопчатобумажные фабрики приводились в движение паром. Предприниматели, которые смогли перевести производство с ферм на аутсорсинг и объединить всю переработку под одной крышей на одном заводе, выиграли от экономии за счет масштаба, более коротких транспортных маршрутов и использования техники. К 1841 году в Манчестере было уже 128 хлопчатобумажных фабрик — «Сатанинских фабрик», и они производили более половины всего британского текстиля. Количество хлопчатобумажных и шерстяных фабрик сократилось в десять раз. Потеряв работу и землю, люди перебрались на фабрики.
Историк Карл Поланьи назвал промышленную революцию «самой крайней и радикальной трансформацией, которая когда-либо зажигала умы сектантов». Новое кредо состояло из веры в то, что «все человеческие проблемы могут быть решены с неограниченным запасом материальных благ». 33 Новые фабрики удивили современных наблюдателей своими размерами. Все больше и больше машин для очистки, прядения и, в конечном счете, ткачества приводились в действие энергией падающей воды, приводились в движение плотинами и мельничными каналами. Все извлекали выгоду из эффекта масштаба, но эта величина зависела от типа перерабатываемых ресурсов: в Англии в 1835 году на средней хлопчатобумажной фабрике работало 175 рабочих, а на шерстяной фабрике — 44. что паровые двигатели дополняли водяные колеса; шерстяные фабрики были в нескольких шагах позади. Хлопковая нить, более прочная, чем шерстяная, не повреждается натяжением и вибрацией машин; Более дорогие хлопчатобумажные ткани компенсируют стоимость сложного оборудования. Большинство изобретателей новых машин начинали как часовщики. Их машины были дорогими, и стоимость входа в этот новый бизнес была очень высокой. Но усилия того стоили: большие ткацкие станки, приводимые в движение водяными колесами и поддерживаемые паровыми двигателями, могли обрабатывать такое же количество хлопка, как и ручные, но требовали лишь десятой части рабочей силы. 3-й 4-й
Ричард Аркрайт был первым предпринимателем, установившим паровую машину на хлопчатобумажной фабрике; он использовал его, чтобы качать воду из водяного колеса для работы мельницы. Он также изобрел «водяную структуру», которая непрерывно пряла хлопковые нити и могла быть изменена; она была намного мощнее ручной прядильной машины. С новым оборудованием предприниматели из Ланкашира производили серые ткани с льняной основой и хлопковым утком, которые можно было печатать почти как ситец. Роберт Оуэн, ученик Джереми Бентама, ввел эту систему в шотландский городок Нью-Ланарк, ставший центром социальных экспериментов в начале 19 века. Оуэн ограничил рабочий день на своей хлопчатобумажной фабрике десятью часами, отказался нанимать детей в возрасте до двенадцати лет и требовал, чтобы рабочие знали его таблицу умножения. Роберт Пил, владелец водяной мельницы в Ланкастере, вскоре принял эти правила; В 1819 году эти два фабриканта представили в парламент Закон о фабриках, регулирующий детский труд в хлопчатобумажной промышленности. Преследуемый патентными скандалами и судебными исками, Аркрайт, тем не менее, сумел стать богатым человеком. Оуэн потерял контроль над Ланарком в 1825 году, но прославился тем, что основал New Harmony, утопическое сообщество в Соединенных Штатах. Один из сыновей Пиля, другой Роберт, стал премьер-министром Соединенного Королевства.
Рождение пролетариата
С уменьшением количества шерсти фермеры и арендаторы потеряли свои доходы, а пастухи стали бедными. И снова растущие города поглотили избыточное население. Текстильная промышленность была намного крупнее металлургической и была настоящей колыбелью пролетариата. Механизированные прядильные и ткацкие станки требовали постоянного участия людей, чтобы поддерживать их работу. На низших уровнях эти люди должны были работать как машины, повторяя тысячи одинаковых движений и ничего больше не делая. Однообразие этой работы отталкивало крестьян, но их сыновья преуспели в этой работе. Эти фабрики больше, чем корабли или шахты, представляли собой неразличимую массу человеческих тел, которым нечего было терять, кроме своей работы. Эти необученные, но дисциплинированные, немотивированные и истощенные рабочие представляли собой своего рода пролетариат: отчужденную и привязанную к машине рабочую силу.
В то время как хлопчатобумажные фабрики зависели от водяных колес, они должны были располагаться вблизи речных дамб, чтобы сохранить сельский характер промышленности. Эти мельницы располагались вдали от морских портов, часто в гористой местности: им нужны были быстрые течения и устойчивые берега рек. Лишь второе поколение паровых машин, обходившееся без водяного колеса, сделало хлопковую промышленность городской. Благодаря этим новым машинам угольные заводы были построены в тех же прибрежных районах, которые развивались для дальней торговли. Промышленная революция привела к обезлюдению внутренних регионов. Были заброшены разбросанные по всему миру надомные предприятия, которые поглощали уволенных сельскохозяйственных рабочих, и водяные мельницы, построенные там, где диктовала природа. Новая прибрежная застройка, идущая необычайными темпами, увеличила неравенство. Обмен между городом и деревней, коренным образом меняя свои условия, увеличивал мощь портов и мегаполисов, которые поглощали все: людей, ресурсы и капиталы.
Наполеоновские войны привели к увеличению спроса на клетчатку; Он был нужен во всем многообразии для удовлетворения потребностей войны: канаты, паруса, обмундирование, одеяла, палатки и многое другое. После войны спрос рухнул, и цены упали. Корабли с американским хлопком месяцами простояли в британских портах без груза. Вернувшись в 1814 году на конопляный рынок, русские помещики снова не смогли получить прибыль. Заработная плата ткачей на английских фабриках была в три раза ниже, чем во время войны. В Ланкашире, центре текстильной промышленности, люди голодали. В августе 1819 года на поле Святого Петра в Манчестере произошла печально известная резня. Массовая демонстрация 10 000 рабочих-швейников и членов их семей, одетых в лучшее воскресное платье, требовала хлеба, рабочих мест и парламентской реформы. Полк конных гусар с обнаженными шпагами разогнал толпу, оставив в поле пятнадцать мужчин и женщин убитыми. Инцидент получил название Петерлоо, что является иронической отсылкой к недавней битве при Ватерлоо.
1840-е годы были временем кризиса в Европе. Спрос на текстиль и промышленные товары в колониях стагнировал. В очередной раз британская промышленность сменила свою ресурсную платформу. Новый девелоперский проект (металл, уголь и железная дорога) только начинался. Ресурсная платформа несколько раз менялась, но мир продолжает производить и потреблять огромное количество хлопка: 123 миллиона тюков в 2013 году. Чтобы возместить такое количество хлопка, нам пришлось бы разводить 7 миллиардов овец, что заняло бы всю страну. Европы от Атлантики до Урала. «Великое расхождение», позволившее Западу обогнать Восток, произошло благодаря хлопку, традиционному продукту Востока, которому подражали на Западе. 35
Узбекский хлопок, российский текстиль
Российский таможенный тариф 1822 г. следовал упрощенной версии торговых принципов: поощряя ввоз хлопка-сырца, он защищал внутренний рынок промышленных товаров, но перевозки по-прежнему возлагались на иностранные корабли. Благодаря этому тарифу российские производители получили выгоду от переработки американского хлопка. Существовал большой внутренний спрос на ситцевые принты, и вместо протопромышленных предприятий, специализирующихся на обработке льна, возникли хлопчатобумажные фабрики. Приводимые в движение водяными колесами суконные фабрики Московской области приспособили свои ткацкие станки для хлопка. В деревне Иваново, окруженной льняными полями, возникли новые династии текстильщиков; большинство принадлежало к «беспоповской старообрядческой конфессии», полуподпольной радикальной секте, не признающей православного священства. Наемный труд был дешев, а кредит был неофициальным. Ткацкие станки ввозились из-за границы, как и хлопок. В 1832 году в Иваново привезли английскую паровую машину. Из 130 заводов, существовавших в Иванове в 1844 г., многие имели право иметь собственных слуг, а самые крупные имели почти тысячу. Но почти половина заводов принадлежала крестьянам, некоторые из которых еще были крепостными. 36 Чиновников поразил рост этого города, которого не было на административной карте: весь город принадлежал графу Шереметеву, одному из крупнейших крепостных владельцев. Но экономический рост этих мест был феноменальным. Когда в 1929 году Советская власть сделала Иваново областным центром, этот регион занимал третье место во всем Советском Союзе по стоимости промышленной продукции.
Россия не соглашалась с тем, что капиталоемкие машины внедрялись только в странах, где рабочие хорошо оплачивались, например в Англии. По словам историка экономики Роберта Аллена, когда стоимость рабочей силы была низкой, как в Индии или Польше, работодателям было выгоднее нанимать дополнительную рабочую силу и создавать кустарное производство, чем тратить деньги на оборудование. 37 Россия была другой: рабочая сила была дешевой, но преследуемые общины, особенно старообрядцы, накопили большие суммы капитала и не могли вывозить его, поэтому они хватались за любую возможность для бизнеса. За десятилетие до Крымской войны количество прядильных машин утроилось. Затем цены на хлопок выросли в четыре раза во время Гражданской войны в США, что привело к увеличению импорта хлопка из Центральной Азии.
Эти войны закончились, но Большая игра (борьба за власть между Британской и Российской империями) продолжалась в Средней Азии. В середине 19 века русские войска вторглись в Туркестан. Некоторые ожидали найти там металлы, но хлопок оказался куда более ценным ресурсом. Хотя петербургское правительство хотело сопротивляться английскому влиянию, фабриканты опасались, что узбекские ханы также введут покровительственные пошлины на хлопок-сырец. Первоначально неустойчивое качество бухарского хлопка постепенно улучшалось; Поставки были дорогими, но со всеми войнами и кризисами, надежнее, чем через океан. Как и на юге Америки, центральноазиатский хлопок был королем. После аннексии Туркестана импорт хлопка увеличился в десять раз, обеспечив работой миллионы местных фермеров, тысячи чернорабочих в центральной России и большое количество кучеров, водителей барж и грузчиков, занятых перевозкой хлопка через половину Евразии. Перевезенные из Ферганы на верблюдах, тюки хлопка доставлялись к Каспийскому морю, а оттуда переправлялись через Волгу. В 1865 г. хлопок и ткани составляли 15% товарооборота самой крупной русской ярмарки в Нижнем Новгороде. Железная дорога от Самарканда до Каспийского моря была завершена в 1888 году, но и тогда путь в центральную Россию занимал шесть недель. 38 В отличие от Британской империи, где выращивали и перерабатывали хлопок, их не разделял океан, а только обширные необитаемые степи и болота. Но даже в этом случае текстиль производился за тысячи километров от места выращивания хлопка. Александр Гамильтон писал, что природа хлопка делает его поддающимся механической обработке; Я мог бы добавить еще немного удивления тем, что природа создала хлопок для перевозки на большие расстояния.
Русские власти сделали Туркестан классическим примером меркантилизма в действии: поощряли производство хлопка-сырца, препятствовали его местной переработке, ограничивали местное потребление и держали в своих руках транспорт. На большей части Туркестана русские власти установили непрямое управление в соответствии с традиционными методами узбекского крестьянства. Однако в конце века возникла новая угроза. Крестьяне из Средней России начали массовое переселение в Среднюю Азию, направляясь прямо в оазисы, где выращивали хлопок. Санкт-Петербург остановил эту миграцию, опасаясь перенаселения и этнических конфликтов. Генерал-губернатором Туркестана был Константин Кауфман, опытный колониальный администратор, жестоко подавивший восстания в Польше и Фергане. Вопреки ожиданиям, он защитил местное население от русских поселенцев, ограничив их покупку земли. Кауфман понимал, что передача хлопковых плантаций в руки русских будет кровавой и очень дорогой затеей. Гражданская война в Туркестане привела бы к росту цен на хлопок больше, чем гражданская война в Соединенных Штатах. Такая защита местного населения от наплыва поселенцев была редким случаем в колониальной истории. Тем не менее российские банки постепенно экспроприировали землю у многих узбекских крестьян; В 1914 году четверть хлопковых хозяйств из-за долгов остались без земли. Крестьянские восстания на этой отдаленной периферии империи предшествовали революции в столице.
В России цены на текстиль выросли, как и на хлеб, опережая все остальное. В 1900 г. правительство вновь повысило тарифы на ввозимые хлопчатобумажные изделия, и внутренние цены стали выше мировых. В любом случае российские столицы и портовые города увеличили импорт дорогого европейского текстиля. Хлопковый бум в Средней Азии и расцвет текстильной промышленности вокруг Москвы зависели от внутреннего потребления в русских деревнях. С ростом приморских и промышленных городов уровень жизни в деревнях стагнировал. Одним из многих объяснений этого эффекта является свекловичный сахар: дешевый и доступный по всей стране, он увеличил потребление фермерами, но не смог связать местные семьи с отдаленной торговлей и мировыми делами. Большие, малонаселенные районы препятствовали торговле. Разделение труда зависело от сезонных работ и миграции. Оказавшись в городе, крестьяне быстро осваивали новые навыки; но они отказались использовать их, когда вернулись в свои деревни. Они владели миром, который Чаянов описал в своей модели моральной экономики, миром, который не нуждался в росте. 39 В XVIII веке государство использовало кнут и пряник в отношениях с крестьянством. Государство 20-го века только держало эстафету.
С индустриализацией страны у линкора «Левиафан» появился способ помешать моральной экономике деревни: грубая сила. Объясняя свои цели летом 1928 года, Сталин говорил, что индустриализация в капиталистических странах связана с ограблением колоний. Большевики, говорил он, строили свою промышленность за счет «внутреннего накопления», т. е. деревенского грабежа. Государство конфисковало скромные запасы, накопленные в мелких фермерских хозяйствах, и направило прибыль на развитие рудников и заводов. «Это добавочный налог на крестьянство в интересах подъема промышленности… это что-то вроде «дани»… Дело, прямо скажем, неприятное», — сказал Сталин. Он противоречил оппозиции, которая предлагала «союз между городами и деревнями», что означало предоставление большего количества текстиля в обмен на еду. «Мы не будем просто давать фермерам бязь. Мы дадим им всякие машины, семена, плуги, удобрения... чтобы союз был основан не только на текстиле, но и на металле». Подробности разъяснял Сталин. «Союз через текстиль касается главным образом личных нужд крестьян», но «союз через металл» означал коллективное переустройство крестьянства. «Как вообще пересмотреть, переделать крестьянина, его психологию, его продуктивность?» — спрашивал Сталин. С этой целью его планы предусматривали «механизацию сельского хозяйства, коллективизацию крестьянского труда, электрификацию страны». 40 Для превращения русского крестьянства в пролетариат не нужен был сахар и был драгоценный ситец. Металл нужен был для коллективизации и урбанизации — советских вариантов ограждения и расселения.
Орехи
Орехи
1 свадебный,История цивилизаций, P. 378.2 Haigler et al., "Batwoollfaser".3 Seneca,Пояснения, 375,4 Молла,Шелковая промышленность в Венеции эпохи Возрождения; Резахани, «Путь, которого никогда не было»; класс,более глубокий смысл.5 Косунова, 'Крымский капулло' 6 Кросби,США, Россия, Конопля и Наполеон.7 Эбенда.8 Грин, «Джон Ди, король Артур и арктические завоевания».9 Резерфорд,Значение колоний для Британии; Каплан,Внешняя торговля России с Великобританией..10 Маловист, "Польша, Россия и западная торговля в пятнадцатом и шестнадцатом веках".11 Любименко, "Английский проект 1612 г"; Даннинг, «Яков I, русская компания и план установления протектората над Северной Россией».США, Россия, Конопля и Наполеон.13 Кулишер,История российской торговли, С. 227; Тенгоборский,O proizvoditel'nykh silakh Rossii.14 Кляйн,Стол; Филипс и Филипс,Золотое руно Испании; Филлипс и Филлипс, «Испанская шерсть и голландские повстанцы».15 Камен, «Упадок Кастилии»; Энгстранд, «Просвещение в Испании»; Басигалупо, «Два путешествия с одним видением»; Махони,Колониализм и постколониальное развитие.16 Бизон,Купцы Англии.17 Такжеутопия, стр. 12.18 Боуденовский трос,Торговля шерстью в эпоху Тюдоров и Стюартов в Англии.19 Длинный,братство и свобода; Бух,Проект олдермена Кокейна и торговля тканями.20 Браун, «ХудожникЛевиафантитульная страница'; скиннер,От гуманизма к Гоббсу; Бредекамп,Томас Гоббс, Левиафан; Малькольм, «СлойЛевиафан’.21 Мартиныч,Гоббс, стр. 6.22 Агамбен,Это.23 Давенант, «Очерк торговли в Восточной Индии», стр. 88, 100. 24 Хоппит, «Политическая экономия шерсти»; Хентшелль,Культура ткани в Англии раннего Нового времени.25 Хоппит, «Политическая экономия шерсти». 26 Смит,Исследование о природе и причинах богатства народов, стр. 248.27 Риелло,Хлопок.28 Берг,Роскошь и удовольствие в Британии XVIII века, стр. 2.29 Уильямс, .капитализм и рабство; Померания,большое отклонение; болтовня,хлопковая империя.30 Берг,Роскошь и удовольствие в Британии XVIII века; Риелло,вернуться к моде.31 Риелло,Хлопок, С. 238–45; Сагден и Кокерилл, «Шерстяная и хлопчатобумажная текстильная промышленность»; Сидорова,Индийский хлопок и британские интересы.32 Гамильтон,Отчет о проблеме производства.33 Поланьи,Истоки нашего времени: Великая трансформация, стр. 42-34 Чепмен, «Хлопковая промышленность и промышленная революция»; Риелло,Хлопок; болтовня,хлопковая империя.35 шпиц,большое отклонение; Берг, «От подражания к изобретению».36 Столбов, «Капиталистические крестьяне-старообрядцы»; "Иваново-Зигель".37 Аллен,мировая экономическая история.38 Обертрайс,Имперские мечты пустыни; Аллен,От фермы до завода0,39 Луа,русское крестьянство.40 Сталин, "Об индустриализации и хлебной проблеме".
ШЕСТЬ
рельсы
Люди извлекают металлы из-под земли и собирают волокна, которые растут на ее поверхности. В металлообработке мы используем химические процессы, изменяющие внутреннюю природу каждой отдельной детали; При обработке волокон мы используем физические операции, которые не преобразуют куски по отдельности, а объединяют их. Извлечение металла из руды требует очень особых условий, которые трудно создать, например, очень высоких температур; С другой стороны, обработка волокна требует трудоемкой ручной работы. Ткань можно распутать, чтобы восстановить ее первоначальные волокна; После образования сплава его уже нельзя разбить на исходные элементы. В отличие от обработки волокна, которая обычно была женской работой, добыча полезных ископаемых и выплавка металлов были преимущественно мужской работой. Но исторические роли и цены этих двух видов товаров менялись параллельно. Поднимаясь на протяжении столетий, цены стабилизировались после стремительного роста цен на продукты питания и энергию в 18 веке. История металлов полна прозрений, ошибок и случайных открытий, переданных потомкам теми, кто совершил опасные приключения и выжил. Это был естественный отбор странных идей, продвигаемых людьми, которые, возможно, не были самыми способными, но, безусловно, имели удачу на своей стороне: дарвиновский процесс, который длился 8000 лет.
Бронза
В отличие от воды, зерна или пиломатериалов, металлы являются текущими ресурсами, и торговля ими зависит от местоположения. Если вы можете извлечь ресурс, который у вас есть, подумайте об обмене его на другой продукт, которого у вас нет, и о транспортировке этих вещей в обе стороны. Эти вопросы просто не возникают, когда у вас есть такое же зерно, древесина или яблоки, что и у ваших соседей. Вы можете быть обеспечены, но у вас нет ни торговли, ни капитала. И у вас, вероятно, нет никаких металлов.
Металлические руды добываются бессистемно, без всякой логики и причин и способами, крайне неудобными для человечества. Минералы залегают глубоко в земле; Тектонические процессы редко выталкивают полезные ископаемые на поверхность в складках земной коры. Эти складки обычно встречаются в горах, в необитаемых местах, вдали от морских путей, на плодородных почвах, в торговых городах. Так уж сложилось, что источники богатств — залежи золота, серебряные рудники, а позднее залежи медной или железной руды — были найдены в отдаленных местах. Или наоборот, только потому, что этих месторождений было мало, они становились источником больших богатств. Сравните металлы с более распространенным ресурсом: глиной. Как источник кирпичей и глиняной посуды глина была подарком Бога человечеству; Обжиг глины принес людям больше пользы, чем любая другая технология. Но глина так и не стала предметом культа; Равномерно распределенный ресурс приносит пользу людям, не создавая неравенства и не создавая богатства. Техника гончара во много раз превосходила кузнечную; многие методы обработки металлов заимствовали свои методы и инструменты из гончарного дела. Но только металлы с их удивительными превращениями, специализированным использованием и монопольными источниками поставок создали общество, основанное на знаниях, неравенстве и росте. Век капитала совпал с веком металла.
Бронзовому веку предшествовал длительный период человеческой истории, когда металл, ценившийся за его блеск и редкость, был объектом поклонения. С помощью каменных орудий люди превращали металлические самородки в ритуальные украшения. В Библии рассказывается древняя история о золотом тельце: когда люди были в отчаянии, Аарон переплавил тысячи личных украшений, чтобы сделать идола для общины. Тогда Моисей, «пришелец в чужой стране», сошел с горы; он уничтожил золотого тельца и научил евреев поклоняться невидимому Богу. Религия Золотого тельца настаивала на поклонении золоту, универсальному эквиваленту денег и изобилия. Но была и религия Золотого руна, предвкушение чуда и приключений. Жители гор находили металлы в своих бесплодных скалах, но жители долин также могли получить их в обмен на зерно, шерсть или глиняную посуду. Обменяв волокна на металлы, люди поняли необъятность земли как сокровищницу и место открытий.
Когда вы добавляете черный песок в печь, мы ожидаем, что полученный сплав будет прочнее обычной меди. Этот медно-оловянный сплав был бронзовым; Люди стали изготавливать из него инструменты и оружие. Но в болотах Месопотамии и дельты Нила даже камень представлял собой диковинку. Кочевники с севера снабжали зарождающиеся ближневосточные цивилизации металлами в обмен на ремесла с юга. Но в поисках дерева и металла люди с этих плодородных равнин все чаще мигрировали на север, в Ливан, Анатолию и через Средиземное море. Египтяне добывали медь на рудниках Синая и завоевали золотые рудники Нубии. Металлическое оружие позволяло им управлять крестьянами, копающимися в земле деревянными орудиями. Синоним контроля над зернохранилищами и кедровыми лесами, сила теперь распространяется на шахты, печи и пути доставки.
Вооружившись мечом, плугом и колесом, цивилизация двинулась на север. Кузнецы появились в фермерских деревнях. Их владельцы зарабатывали на жизнь торговлей, а не работой на ферме, и их часто считали мародерами и волшебниками; многие из них были иммигрантами. Металлургия нуждалась в людях для сбора различных ресурсов, таких как медь, олово и уголь, в одном месте, хотя все они происходили из разных областей. В Европе было много месторождений медной руды; Олово, более редкое, приходилось привозить издалека. В бронзовых сплавах на олово приходилось менее одной пятой веса, но его источники были удаленными и ограниченными, а это означало, что замена олова была дорогой. В качестве альтернативы кузнецы могли создавать бронзу, плавя медь с токсичным мышьяком. Они умерли молодыми, и хотя бог кузнечного дела Гефест был изображен с сильными плечами, он был хром на обе ноги. Но он выковал оружие, которым дорожили боги, и женился на прекрасной Афродите.
Примерно в то же время, когда люди научились соединять олово и медь, они также открыли, как отделять серебро. Они нагревали руду в дымоходе до максимально возможной температуры. Олово расплавилось в очаге и вылилось фонтаном или чашей, а серебро осталось в нем. Этот удивительный процесс получил название купелирования. Афины поднялись благодаря серебру на рудниках Лавриона в Аттике. Шахты принадлежали государству, хотя они часто передавались по контракту частным лицам; безымянные рабы работали в шахтах. Примерно с 500 года нашей эры прибыль от серебра и олова финансировала строительство флота и содержание армии наемников. Афиняне также использовали это серебро для поддержки зерновых колоний в Северной Африке и Средиземноморье, избавляя их от грязной работы по зарабатыванию хлеба насущного. Чуть позже фракийские рудники в северной Греции дали еще больше серебра; в то же время они отвечали за Фукидида, первого историка. Эти рудники были источником силы македонской династии, давшей миру Александра, завоевателя Азии. Финикийцы эксплуатировали еще более богатые рудники в Испании. Ганнибал финансировал свои экспедиции из этих рудников; На самом деле за каждым военачальником стояла серебряная или медная жила. Из своих рудников близ Кадиса Секст Марий снабжал Рим обоими металлами; Как мы помним (см. Введение), Тиберий обвинил его в инцесте и сбросил со скалы.
Римская империя росла, как амеба, протягивая свои щупальца то туда, то сюда. По словам антрополога Джека Гуди, главной причиной этих достижений был поиск металлов. 1 Целями римской колонизации были медь в южной Италии, олово в Англии, серебро в Испании и свинец в Аттике и Сардинии. Римляне любили мягкий, ковкий свинец и использовали его для водопровода и купания, а также для сосудов для освежения. Соли свинца растворяются в воде, и этот раствор сладок, но ядовит. Ацетат свинца вызывает отказ органов, а малые дозы вызывают повреждение головного мозга у детей. Согласно исследованию, от отравления свинцом умерло больше римских императоров, чем от мечей. два
Плавильные печи, зарытые в землю и облицованные кирпичом, появились в разных частях света: в Западной Европе, Юго-Восточной Азии, Северном Китае. Качество металла зависело от температуры в печи, которая, в свою очередь, зависела от восходящего потока, который зависел от высоты дымохода, который зависел от качества кирпича. Ход плавки был усилен прогрессом обжига глины. Печи с дымоходами высотой 4 метра были последним достижением инженерного искусства бронзового века. Эти печи были готовы плавить железо.
Как благородный металл, который не ржавеет, бронза имела свои ограничения: из бронзы можно было сделать короткий меч, но не длинную саблю. Щиты и доспехи из бронзы плохо защищали от жестокого, но тяжелого оружия варваров. Для изготовления плугов бронза была очень дорогой и подверженной износу. Расширенные маршруты поставок олова были слабым местом в производстве бронзы. Со временем нашествие «народов моря», варварских железоделательных племен Восточной Европы, разрушило старые пути поставок олова. Бронзовый век был временем социального неравенства, опиравшегося на редкие и отдаленные ресурсы. Владельцы колодцев и рудников разбогатели, но они тоже зависели от тех, кто контролировал пути снабжения. 3
Ферро
Люди находили самородки чистого железа в метеоритах; они были реже и дороже золота. В доступных древним горах - в Анатолии, на Апеннинах, позже на Балканах и в Карпатах - были залежи железной руды. Их добывали в каменоломнях, но железная руда появляется на поверхности земли так же редко, как метеорит. Больше всего старого железа было найдено в болотах и озерах. Этот тип руды сейчас называют лимонитом, сланцем или просто болотным железом. Историки склонны недооценивать их значение.
Болотное железо встречается в виде грубых, непривлекательных каменных самородков с характерным цветом от коричневого до желтого. Они состоят из оксида железа и различных смесей; они бесполезны для современной металлургии, но обладают некоторыми особыми качествами. Прогресс в литейном искусстве определялся применением все более и более высоких температур. Различные металлы имеют разные температуры плавления; Температура плавления железа (свыше 1500°С в современных процессах) значительно выше, чем у меди (1000°С). Но железо в болотной руде плавится при исключительно низкой температуре, начиная с 400 градусов по Цельсию. Такой температуры можно было достичь даже путем сжигания торфа из того же болота; С хорошей древесиной, а еще лучше — с древесным углем, умелый кузнец мог сделать из болотной руды высококачественное железо. Повторная ковка в печи удаляла кислород и химические примеси. Кроме того, болотная руда содержала много кремния. Это избавило железо от ржавчины, чего горные кузницы не могли достичь на протяжении столетий.
Железный век остановился после серии фальстартов. Сдвиг ресурсной платформы произошел около 1200 г. до н.э. вместо э., когда «люди моря» пришли из-за Балкан, чтобы разрушить и разграбить древние очаги цивилизации. Захватчики были вооружены железным оружием, и именно этот металл сделал возможными их подвиги мореплавателей. В Анатолии доселе неизвестные хетты основали могущественное железное государство; соперничала с Египтом, главной державой бронзового века. Хетты ковали железные мечи и топоры, а также делали железные детали для своих колесниц. Они изгнали египтян из Леванта и Ханаана, но и хеттское государство рухнуло, не выдержав атаки фригийской конницы с севера. Это было время, когда многочисленная пехота, вооруженная саблями и железными шлемами, одерживала победу над колесницами, из которых благородные воины стреляли стрелами и размахивали дротиками: время глобального уничтожения древней жреческой элиты. Варварские народы — этруски, финикийцы и кельты — были большими мастерами по железу и делали плуги, подковы, гвозди и дешевое оружие для пехоты. Железо было презираемым металлом для римлян, но они научились ему у своих врагов.
В древнем Израиле колено Яхве очищало землю железными топорами, мотыгами и плугами. В первый храм царя Соломона, начавшийся в 950 г. н.э. C. Использовались как медь, так и железо. Изобретение железного плуга стало важным фактором повышения производительности сельского хозяйства. Колеса колесниц, колесниц и тачек требовали железных деталей. Потом плуги тоже поставили на колеса; Эти устройства, в которых сочетались дерево и железо, позволили массово использовать тягловых животных. Только Евразия использовала плуг; До прихода переселенцев плуг был неизвестен ни в Америке, ни в Африке, ни в Океании. Опыты антропологов показали, что бронзовым топором можно срубить дерево в три раза быстрее, чем каменным, и в восемь раз быстрее железным. Увеличивая пашню и усиливая конкуренцию за землю, железные орудия усиливали социальное расслоение и роль государства. Отныне права собственности будут определять жизнь и богатство, и только государство может защищать эти права.
Но археолог В. Гордон Чайлд охарактеризовал железный век как время демократии и монотеизма. Использование железного оружия позволило свергнуть элиту жрецов; Обмен железных орудий на сельскохозяйственную продукцию улучшил жизнь крестьян. Оказывается, смена ресурсной платформы была обусловлена технологическим прогрессом, создавшим более дешевую и изобильную альтернативу. Во всем цивилизованном мире, от Индии до Испании, переход от бронзы к железу сопровождался уничтожением народов, ростом насилия и упадком письменности. Великолепные дворцы и торговые города Ближнего Востока исчезли. Археологи находят признаки катаклизма в разрушении гончарных изделий и массовой миграции из прибрежных районов на вершины, где скотоводы могли защитить себя от пиратов. Это было трудное время; Прошли века, прежде чем народы Греции и Палестины смогли найти новые пути культурного развития. Затем началась Эпоха Оси с ее массовой религией, письменными законами и металлическими монетами. 4
Успехи хеттов и «моряков» показали, что их железное оружие было как минимум не хуже бронзового и, вероятно, дешевле. Но самые ранние методы обработки железа остаются загадкой. Температура, при которой плавится добытое железо, не изменилась и по сей день; В дровяной печи это невозможно. По одной из версий, «моряки» использовали болотное железо, привезенное из скифских степей дальше на север; Используя древесный уголь для нагрева печи, они смогли выковать из этого минерала лезвия. Другая теория состоит в том, что хетты ковали оружие из руд с высоким содержанием никеля, из которых производилось что-то вроде легированной стали; в Анатолии есть месторождения этого минерала. Третья гипотеза состоит в том, что хетты связывали науглероживание с «закалкой» металла. 5 Они сжигали дробленую железную руду с большим количеством угля и быстро гасили сплав в холодной воде. Сплав кристаллизуется в прочный ковкий материал, который был заново открыт в 1902 году немецким инженером Адольфом Мартенсом; этот материал был назван мартенситом.
Таинственные хетты не передали свою тайну своим потомкам. Позже оружейники чередовали сложенные слои кованого железа и закаленной стали: получались бутерброды легче и острее. Металлургия – это искусство. Физические изменения, происходящие в волокнах, проще и предсказуемее, чем химические реакции, происходящие при нагревании и соединении различных веществ, например, B. окисление, науглероживание или купелирование. Приобретенное в результате тысячелетий проб и ошибок, эмпирическое знание было тайным. Каждому поколению горняков и кузнецов приходилось учиться своему ремеслу: ученик начинал свое ученичество еще ребенком и был полностью во власти своего мастера. Редкая и прибыльная профессия переходила от отца к сыну; Бездетные кузнецы (а их было немало) легко находили себе учеников.
В мирное время Рим больше полагался на кирпич и дерево, чем на металл. Но каждый римский легион использовал сотни тонн железа для наступательного и оборонительного вооружения. Чем дальше простирались границы этой империи в поисках металла, тем больше требовалось оружия, крепостей и металлов. Римские рудники эксплуатировались рабами; Однако многим из них платили за их работу, а некоторые стали учителями или администраторами. Плавильни и кузницы полагались на дрова, и преимущество севера было очевидным. Шахты в Альпах производили железо с высоким содержанием марганца; Из этой руды было выковано что-то похожее на сталь, хотя температура была недостаточно высока, чтобы ее расплавить. В битвах с римскими легионами варвары использовали длинные, искусно сделанные железные мечи. Вестготы и викинги изготавливали превосходное оружие и скрепляли болотные утюги магическими практиками, восходящими к культу мертвых. По всей Скандинавии археологи раскапывали кузницы, где находили кости людей и крупных животных, таких как лоси и медведи. Полагаясь на его магическую силу, кузнецы выковывали из измельченной кости болотное железо в крепкие мечи. Эксперименты показали, что при ограничении поступления кислорода костная мука обугливает железо и образует прочный слой нержавеющей стали.
В Китае династии Хань горнодобывающая и кузнечная промышленность развивались исключительными темпами. В северном Китае люди очень рано начали использовать уголь, что позволило им создавать чрезвычайно высокие температуры. Около 1000 г. н.э. китайские кузнецы изготавливали сложное оружие, монеты и украшения из бронзы и железа. Кузница использовала водяные колеса, которые приводили в действие мехи и молоты. Китайские правители объявили горнодобывающую монополию. Медь, железо и соль стали государственной собственностью. Но что-то всегда шло не так, и эти указы приходилось переиздавать несколько раз. Из железа ковали мечи, щиты и копья, делали плуги, строили мосты и ворота. Китайцы использовали железо для изготовления статуй Будды и крыш пагод. В расплавленный металл они добавляли кровь убитых животных, овец или буйволов. Обилие орудий способствовало процветанию сельского хозяйства; Фермеры использовали интенсивные методы, распахивая новые земли и роя оросительные каналы. Нигде в мире промышленность не процветала до промышленной революции. Горно-металлургическая промышленность была сосредоточена в нескольких центрах северного Китая вблизи рудников. В одном из этих центров были заняты тысячи рабочих; Вокруг рудников выросли города, в каждом из которых проживало около миллиона человек. В середине 10 века китайские рудники и горны производили и выплавляли больше железа, чем в начале 20 века.
Эта ранняя индустриализация подошла к драматическому концу: металлургическая промышленность Северного Китая полностью исчезла. В конце правления династии Сун правительство разочаровалось: конфуцианское государство признало социальные проблемы, вызванные моноресурсным освоением. Владельцы колодцев и рудников стали богаче князей. По документам начала XI века государственные инспекторы установили, что мины ведут к моральному разложению. Это «моральное разложение» очень близко подошло к современному пониманию «коррупции». рабочие получили травмы; Аварии были обычным явлением. Хуже всего то, что мины привели к разрушению государства: сначала бизнесмены давали взятки чиновникам, потом чиновники пытались конфисковать мины у своих заказчиков. Вероятно, это был первый раз, когда технологическая цивилизация столкнулась с ресурсным проклятием. В 1078 году императорский указ запретил добычу металлов и возложил на рудники все беды империи. Указ был проигнорирован, но государство Сун также было осуждено. Нашествие монголов принесло с собой голод, наводнения и эпидемии. Плотины и дороги были разрушены, торговля нарушена, а выжившие вернулись к натуральному сельскому хозяйству. Монголы ввели бумажные деньги, но им по-прежнему нужны были сабли и копья; Однако массовое использование железных орудий было прекращено. За три века население этих стран сократилось в десять раз. С 11 века до начала Второй мировой войны рудники на севере Китая не производили железо. Хотя Шелковый путь когда-то связывал Китай с Европой, тайны китайской металлургии не распространялись по этому маршруту. Технология выплавки металла с использованием угля не изобреталась заново до 18 века в Англии.
Но границы европейского мира расширились благодаря поиску полезных ископаемых. В обмен включались все более отдаленные страны: богатая оловом Англия, Кавказ с его месторождениями меди, Альпы с его серебром и медью, Карпаты с его лесами и металлами. Кураторы, занимавшиеся торговлей металлом, принадлежали к разным этническим общностям: сначала это были финикийские торговцы, потом армяне и евреи, затем венецианцы и немцы. Европа обменивала свои металлы на «восточную роскошь»: сладости, специи и ткани, привезенные португальскими, испанскими и голландскими кораблями. Первым таким центром обмена была Венеция; движимая добычей полезных ископаемых в Центральной Европе, она развивалась по-новому, не завися от римских традиций. На границе германского и славянского мира возникли новые промышленные центры: в Богемии, Саксонии, Штирии и Тироле. Разочаровавшись в доходах своих фермеров, местные землевладельцы делают ставку на глубину шахт и тепло печей. Алхимия и наука о минералах имели большое значение при немецких княжеских дворах. От Мюнхена до Санкт-Петербурга в антикварных шкафах выставлялись местные минералы и кристаллы, смешанные с экзотическими находками из колоний (китовые кости, шаманская амбурина, рог носорога), трупы новорожденных монстров и резные сахарные скульптуры.
мошенник
Самым успешным бизнесменом эпохи Возрождения Минейры был Якоб Фуггер; Как свидетельствует его недавняя биография, он был самым богатым человеком из когда-либо живших. 7 Фуггер родился в 1459 году в Аугсбурге, текстильном центре южной Германии. Самый важный маршрут средневековой Европы из Гданьска в Венецию проходил через Аугсбург. Семья Фуггеров смешивала местный лен с египетским хлопком, раздавала пакеты местным прядильщикам, а затем продавала окуня на ярмарках в Кёльне и Франкфурте. Они конкурировали с десятками других волокнистых целителей, но Якобу повезло: у его семейного бизнеса был филиал в Венеции, куда его отправили подмастерьем.
Венеция была торговым центром мира. Шелк, перец и хлопок с Востока обменивались на французское вино, немецкую сталь, русские меха, итальянскую пшеницу и венецианскую соль. Великолепные дворцы начинались как склады, где хранились товары для дальней торговли. Банки хранили серебро и выпускали векселя для торговли. Получив новый опыт, молодой Фуггер сменил компанию. На семейные средства Фуггер купил серебряный рудник в Шваце в австрийских Альпах. Серебряный бум начался там в 1409 году, и Швац процветал. Таверны и церкви возникли из земли, когда в нее погрузились мины. До открытия мексиканских рудников это было крупнейшее известное месторождение серебра в мире: сверхдоходная монополия.
Об условиях добычи полезных ископаемых того времени мы знаем из работ саксонского врача и алхимика Георгиуса Агриколы. В его металлургических рецептах, опубликованных в первые дни книгопечатания, руда многократно нагревалась и охлаждалась, измельчалась и промывалась. Алхимики его круга открыли явление разжижения: при охлаждении сплава разные металлы кристаллизуются в разное время и отделяются друг от друга. Они также открыли катализ: добавление ртути помогло отделить медь. Агрикола, студент горного ремесла, не знал о химических процессах, происходящих в домне и доменной печи. Он сравнил вены в руде с венами в человеческом теле; Как кровь собирается в артериях, сила земли собирает металл. Язык Агриколы продолжал оставаться языком алхимии, которая уподобляла процессы, происходящие в металлах, явлениям тела и души. Огонь очищает металлы, как вера очищает дух. Но Агрикола умел строить водяные колеса, качать шахты, доставлять руду на поверхность. По цвету он мог сказать, когда металл достиг температуры ковки и как часто его нужно плавить и ковать, чтобы удалить примеси. Их истории представляли собой богатую смесь скандинавского язычества и легкомысленной латинской фантазии. Агрикола классифицировал демонов, обитавших в шахтах: гоблины сеют хаос, а гномы тайно помогают горнякам. Чистые сущности существуют в смесях, но они могут быть отделены друг от друга, и притом только мечтают об этом разделении. * Олаус Магнус, автор первой истории северных земель, изданной в Риме в 1555 г. (он был братом последнего католического архиепископа Швеции), утверждал, что у народов севера особое отношение к троллям. С вашей помощью или без нее, медицина и металлургия, два царства природной магии, простираются на север от южной Европы. 8-й
Алхимики хотели превратить медь или свинец в золото. Но только финансисты сделали то, что обещали алхимики: превратили скромные субстанции в звенящие монеты. Тироль принадлежал герцогу Зигмунду Габсбургу. Люди говорили, что у него пятьдесят детей и ему не хватает денег. Группа банкиров финансировала его, выпустив кредитные билеты, рассчитанные в фунтах будущего серебра со скидкой. Фуггер присоединился к этой группе; он получит от Зигмунда фунт серебра за 8 гульденов в долг, а затем продаст его в Венеции за 12 гульденов. Таким образом, Тироль проиграл войну с Венецией и был вынужден выплатить репарации. Фуггер собрал эту сумму от имени Зигмунда после того, как потребовал полного контроля над шахтами Шваца. Когда Тироль был передан Максимилиану, императору Священной Римской империи, шахты остались у Фуггера. Столицей его империи был Арнольдштайн, зеленая усадьба на полпути между Веной и Венецией. Фуггер добывал там медь и строил доменные печи для переработки полезных ископаемых со всех Альп и Карпат. Саксонский инженер Иоганн Турцо построил насосы с приводом от водяных колес, которые были использованы здесь впервые. Первые уроки политической экономии ресурсов государи Европы усвоили: судьбы государств решались не на полях сражений, а в страшных шахтах и безмолвных кабинетах. Наемники сражались в своих битвах, а правители были еще более зависимы от своих кредиторов во время войны, чем в мирное время. А кредиторы, в свою очередь, зависели от шахт.
Сотрудничество между воинственным Максимилианом и запасливым Фуггером продолжалось десятилетиями. В 1515 году Максимилиан устроил свадьбу двух своих наследников, внука и внучки, с сыновьями Владислава II, короля Венгрии и Богемии. Западная и Восточная Европа будут динамично вступать в браки, объединяя две великие королевские родословные, Габсбургов и Ягеллонов. Планировалась двойная свадьба невероятной роскоши. Альбрехт Дюрер спроектировал по этому случаю триумфальную арку; Это было похоже на римскую арку, но сделано из дерева, покрытого бумагой и украшенного рисунками. Лук так и не был изготовлен, и Дюреру не заплатили за три года работы. Максимилиан снова залез в долги перед Фуггером за сохранение шахт в Венгрии. Из бронзы Фуггера отливали пушки и мушкеты; без них турки заняли бы Вену. Свинец был необходим для отделения серебра от меди в процессе, известном как сжижение. Он оказался под Краковом: это была глобализация в действии. Богатство Фуггера создали серебряные рудники в Альпах, а медные рудники в Карпатах добавили к нему богатства.
После возвращения Колумба из Америки две самые могущественные империи того времени, Испанская и Португальская, согласились разделить мир на две сферы влияния. Чтобы избежать столкновений, они нарисовали вертикальную линию на пустой карте Атлантики. Эта линия проходила вдоль побережья Бразилии: все будущие открытия к западу от этой линии будут принадлежать Кастилии; на восток до Португалии. Утвержденная Папой, эта линия стала называться меридианом Тордесильяс. В 1498 году Васко да Гама обогнул Африку; На острове Агедива у западного побережья Индии он встретил польского еврея, который прибыл сюда из Познани по Шелковому пути. Он взял этого человека в Лиссабон; там он крестился и получил имя Гаспар да Гама. Мануэль I, король Португалии, позже назначил Гаспара своим советником. Он был частью экспедиции, которая открыла Бразилию и обсуждала формирование мира с Америко Веспусио. Португальцы стали пионерами в торговле специями. К этому приложил руку и Фуггер: в 1504 году он купил у короля Мануэля право построить в Лиссабоне завод по переработке перца и поставлял для этого 1000 тонн меди в год. Благодаря этим сделкам с португальскими купцами Фуггер получал почти 200% прибыли в год. Его агенты организовали первое кругосветное плавание в 1519 году под руководством Магеллана. Магеллан был убит туземцами на Филиппинах, но его команда пересекла Африку и вернулась в Испанию. Попутно они нанесли на карту Молуккские острова, небольшую группу островов между Австралией, Индонезией и Новой Гвинеей. Только там произрастали бесценные пряности восточной торговли (мускатный орех и гвоздика).
Все это время нюрнбергский мастер Мартин Бехайм делал глобусы для португальского короля, а португальский картограф Диогу Рибейро рисовал карты для испанского короля. После возвращения экспедиции Магеллана меридиан Тордесильяса был продлен до другой стороны земного шара Бехайма; стал новым «Антимеридианом Сарагосы». Получается, что Молуккский архипелаг остался за Португалией. Но Диогу Рибейро продолжал работать на испанского короля. На мирных переговорах в Сарагосе он немного изменил свою карту, так что Молуккские острова перешли к Испании. 9 Навыки этих низкооплачиваемых специалистов решат судьбу невероятных сокровищ. И карта Рибейро, и глобус Бехайма изображены на знаменитой картине Ганса Гольбейна.послы; Вместе с турецким ковром, сборником лютеранских гимнов и бронзовой астролябией они образуют фон конфликтующего мира. На переднем плане два импозантных посла новых сверхдержав Франции и Англии обсуждают этот новый раздел мира. На полу впечатляющий череп.
Лютер
Мины могут обрушиться, затопить, взорваться или выпустить токсичные газы; Спасти жертв таких бедствий было невозможно. Даже солдат на поле боя мог рассчитывать на большую помощь от тех, кто его туда послал. Годы работы в шахтах пробудили в нас рациональность, расчет риска и хороший командный дух. Простой шахтер зарабатывал на треть больше, чем крестьянин, а это означало, что его жена не должна была работать в поле, а занималась домом и детьми. Шахтеры были первыми рабочими, защитившими свои коллективные права. Их гильдии в Альпах были необычайно могущественны; Еще в конце 15 века они влияли на заработную плату, поддерживали вдов шахтеров и договаривались о продолжительности отпусков. Профсоюзы горняков неоднократно объявляли забастовки и иногда арестовывали своих лидеров.
Успех в добыче полезных ископаемых сулил карьерный рост или даже шанс начать собственное дело. Отец Мартина Лютера был саксонским горняком, который стал мастером доменной печи, а затем владельцем медного рудника. 10 Мартин вырос в маленьком городке Мансфельд, окруженном шахтами, доменными печами, вырубленными лесами и почерневшими от дыма полями. Серебро добывалось здесь с 13 века, но во времена отца Лютера это был медеплавильный город, на долю которого приходилось до четверти всей европейской продукции. Банкиры из южных княжеств инвестировали в Мансфельда, и Фуггер тоже был заинтересован. В городе было около сотни плавильных заводов, и ими управляли мастера; это была хорошо оплачиваемая и уважаемая работа. Ганс Лютер управлял семью печами с 200 рабочими. Горняки были в основном иммигрантами и иностранцами, многие из них из Богемии. Они умели отстаивать свои интересы и писали коллективные петиции, которые до сих пор хранятся в архивах. В 1511 году горняки Мансфельда образовали братство.
Медь приносила местным землевладельцам отличную ренту; Трое из них построили замки вокруг Мансфельда во времена Лютера. Но они всегда находились в конфликте: тайные права собственности было трудно разграничить. После работы шахтеры выпивали; Алкоголь снял напряжение, и город наполнился тавернами и публичными домами. У многих горняков были серьезные заболевания легких, желудка и кожи. Но Мартин Лютер сохранил любовь к Мансфельду и сочувствие к его проблемам. Благодаря доходам отца он смог учиться в университете и стать сначала юристом, а затем монахом. Лютер благословлял инвесторов и даже кредиторов и писал памфлеты против Фуггера, монополиста, обогатившегося за счет работы горняков. Горняки, местные поклонники Лютера, объявили забастовку и заняли шахты. Но Фуггер был жестким менеджером, и его люди убили бы некоторых бунтовщиков. Он настаивал на аресте Лютера и передаче его церковному суду. Деньги Фуггера стояли за Вормским сеймом, который признал Лютера виновным в ереси. После этого события император Карл V передал Фуггеру контроль над всем книгопечатанием в империи. Отец Мартина Лютера в конце жизни был в долгах и продал свой бизнес. Его сыновья унаследовали землю и дома, а рудники достались кредиторам. В Мансфельде уменьшилось количество действующих шахт и доменных печей; Люди покинули город, вспыхнули новые конфликты между владельцами шахт. В январе 1546 года Лютер решил урегулировать спор между пятью герцогами Мансфельдскими; Недовольные падением своих доходов, они лично взялись за рудники. Лютер убедил графа Альбрехта, одного из своих сторонников, помириться со своими братьями и передать управление шахтами специалисту. Альбрехт потерпел неудачу, и Лютер решил, что должен взять на себя эту задачу. Он отправился в соседний Эйслебен, встретился с герцогами и горняками и выслушал их жалобы; пока он был занят этим, он умер. Мартин Лютер потряс мир Реформацией, но умер, решая спор о добыче полезных ископаемых.
В 1560-х годах промышленность Мансфельда полностью остановилась. Производимые там серебро и медь не могли конкурировать с металлами, привозимыми из Нового Света. Такого исхода не могли себе представить ни Лютер, ни герцоги, ни горняки; Взлеты и падения, которые они пережили, были немыслимы в феодальной, крестьянской по своей сути культуре. Сложная и трагичная жизнь нуждалась в новой интерпретации. Именно в этих условиях возникло религиозное учение, которому суждено было изменить жизнь христиан. Лютер не верил в предзнаменования или предрассудки. Но мысль о всемогущем боге, воле которого нужно повиноваться даже тогда, когда ее невозможно понять, господствовала как в его утонченном воображении, так и в том, что он направлял на своих соотечественников, каждый день идущих в рудники. Признание зла и вера в силу добрых дел были центральной частью этой веры.
Получив монополию на серебро, Фуггер сосредоточился на получении монополии на медь. Чтобы получить максимальную отдачу от своих немногочисленных конкурентов в Карпатах, она прибегла к демпингу. Насытив венецианский рынок медью, ему удалось снизить цену до уровня банкротства своих конкурентов, и его рудники попали в руки Фуггера. Другим врагом был Ганзейский союз: они остановили корабли Фуггера, перевозившие медь через Любек. Но сила Ганзейского союза пошла на убыль. В 1494 году московский царь Иван III положил конец своей торговой монополии в Новгороде, а через сто лет Елизавета I последовала за ним в Лондоне. Традиционный промысел сельди в Бергене был распродан. Швеция, восходящая звезда имперского соперничества, поддерживала голландцев на Балтике. Со своей стороны, Фуггер заплатил солидные суммы Данцигу и Любеку, чтобы отговорить их от поддержки монопольных прав Ганзы. История снова была на стороне Фуггера: в 16 веке Ганзейский союз прекратил свое существование.
Ганзейский союз был самой могущественной торговой организацией в средние века. Торговля на Балтийском и Северном морях, от Лондона до Новгорода, Лига имела десятки баз и складов, сотни вооруженных кораблей и тысячи квалифицированных рабочих. Стратегией Ганзы была диверсификация: сельдь в Бергене, меха в Новгороде, лес в Риге, зерно в Данциге. У Фуггера монополия на металл слилась с монополией на власть. Карл V объединил Испанскую и Римскую империи, и Фуггер отдал ему должное. В ответ Чарльз подарил ему ртутные рудники в Испании. Эта ртуть использовалась для очистки серебра в Потоси. Будучи когда-то владельцем Mercury, Фуггер имел преимущество над американским и европейским серебром.
Искусство финансиста заключается в том, чтобы манипулировать будущим. В 1514 году Фуггер в сотрудничестве с Львом X, сыном Лоренцо Медичи, составил новый финансовый план. В Церкви уже давно принято прощать грехи в обмен на пожертвования; теперь эта процедура секьюритизирована. Грешник внес деньги и получил записку с количеством дней, которые его душа проведет в чистилище. Индульгенции были названной гарантией в темные годы чистилища: чем больше платил грешник, тем короче его страдания. Удивительно, но в Европе рынок индульгенций появился раньше других ценных бумаг и даже раньше бумажных денег. Поскольку это должно было произойти в будущем, выкуп можно было купить со скидкой, так же как Фуггер покупал металлы, которые еще не были добыты. Первые индульгенции были проданы в Аннаберге, шахтерском городке недалеко от чешской границы. Затем этот прибыльный бизнес распространился на немецкие земли и по всей католической Европе. Лев X объявил, что прибыль от индульгенций будет использована для строительства базилики Святого Петра в Риме. Фактически эти деньги были разделены между Папой и Фуггером. Слияние этих двух монополий, монополии спасения и монополии серебра, было решительным шагом к полному монотеизму. Благодаря индульгенциям Золотой Теленок чудесным образом слился с деревянным крестом.
У Фуггера была своя социальная политика. На окраине Аугсбурга он построил Fuggerei, инновационное социальное жилое здание; Он состоял из более чем ста домов, построенных по типовому плану и сдаваемых в аренду за хлеб. Здесь жили лучшие сотрудники, доверенные лица, ветераны профессии. Эти невысокие многоквартирные дома существуют и сегодня; В нем живут люди и посетители совершают экскурсии, где слышат, что это социальное жилье было признаком прогресса. Но Фуггер не мог искупить свои грехи таким образом. Снисходительность вызвала гневные упреки со стороны последователей Лютера; Это был решающий момент в подъеме Реформации. В восстаниях 1524 года ткачи, горняки и земледельцы объединились в революционном движении, вошедшем в историю как Великая Крестьянская война. В вашейдиалоги, идейный лидер восстания, рыцарь и поэт Ульрих фон Гуттен, обвинил Фуггера в создании «торговых монополий», которые грабили горняков, проникали в крестьянство и поддерживали Рим. Эта Крестьянская война была крупнейшим восстанием в Европе до Французской революции и унесла сотни тысяч жизней. Фуггер нанял наемников для борьбы с людьми и вооружил свои войска пушками, сделанными из собственной меди. Восстание было подавлено: горняки и ткачи не могли сравниться с артиллерией. Лидеров пытали и казнили, а поля были залиты кровью. Протестанты ненавидели Фуггера и видели в нем воплощение зла. В их представлении ресурсная экономика Фуггера — шахты, наемники, бюрократы и наемные священники, государственное жилье для избранных и чудовищные индульгенции — все смешалось с правлением Антихриста.
Америка
Когда испанцы завоевали коренные народы Нового Света, они нашли золото. Туземцы веками ковали самородки и копили священные металлические предметы. Континент охватила золотая лихорадка. Где-то к югу от перешейка Америки лежало легендарное Эльдорадо. В 1545 году туземец поднялся на вершину горы в столице инков Куско, чтобы разграбить древнюю гробницу. Так было открыто месторождение серебра в Потоси; нигде в мире серебро не было так близко к поверхности. Испанцы послали туда полчища «индейцев», и вскоре Потоси стал больше Севильи. Как и в Альпах, возле рудников устанавливались плавильные печи и водяные колеса. Туземцы несли припасы (древесину, дрова, еду, свинец и ртуть) по ступеням, вырубленным в скале. Потоси снабжал мир серебром и был источником несметных богатств; но этот город был совсем не похож на Эльдорадо. К неизбежным кучам дыма, грязи и нечистот шахтерского городка добавилась дисциплина военной базы. Но Карл V, император Священной Римской империи, подарил Потоси герб с надписью «Сокровище мира, король всех гор и зависть всех королей». одиннадцать
Испанцы занимались добычей полезных ископаемых в Пиренеях со времен Римской империи, но использовать их навыки в Андах было непросто. Для осушения болот вокруг Потоси, рытья каналов и водохранилищ привлекались немецкие мастера. Более сотни водяных колес перемалывали руду на двух десятках плотин; В 1624 году прорвалась плотина, и сотни людей погибли. Туземцы работали в шахтах, но также привозили черных рабов; Суточной нормой для любого горняка было поднять полтонны руды. Испанцев там было так мало, что почти все делали «индейцы»: таскали грузы, ходили в шахты и топили печи. Так местное население стало специалистами и управленцами, познавшими секреты металла. Разделение труда по этническому признаку, обычное для торговых экономик, повторилось в разделе прав собственности. Испанцы владели шахтами в Потоси, а коренные американцы владели печами. Алхимические методы металлургии, такие как купелирование и сжижение, легко вписываются в местную культуру. Точно так же, как альпийские волшебники использовали народную магию, чтобы освоить плавку минералов, металлурги коренных американцев научились этому искусству через свои шаманские традиции. Индейцы испытали типичный процесс классового расслоения: владельцы печей и литейщики разбогатели даже быстрее, чем испанцы, а рабочие вымерли или бежали из Потоси. Вице-король Франсиско де Толедо представил системуМита: Все районы Перу должны были отправить своих туземцев на рудники для обязательной службы. По мере углубления шахт затраты росли, производительность падала, а нехватка рабочей силы становилась еще острее. Так немецкий химик, обучающийся в Италии, изобрел новый способ обработки минерала. Он реализовал идеи алхимиков и смешал порошкообразный минерал с ртутью в растворе соли. Серебро образовало амальгаму с ртутью, ртуть испарилась, а чистое серебро осталось на дне сосуда. На старых испанских рудниках Рио-Тинто немец использовал свой метод для извлечения серебра даже из хвостов. В Потоси набрали силу многие старые шахты. Этот химик, сколотивший своим открытием огромное состояние, так и не успел разбогатеть, и неизвестно даже его настоящее имя: в историю он войдет лишь как местре Лоренцо. Благодаря ему производство серебра в Испанской Америке в 1550 году сравнялось с производством серебра в Европе и продолжало расти. Шахты в Германии и Австрии были закрыты. Гильдии были бессильны остановить этот процесс; По иронии судьбы, они могли только сделать европейские шахты еще менее конкурентоспособными.
В Соединенных Штатах новый метод невинно окрестили «процессом на заднем дворе». Туземцы выливали ртуть в каменные ванны, наполненные рассолом и толченой рудой, а затем собственноручно готовили эту ядовитую смесь; позже эта смертельная задача была возложена на привязанных мулов. Для производства одного килограмма серебра требовалось полтора килограмма ртути. Поскольку считалось, что ртуть недоступна в Америке, ее импортировали из Испании. Оказывается, ртутные рудники Альмадена принадлежали Фуггеру. Император Карл V объявил монополию на ртуть, что увеличило прибыль Фуггера. Однако позже недалеко от Потоси были обнаружены залежи ртути; Этим открытием испанцы также обязаны коренным американцам, которые использовали в своих тканях ртутные красители. 12
В конце 16 века испанские колонии снабжали всю Европу серебром и золотом. Торгуя драгоценными металлами, добытыми и обработанными коренными американцами, Филипп II объединил испанские и португальские владения, чтобы стать самым могущественным монархом Европы. У него были колонии на четырех континентах; Филиппины названы в его честь, над его королевством никогда не заходило солнце. Пираты грабили отдельные корабли, но не осмеливались нападать на величественные конвои, дважды в год доставлявшие американское серебро в Кастилию. Когда металл прибыл в Севилью, Корона ввела права. Ему приходилось платить за содержание испанской армии в голландских провинциях. Он построил великую армаду, которой суждено было завоевать земной шар. Он финансировал экспедиции в поисках новых рецептов. Он основал табачную промышленность для поощрения внутреннего потребления. В результате по всей Европе выросли цены на хлеб, шерсть, рабочую силу и почти все остальное: это был один из самых продолжительных периодов инфляции в истории. Приток серебра не прекратился с созданием монополий. Освоение бартера превращает моноресурс в деньги. Людям приходится зарабатывать все больше и больше этих денег, чтобы покупать все меньше и меньше.
Испанская диверсификация оказалась совершенно неэффективной. Первые семнадцать голландских провинций, наиболее прибыльная часть империи, восстали; затем англичане разбили могучую армаду; и все это время покупательная способность серебра в Европе падала. В 1642 году императорским указом рабство было объявлено вне закона. Это привело к катастрофическому росту расходов. Далекая Севилья поддержала владельцев шахт и пошла на уступки, сократив свою долю прибыли. Но шахты иссякли, прибыль упала, а рабочие погибли или разбежались. Испанская расточительность и праздность были известны всей Европе. Корона существовала за счет товаров (серебро, шерсть и треска), но низшие классы существовали за счет натурального хозяйства. Мегаполисы и порты продолжали расти, а все остальное было обречено на застой. Завоевав гору серебра, империя была обречена. Во время правления Филиппа II Испания пять раз терпела дефолт и девальвировала свою валюту: испанские монеты содержали все меньше и меньше серебра. Кризис Габсбургов вызвал депрессию по всей Европе. В России последующий кризис привел к гражданской войне, польско-шведской интервенции и десятилетиям хаоса: эпохе Смуты. Тридцатилетняя война закончилась взятием Праги шведскими войсками. Война опустошила германские государства; потери - треть населения - были сравнимы с последствиями чумы, которую помнили еще со средних веков. Центр тяжести Европы сместился на север. Погода резко похолодала, голландские каналы замерзли, английский неурожай, начались хлебные бунты. Не имея доходов, правители взимали налоги, девальвировали валюту и продавали должности в судебных органах. Не выполняя своих обязательств и не гарантируя общего блага, абсолютистские государства превратились в институциональных паразитов. 13
К концу 17 века ситуация улучшилась. Золото из Бразилии и новые банковские инструменты, такие как векселя, помогли в финансовых операциях. Появились первые экономические исследования — попытки расшифровки таинственных движений товаров, денег и товаров — а вместе с ними и проекты центральных банков Шотландии, Англии и Франции. Морская торговля переместилась из Средиземного моря в Балтийское и Северное моря. Экономика Голландской республики и зависимой от нее Швеции была двигателем роста. Стокгольм стал новым центром магов и металлургов, многие из которых обучались у итальянцев или представителей богемы. В 1627 году голландский коммерсант Луи де Гир переехал в Швецию из разрушенного испанцами Льежа. С гранта короля Густава Адольфа он выплавлял бронзу, но вскоре переключился на железо и пушки. При голландской администрации шведские рудники стали поставщиками металла во всю Европу, включая Англию; За столетие производство шведского чугунолитейного производства выросло в пять раз. Бывшие товарные центры Венеция и Севилья впали в депрессию, из которой уже не оправиться.
Малый ледниковый период (1500-1850 гг.) был противоположностью сегодняшнего глобального потепления. Самым последним объяснением этого продолжающегося замедления является вымирание коренных народов в обеих Америках. Эпидемии и войны, спровоцированные белыми переселенцами, унесли жизни более 50 миллионов человек, которым пришел конец традиционному земледелию и охоте, основанной на выжигании лесов. Когда уровень углекислого газа в атмосфере упал, в северном полушарии началось похолодание. 14 Неурожаи способствовали европейскому кризису; Войны, восстания и резня вспыхивали по всему континенту, от Англии до Украины. Геноцид в Америке на протяжении веков был мотивирован жаждой золота, а в случае неудачи — серебра. Изменение климата не было циклическим явлением: оно было вызвано политической волей. Испанская империя произвела огромное количество серебра и уничтожила большое количество людей; Серебро и шерсть породили эту империю и истощили ее до последней капли. За каждым типом ресурса стояли люди, которые его добывали, и законы, регулирующие их работу. Но все началось в природе — в минерализующихся породах Анд, на отмелях Северной Атлантики или на бескрайних пастбищах Кастилии — и закончилось деятельностью человека. Экономику ресурсов легко представить как рукотворную конструкцию: люди создали ее для своей выгоды или во вред себе, занимаясь рутинным присвоением сырья. Но все эти события и политику следует также рассматривать с точки зрения полезных ископаемых, овец, рыб и климата, важных действующих лиц в истории, их автономных агентов.
Алхимия
Парацельс, отец современной медицины и современник Лютера и Фуггера, много писал о духах. Их жизнь похожа на человеческую: призраки едят, пьют, занимаются сексом и даже женятся, но у них нет души. Мои духи могут проникать сквозь сплошную массу скалы, как человек, движущийся по воздуху. Иногда они соглашаются с человеком, соблазняют его или ставят к себе на службу. Гоблины, также называемые шахтными феями, безвредны; металл кобальт носит его имя. Гномы могут быть полезны, хотя и хитры и коварны; Тролли опасны В немецких Альпах гномов изображали в виде стариков с бородами и хвостами. В Швеции мои духи часто описывались как обольстительные женщины. Шведский геолог и алхимик Урбан Хьерне участвовал в суде над ведьмами в 1676 году. Как чиновник Королевского горного бюро он был известным ученым с международными связями; Член Лондонского королевского общества, провел несколько лет в Париже. Но Хьерне проголосовал за то, чтобы двух женщин, занимавшихся сексом с дьяволом, сожгли на костре. Это было одно из последних сожжений ведьм в Европе.
Алхимики обладали обширными познаниями в области естественной магии; они также были металлургами, врачами и астрономами. Парацельс учил, что мир состоит из трех универсальных «принципов»: принципа соли, принципа серы и принципа ртути. Бог назначил один из элементов, огонь, чтобы разделить эти принципы. В 1661 году ученый и алхимик Роберт Бойль, один из директоров английской Ост-Индской компании, опубликовал свой трактатСкептический химик, который был направлен против Парацельса. Мир состоит не из трех начал и четырех элементов, а из бесчисленных атомов, сталкивающихся в случайных столкновениях. Химические элементы являются исходными материалами, которые уже нельзя разделить. Бойль считал возможным преобразование элементов; в его мире не было эфира, но свинец можно было превратить в золото.
От Швеции до Перу жизнью горняков управляли их полезные ископаемые, точно так же, как жизнью соседних фермеров управляли их урожай и домашний скот. Крестьяне жили на поверхности; они пахали свою землю и землю своих господ. Шахты ушли под землю, печи достигли неба, и у производимого ими богатства тоже были взлеты и падения. Крестьяне жили по традиции и расчету; они знали, что они будут делать зимой и что будут делать летом, какие поля будут вспаханы на следующий год, а какие останутся под паром. Шахтеры и кузнецы процветали благодаря секретным знаниям в сочетании с чистой случайностью. Во всех шахтерских городках ходят легенды о том, как там случайно нашли металл: в тирольском городке Швац жена фермера бродила по полю со своей коровой и наткнулась на самородок серебра. Яркая вспышка руды была видна на обочине дороги в Саксонском зале, когда кто-то перевозил соль. Это были неслыханные сокровища; но затем чужаки, не говорившие на местном языке, пробовали и нюхали минерал, растворяли его в моче, растирали в порошок и нагревали в тиглях. Алхимики считали, что металлы растут в земле так же, как и растения; Они искали волшебные слова, которые позволили бы им превратить свинец в золото. Но их мистический язык действительно помог им различать металлы, очищать минералы, планировать шахты, усиливать шахты и качать воду. Эти люди обычно принадлежали к медицинской профессии; Недра земли казались им живым организмом, способным к росту, судорогам и вздутиям от газов. Соки земли, как ртуть, вступили в половой союз с такими металлами, как серебро. Единобожие было оставлено у входа в шахту и печь; В них царили «предрассудки». Ведьмы и тролли были истинными правителями шахт; физиологические аналогии и поэтические метафоры были инструментами торговли. Но они помогли освоить сложнейшие процессы литья, заливки, ковки и отпуска.
Алхимия была профессией беглецов, мошенников и шпионов. Захватывающий и комичный, их вклад в установление рассвета модернизма мог соперничать с вкладом гигантов итальянского Возрождения. Это был альтернативный ренессанс, минеральное пробуждение. Их лидерами были не художники и гуманисты, а бизнесмены и алхимики. Вполне логично, что Реформация возникла в такой атмосфере. Ренессанс продвинулся на восток и север Европы; Его последнее место, Прага императора Рудольфа II, стало свидетелем беспрецедентного расцвета искусств и наук, а алхимики затмили всех. Их печи не производили ни золота, ни бессмертия, но они выковывали современность. Многие предприятия алхимиков основывались на Востоке; Они меньше искали новый материал и больше — воспроизведение известных и дорогих материалов. 15 В 1708 г. курфюрст Саксонии Август II арестовал прусского беженца Иоганна Фридриха Беттгера; Находясь в тюрьме, алхимик открыл метод смешивания каолина и алебастра для достижения витрификации, образования стекловидного материала, похожего на китайский фарфор. Так возникла фабрика в Мейсене, которая должна была принести большую прибыль Саксонии.
Алхимики также имели успех с порохом. Ключевым элементом был нитрат (каменная соль), вещество со странным названием, которое бактерии производят, расщепляя органическое вещество. В Китае селитру просто собирали с поверхности земли; местами он выглядел как белый слой пыли. Европа разработала свои собственные методы приготовления пищи. Длинные ямы наполняли навозом, соломой и золой, накрывали и оставляли на год; на всякий случай их пропитывали мочой, а изредка содержимое перемешивали. Затем в скважины заливали воду, раствор смешивали с золой и упаривали. Так из навоза и мусора делали порох. Его открытие было результатом фольклора на Востоке, за которым последовало тщательное подражание на Западе. Порох использовался как в военных целях, так и в горнодобывающей промышленности. В то время как массовое производство пушек и мушкетов увеличило спрос на металлы, новые мины использовали взрывчатку наряду с долотами и топорами. шестнадцать
Как и другие ремесла, требующие много времени и небольшого капитала, производство селитры процветало в странах Балтии. Голландские купцы перевезли его в Амстердам, а затем в Англию. Великие империи зависели от селитры, которую иностранные фермеры производили из остатков своих ферм. В 1579 году в Англии была основана компания Eastland для торговли селитрой, пенькой и другими балтийскими продуктами. Затем алхимик Лазарь Эркер, управляющий чешскими рудниками при императоре Рудольфе II, раскрыл секреты селитры с помощью весов, пропорций и диаграмм. Основываясь на этих новых рецептах, британская корона заставила своих землевладельцев и фермеров производить селитру. В 16 веке «нитраторы» кочевали по частным хозяйствам, собирая готовую селитру. Залежи минеральной селитры были найдены в далеком Марокко; Подобные сокровища были найдены в Индии, и там начали торговать новые монополии. Столетие спустя трактат Эркера по алхимии лег в основу впечатляющих дебатов в Лондонском королевском обществе; Светила новой науки спорили о превращении навоза в селитру. Знаменитое изобретение Роберта Бойля, воздушный насос, появилось, когда он работал с селитрой. 17
Хотя он заложил основы экспериментальной науки, Бойль остался алхимиком; Всю свою жизнь он искал красный эликсир, который превращал свинец в золото и привлекал ангелов. Воздушный насос продемонстрировал силу науки: Бойль отсосал воздух из прозрачной стеклянной реторты, в которую поместил птицу, которая задохнулась в вакууме. На самом деле знаменитый воздушный насос был более простым изобретением, чем многие механизмы, которые металлурги использовали в своих печах. Корпус насоса изготовлен из шведской меди. Там, на лесистых холмах к северу, горняки добывали руду, нагревая скалу над огромным огнем в течение ночи и разбивая ее на куски. Они перевезли куски на мельницу и измельчили их в порошок с помощью молотков, приводимых в действие водяным колесом, затем неделю нагревали порошок на открытом огне и расплавляли его в печи. Чтобы извлечь расплавленный металл, им пришлось разрушить печь. Затем они вернулись к шлифовке металла. Печь была восстановлена, и руда снова была переплавлена. Весь процесс занял до трех месяцев. За бесконечными пробами и ошибками местных ремесленников наблюдало Горное бюро, объединение аристократов и алхимиков.
Восемнадцатый век был временем разочарования, и это заразило алхимию раньше, чем другие отрасли естественной магии. После шведского короля Карла XII. После поражения в Северной войне с Россией он закрыл химическую лабораторию Горного бюро и перевел своих ученых на инженерные проекты. В 1705 г. Карл захватил в плен Отто Арнольда фон Пайкулла, командующего саксонской кавалерией и важного союзника русских войск; шведский дворянин по происхождению, его судили как предателя. Пайкулл также был алхимиком. Во время суда он сказал, что владеет секретом изготовления золота, и пообещал поделиться своим искусством в обмен на помилование. Горное бюро уверяло, что Пайкулл сможет сделать Швецию богаче, чем когда-либо, но король казнил рыцаря-алхимика.
Чуть позже в этом кругу появилась новая звезда – наследник богатой семьи владельцев шахт Эмануэль Сведенборг. Он родился очень близко к Фалуну, гигантской шахте, вырытой между идиллическими озерами и лесами в центральной Швеции; Двое бабушек и дедушек Эмануэля были акционерами этой шахты. Основанная викингами, она производила две трети меди в мире на пике своего развития в 17 веке. Медь Фалунь покрывала Версальский дворец, чеканилась на шведских монетах и была важным источником богатства для королевства. Там работала тысяча рабочих, разжигая огромные костры и выкапывая шахты в каменном полу трех отдельных шахт. На способ поджога мины ушли тонны древесины; Ямы были покрыты густым дымом. После посещения шахты Линней писал: «Это было чертовски ужасно». В летнюю ночь 1687 года, всего за несколько месяцев до рождения Сведенборга, большая часть шахты рухнула: стены между тремя открытыми шахтами рухнули, образовав воронку глубиной около 100 метров и разрушив шахты и пещеры внизу. Никто не погиб: это был праздник, единственный день в году без Рождества. Шахта продолжала работать, но ее добыча сократилась вдвое.
Семейное состояние не было полностью потеряно. Изучив лютеранское богословие в Уппсале, молодой Сведенборг провел четыре года в Лондоне. Постоянный посетитель Королевского общества, он купил там воздушный насос, который, возможно, был сделан из меди из его шахты Фалунь, и взял его с собой в Швецию. Карл XII, почитатель всего английского, назначил его советником горного ведомства. По сравнению с предыдущими поколениями алхимиков Сведенборг производил впечатление эмпирика. Его специальностью была механика, и он работал над новым строительством шахт, каналов и мостов. Он написал длинные книги, одну по меди, одну по железу. Он также написал элегические стихи о Фалуньской катастрофе. 18 Позднее в своей жизни Сведенборгу снились странные сны и видения. Ему явился Христос и повелел изменить мир. Шахтер разговаривал с духами умерших, которые посещали его в образе ангелов. Он публиковал анонимные работы за работами, пока в 1760 году не признал свое авторство и не стал самым известным мистиком века. Он сосредоточился на телепатии и ясновидении и понимал их механически: мысль есть вибрация, как звук и зрение, и тонкие оболочки мозга реагируют на вибрации. До того летнего дня в Фалуне подземный грохот предвещал крах, и именно так работают экстрасенсорные способности. Инженер-механик стал спиритуалистом и провидцем. Однако в этот момент он покинул Горное управление, где проработал более тридцати лет. 19
Камерализмо
В Европе середины восемнадцатого века трудные задачи королевской администрации привели к появлению новой породы политической науки. Камерализм, или «бюрократия», был континентальным аналогом меркантилизма; На практике теории камерализма больше походили на учения французских физиократов (см. главу 10), за исключением того, что камерализм отдавал приоритет рудникам и металлам, а не полям и зерну. Почти в каждой стране Священной Римской империи, а затем и Прибалтики была своя палата, администрация, которая работала на правителя страны, будь то князь, барон или епископ. В палате размещались государственные служащие и нотариусы, которые собирали доходы, готовили счета и рассматривали жалобы. Теперь эта система будет регулироваться новой наукой.
Что касается рудников и металлов, новая наука создала символ веры, противоположный алхимии. Есть семь металлов: золото, серебро, медь, железо, свинец, олово и ртуть. Эти первичные элементы не могут быть трансмутированы, но есть и такие сплавы, как бронза и «полуметаллы»: мышьяк, марганец и другие. Вселенная подобна машине: часам или часам, а может быть, и паруснику; химические элементы являются его частями. Способ превратить материю в золото — производить товары и продавать их на рынке. Традиционно для бизнесмена эта задача была новой для государственного деятеля. С одной стороны, князья северной и центральной Европы, где постоянно бушевали войны, организовывали свое правительство для военных целей. Чиновники носили униформу, имели иерархические титулы и подчинялись особой дисциплине; Многие из них действительно были отставными офицерами. С другой стороны, государи понимали, что обязанности государственных служащих сильно отличаются от обязанностей армейских офицеров: чиновники должны были нести деньги в казну, а чиновники могли их только тратить. На самом деле классики политики и политики, прочитанные кинооператорами (Макиавелли, Гоббс, Пуфендорф), в основном были о том, как потратить доход. Теперь кинематографисты пообещали своим профессорам, что создадут науку, которая покажет им, как делать деньги.
Операторы поняли, что деньги можно найти только в трех местах: Корона может брать серебро у своих подданных, зарабатывать его через компании, принадлежащие Короне, или занимать деньги у иностранных контрагентов. В то время как французские, английские и шотландские тексты в то время обсуждали труд и налогообложение, природные ресурсы были главной темой немецких фотоисследований. Были леса, зерно, соль, лен, пшеница и шерсть. Проблема диффузных ресурсов заключалась в том, что продавать их было некому: в соседних странах тоже были лен, пшеница и шерсть. Так что речь шла о зерне и древесине, пока их можно было перевозить по морю. Для Прибалтики тоже была Кали (изначальнокастрюля с пеплом). При сжигании 1000 кг дубовой древесины производился 1 кг калия, который в больших количествах был необходим английской шерстяной промышленности. Следуя великому примеру Швеции, высшей мечтой правителей было иметь изделия из металла; но лишь немногие (Саксония, Ганновер, Австрия и Венгрия) имели рудники, и многие из них были убыточными. Беспокоились операторы и о населении. Для меркантилистов эмиграция за границу уменьшила вес внутреннего потребления; Камералистские режимы более тщательно охраняли свое население, иногда даже конкурируя за иммигрантов. двадцать
Семилетняя война началась, когда Фридрих II занял нейтральную Саксонию, центр добычи полезных ископаемых. Всем было ясно, что главным вопросом в великой борьбе между Гогенцоллернами и Габсбургами была собственность на рудники в Силезии и Саксонии. Если меньшие князья, эти дальние наследники Гильгамеша, рассчитывали, что их леса наполнят казну, то правители Пруссии и Австрии понимали роль рудников. Его операторы сосредоточились на металлах и меньше внимания уделяли традиционной торговле зерном, древесиной, поташем или коноплей, хотя этот массовый экспорт приносил деньги их странам. 21 В соответствии с закономБерггрегал, все рудники принадлежали правящему князю. Для фермера обнаружение руды на его земле могло означать окончательную конфискацию его имущества. На практике князья и вассалы обычно заключали соглашение, приносящее пользу обеим сторонам. Но доход был в будущем, пока рудникам требовался начальный капитал. Палаты искали инвесторов, и часто это были иностранцы, в основном голландцы. В качестве альтернативы князья обещали свои будущие доходы в обмен на прямые инвестиции; Южногерманские банкиры предложили такие сделки. Как только ресурсы были найдены, палата назначала менеджеров с опытом работы в горнодобывающем секторе, а менеджеры нанимали горняков, часто иностранцев. Денег всегда не хватало, поэтому палата использовала нематериальные стимулы. Горняки часто имели судебную привилегию, так что местные гражданские суды не могли судить их, как если бы эти шахтеры были поселенцами на оккупированных землях. А иногда они были колонистами: кинооператоры, прошедшие обучение в Германии, распространили свое влияние на Северную Европу: Скандинавию, Польшу и Россию.
Еще со времен Лютера и Фуггера жизнь на немецких землях была связана с преступным миром шахтеров, как и жизнь на Британских островах с заморскими колониями. Из-за потребности в квалифицированных рабочих княжества учредили горные академии: Саксония 1765 г., Пруссия 1770 г. Когда в 1784 г. Ингольштадт организовал новую академическую школу для камеристов, ее президент определил предмет как «ресурсоведение» (научные источники). 22 Ведущие немецкие умы прошли подготовку в качестве горных инженеров, и многие из них сами руководили горным делом: Лейбниц руководил расширением рудников в горах Гарца, Гете работал на серебряных и медных рудниках Ильменау, Новалис был директором соляных рудников в Саксонии, Гумбольдт руководил шахтерским лагерем во Фрайберге. Неудивительно, что эти романтики видели в непредсказуемой, но плодородной среде шахты избранную ими метафору жизни души. 23 Если бы разум был рудником, а поэт — землекопом, ищущим истину, он мог бы усовершенствовать и возвысить свои драгоценные открытия, используя оккультные знания рудокопов и плавильщиков. Романтическая литература развивалась как алхимия эмоций, а психология — как ее новое научное воплощение.
Когда началась Семилетняя война, Фридрих Великий назначил лидера камеристского движения Иоганна фон Юсти главным инспектором прусских рудников, стекольных и металлургических заводов. Родившийся в Саксонии, он начал свою карьеру начальником полиции в Геттингене, а затем стал профессором фототехники в местном университете. «Железная империя» Фридриха была бедна почвой; он экспортировал лес и зерно, чтобы купить железо в Саксонии, Швеции и России. Семилетняя война разорила Саксонию и прервала поставки в Россию. Цена на английское и шведское железо продолжала расти, а прусская артиллерия отставала от своих соперников. Война закончилась чудесным спасением Фридриха, и для Пруссии стало вопросом выживания выплавлять собственное железо. Король знал о месторождениях железной руды к востоку от Одера. Но железо там было плохого качества и царь доверился науке. Фридриха особенно интересовал изобретенный англичанами процесс «закалки»: куски железа неделями топили в смеси древесного угля, золы и солей. Железо поглотило углерод и стало прочным и долговечным; но процесс зависел от свойств местного минерала, и только шведы смогли успешно воспроизвести его.
К тому времени Юсти написал много книг по теории и практике камерализма; он также писал металлами. Его фискальная теория считалась достижением, но его взгляды на металлургию не сильно отличались от взглядов алхимиков. По его словам, металл был получен, когда тепло печи заставило инертное вещество соединиться с флогистоном. Работа Юсти в шахтах была катастрофической. Одна из печей, построенных по его проекту, производила железо, пригодное только для изготовления подков; другой вообще не производил металла. Чтобы топить свои печи, он срубил деревья в двух королевских парках, что привело к конфликту с телохранителем Фредерика. Его новый метод выплавки меди тоже не сработал; оказалось, что он не мог отличить медную руду от пустой породы. В 1768 году разгневанный король отправил Юсти в тюрьму, где тот был ослеплен и вскоре умер.
Историки расходятся во мнениях относительно того, насколько он был виновником; В ранних биографиях утверждалось, что Юсти виновен только в невежестве, но недавно обнаруженные документы упоминают о подлоге и растрате. 24 Во всяком случае, на протяжении тысячелетий владельцев и управляющих рудниками и колодцами, от Секста Мариуса до Михаила Ходорковского, постигала одна и та же трагедия: кто был виновен, кто нет, но природа зла глубже корыстолюбия. Редкие ресурсы выгодны их владельцам, непрозрачны, губительны для общества. Его географическое распространение превышает рациональное понимание. Даже Фридрих Великий, опытный и бережливый правитель, был соблазнен фантазиями Юсти; и никто не мог ему объяснить, почему у его бездарных соседей хорошее железо, а у него нет. Природа создает условия для зла, но зло творит человек, и, наказывая зло, умножает его.
Лос Демидов
Русские земли знакомы с болотными утюгами еще со времен викингов. Залежи болотного железа были разбросаны под торфом или лежали в иле на дне озер. Эти залежи были широко распространены, но известны главным образом из северных стран; Когда осушили болота, забыли о железе в болотах. На самом деле это возобновляемый продукт естественной биотехнологии: анаэробные бактерии, лептотрикс, производят железные самородки в железистой воде в отсутствие воздуха. Это железо можно собрать и процесс продолжается. Новые самородки сформируются через несколько десятилетий, если за это время болото не будет осушено. Эти самородки обычно прячутся в траве, воде или торфе. Когда бактерии переваривают железо, они выделяют маслянистую жидкость, которая пятнами плавает на поверхности воды. Поиск самородков похож на поиск грибов; Это требует много работы, времени и местных знаний, но не требует капитальных вложений. Технологии плавки самородков в одноразовых печах, ковки и перековки железа также были в пределах досягаемости многих небольших первобытных усадеб, разбросанных по северным просторам. Так викинги получили свое железо и распространили свое ремесло по северным землям. В отличие от добытой руды, которая концентрировала ценное производство в нескольких шахтах, болотное железо было рассредоточенным ресурсом, таким как древесина, торф и зерно. Даже в эпоху Возрождения, когда рудники снабжали железом огромные армии Западной Европы, железо все еще добывали в болотах севера континента, например в Новгородской республике. По мере истощения запасов болотного железа в результате вырубки лесов и осушения болот металлургия сместилась на север и восток. Основным ареалом металлических руд из болот был малонаселенный Олонецкий район, нынешняя Карелия, тихий и отдаленный уголок России на границе с Финляндией. Местные кузнецы творили чудеса, выковывая болотное железо, по качеству приближавшееся к стали к XIX веку. 25 Болотная руда была известна и в Северной Америке: из этого дешевого железа делали рельсы и плуги.
В 1639 году голландский купец Андрей Виниус основал первые горно-металлургические заводы под Тулой, колыбелью русской металлургии, недалеко от Москвы. Он стал русским подданным, и Кремль предоставил ему сотни слуг. Виниус вскоре перешел на смолу и шерсть, а его сын стал главой Сибирской канцелярии. 26 Средняя Россия была бедна сырьем, но военные амбиции царей требовали его в больших количествах. От центра до самых окраин страны горнодобывающая промышленность бродила по странным ландшафтам, экзотическим городам и таинственным религиям.
Тульский кузнец Никита Демидов принес металлургию на Урал и в Сибирь. 27 Харизматичный и загадочный старообрядец, он стал одним из самых плодовитых бизнесменов России: подлинным творцом промышленной революции в стране. Оказалось, что все месторождения полезных ископаемых России — в Олонце, на Урале и в Горном Алтае — имели большие концентрации старообрядцев, явно тянущихся к новой промышленности. Консервативные и сдержанные, они с энтузиазмом общались с зарубежными специалистами. Историки обратили пристальное внимание на приезжих ученых и администраторов: англичан, голландцев, саксов и шведов. Но я думаю, что самое интересное в этой истории – это взаимопонимание с «аборигенами», которые были эндемиками Сибири или сосланными старообрядцами. 28 Как и на испанских рудниках в Америке, большая часть технических знаний поступала из Европы, но местные жители, большинство из которых также были колонистами, присвоили их, соединили со своей верой и стали владельцами бизнеса.
После Смуты Московское государство провело церковную реформу. Значительная часть населения, особенно в отдаленных губерниях, не приняла его. Некоторые старообрядцы отказывались служить в армии, другие отказывались использовать деньги или другие официальные документы, а многие считали царя антихристом. Культурно консервативные, они были мобильны, трудолюбивы и сдержанны; От этих людей произошли некоторые из крупнейших купеческих родов, в том числе и Демидовы. В 18 веке староверы столкнулись с жесткими притеснениями, включая двойное налогообложение, переселение или призыв на военную службу под пытками. Одни из них, как Демидовы, скрывали свою веру; других преследовали. В нескольких хорошо задокументированных случаях старообрядцы совершали массовые самоубийства, обычно путем самосожжения, когда их преследовали воинские части. В 1684 году монахи, бежавшие из Соловецкого монастыря, когда он был занят московскими войсками, основали на отдаленном озере старообрядческий монастырь. Многие из них были поморами, членами этнической общности, которая до сих пор населяет север европейской части России. Чтобы избежать преследований, в 1694 году поморские монахи двинулись дальше на север. Они основали монастырь на острове на реке Выг, между Олонцем и Белым морем, и собирали полезные ископаемые с этой огромной территории. В 1701 году Петр I пригласил в Олонец мастеров из Саксонии. Во главе с Иоганном Фридрихом Блюхером из Фрайберга саксы установили новые печи на олонецких фабриках. Эти трудоемкие процессы требовали точного расчета времени и дисциплины, а также бесконечного количества древесного угля. В этом районе было много берез, но проблема с рабочей силой была более сложной. В 1702 г. на «Горно-Олонецкий завод» обратились тысячи поморских старообрядцев; Это был русский аналог испанского.Мита. У этих благочестивых сектантов было свое понимание жизни металлов; Хотя об их верованиях мы знаем еще меньше, чем о шаманских идеях индейцев Потоси, поморы были не менее эффективны. Очевидно, их идеи были совместимы с идеями их саксонских посетителей, которые учили и учились у них во имя «науки».
Религиозные меньшинства часто работали в металлургической промышленности. Гугеноты, спасаясь от преследований во Франции, принесли свои навыки работы с металлом в Англию, а затем в Пруссию; Авраам Дарби, который первым стал превращать уголь в кокс и выплавлять чугун, был квакером. Неудивительно, что металлургическое производство в России находилось в руках старообрядцев. Но северное железо было делом проклятым: история этой идиллической территории была так же полна драматических событий, как и повесть о приключениях в южных морях. Одни строили монастыри только для того, чтобы другие их разрушали. «Горные фабрики» наняли тысячи крестьян в качестве своих «фабричных слуг». В 1702 году Петр I Демидов перенес часть заводов на Урал. Здесь нашли убежище тысячи старообрядцев. Некоторые горняки погибли при массовом самосожжении в Елунске под Томском в 1723 году: более 500 человек покончили жизнь самоубийством вместо того, чтобы сдаться войскам, посланным царем-антихристом. В 1735 году правительство расследовало работу старообрядцев у Демидова; 2000 из них были обнаружены на одном заводе. Никиту Демидова постоянно обвиняли в ереси: всю жизнь были суды и доносы. Укрывая тысячи раскольников и беглых крепостных, он нарушил закон, но получил преданную дешевую рабочую силу.
В этот век бесконечных войн бюрократический опыт передавался от одного врага к другому. Двенадцать петровских коллегий, первый в России эксперимент министерского правления, были построены по шведской модели. В 1719 году был основан Берг-колледж, русская версия Горного бюро, с министерскими правами. Его первым президентом был шотландский иммигрант Джеймс (в России Джейкоб) Брюс, артиллерист и алхимик. Ведущим специалистом был саксонец Иоганн Блюхер. Во время Северной войны со Швецией Петр I передал Демидову срочные распоряжения. Уральское железо считалось эквивалентным шведскому железу, но демидовские пушки стоили вдвое меньше. Во время войны Демидову была предоставлена монополия на поставку пушек, якорей и гвоздей для русского флота. Он также получил право экспортировать свое железо. Демидов использовал передовую технологию водяных мельниц для приведения в действие мехов, молотов и сверл горна. Он построил плотины, каналы и шлюзы: те самые реки, которые сделали возможным транспорт, давали энергию для производства; только на одном из его заводов в Барнауле было четырнадцать водяных колес, приводивших в движение двадцать разных машин. 29 Демидовские домны были намного шумнее тульских печей средней полосы России и в пять раз производительнее. И он невероятно разбогател на своей работе с боеприпасами. К концу жизни он производил две трети всего железа в России. Он умер в Туле в 1725 году, в том же году, что и его покровитель Петр I.
У Никиты Демидова было трое детей; после смерти отца они были облагорожены. По завещанию Никиты все фабрики и владения достались его старшему сыну Акинфию. Младший сын Никита служил в Берг-коллегии и строил казенные заводы. Средний сын Григорий был убит своим сыном Иваном, казненным за это преступление. Акинфий Демидов, достойный наследник, продолжал расширяться на восток; открыл новые заводы на Алтае у границы с Китаем. Здесь обрабатывались медь и редкие металлы, в том числе серебро. Демидовцы добывали его из рудника, выкопанного ими в Змеиной горе (змеевиках). Бизнесом руководил саксонец Иоганн Самуэль Кристиани. Ходили слухи, что он чеканил серебро для Демидова без ведома казны; но в отличие от своего соотечественника Юсти выжил. Управленческие способности и умение хранить секреты были редкими талантами, которыми оба Демидовы обладали в избытке. У них были десятки заводов в таких отдаленных местах, что их письма могли идти годами, им нужна была сеть людей, которым они полностью доверяли; Ключевую роль в этом сыграла старообрядческая община.
Демидовы расширили свою горнодобывающую сеть по всей Сибири, отправляли алтайское серебро и уральское железо в Санкт-Петербург, строили новые дороги, каналы и мосты. С 1723 г. их рабочие были освобождены от воинской повинности, а их фабрики имели право покупать и продавать крепостных. Однако после смерти Акинфия Демидова в 1745 г. началось исследование серебряных заводов на Змеиной горе на Алтае. Но ни одно преступление не было обнаружено или молча проигнорировано. Причины, по которым Кристиани не разделил печальной участи своего соотечественника Юсти, были просты: на Змеиной горе было настоящее серебро, и мастерство Кристиани тоже было настоящим. В 1764 году на одном из таких алтайских заводов инженер Иван Ползунов, сибирский земледелец, учившийся на Урале, построил первую паровую машину, не опиравшуюся на водяное колесо. Двигатель Ползунова высвободил энергию угля из течения реки и открыл вторую фазу глобальной промышленной революции: его паровая машина была первой, которую можно было установить где угодно, даже на вершине горы, хотя для этого требовался дом на три семьи.
Как и его отец до него, у Акинфия было трое сыновей, но дело оставил младшему, Никите. Старший сын Прокофий оспорил завещание, обвинив Никиту в ереси древней веры. Императрица Елизавета I поддерживала Прокофия лично; Империя Демидовых была разделена, и сыновья получили равные доли. Прокофий работал ботаником, помогал бедным и основал банк, но более всего он был известен своими различными чудачествами; В 1778 году он устроил в Петербурге народное пиршество, и там почему-то от распития вина умерли сотни людей. Остальные дети много путешествовали за границу. Никита, младший сын и любимец отца, переписывался с Вольтером, но шахтами не интересовался. Сын Никиты Николай предпочел Тоскану, где стал видным меценатом. Он купил недвижимость по всей Италии, и во Флоренции его именем названа площадь. Его сын Анатолий женился на племяннице Наполеона. Родословная выродилась из жалких, но трудолюбивых старообрядцев в высокое и ленивое дворянство.
Использовать
Орехи
1 рожденный,Металлы, культура и капитализм.2 Нидлман и Нидлман, «Отравление свинцом и десятилетие римской аристократии».3 Чайлд,человек делает себя; галстук,Конец бронзового века.4 могилы,Долги.5 Мухли и др., «Железо в Анатолии и природа хеттской металлургической промышленности»; Я подумал: «Железо сквозь века»; заголовкиМатериальность и миф железного века.6 Коллинз, «Чайна Минералс Компани»; Хартвелл, «Цикл экономических изменений в имперском Китае»; Линч,майнинг в мировой истории.7 Штейнмец,Самый богатый человек, который когда-либо жил.8 Для,пределы материи.9 Джардин,мирские блага.10 шнур,Мартин Лютер; Шиллинг и Джонстон,Мартин Лютер.11 Коль,Или Потоси Мита; Финдли и О'Рурк,сила и изобилие; Область,потоси; Барраган, «Экономика и добывающие институты».12 Нриагу, «Загрязнение ртутью»; Линч,майнинг в мировой истории; Область,потоси.13 Де Врис,Экономика Европы во время кризиса; юридический,Маленький ледниковый период; Паркер и Смит,Общий кризис XVII в.; Кох и др., «Воздействие европейцев на систему Земли»; Флорескер,суматоха природы.14Кох и др., «Влияние на земную систему прибытия европейцев». 15 Принцип, «Восстановление алхимии»; эрреро,бизнес алхимии; Бауэр,Алхимия завоевания; для с,пределы материи.16 кресс,селитраБьюкенен,Порох, взрывчатые вещества и государство; Робертсон, «Переработка селитры семнадцатого века».17 Робертсон, «Спорный порох в первые дни существования Королевского общества»; Шапин и Шаффер,Левиафан и воздушный насос.18 МакКьюн, «Удаление связей»; Хекшер,Экономическая история Швеции, С. 85–7.19 Сила,пределы материи, Сейтен. 84–90.20 Бартлетт, «Камерализм в России».21 Племя, «Балтийский камерализм?».22 Малый,операторы; Уэйкфилд,Запутанное полицейское государство; Расков, "Libro de Kameralizm"; Зубков, "Камерализм по модели".23 Циолковский,Немецкий романтизм и его институты, С. 18.24 Адам,Политическая экономия Дж. Х. Г. Юсти; Уэйкфилд,Запутанное полицейское государство.25 Колчин, «Обработка жеза»; Сербский,Krest'y anskaia zhelezodelatel'naya promyshlennost'.26 Баттерблюм,Русский модернизатор; ЮркинАндрей Андреевич Винио.27 Огарков,наполовину голубь; Хадсон,Возвышение семьи Демидовых.28 Paschkow, „Especialidade estrangeira“; Yurkin, „Genrikh Butenant“; Kiselev, „Fábricas metalúrgicas estatais“.29 „Creation pervoi v mire universalnoi parovoi mashiny“.
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
ИСТОРИЯ ИДЕЙ
От Адама Смита до современной «неоклассики» основной поток экономической теории был сосредоточен на «невидимой руке» рынка, которая подняла и богатых, и бедных на новый уровень благосостояния. От Ричарда Кантильона до Иммануэля Валлерстайна альтернативная традиция социальных наук утверждала, что эти имперские обмены разоряли поставщиков сырья и обогащали организаторов труда. В 21 веке все эти противоречивые, но столь же правдоподобные факты вдруг кажутся устаревшими. На протяжении нефтяного века богатство все больше зависело от ресурсов; более того, они сами стали богатством. Но в то время, когда человеческий мир задыхается, цивилизация в очередной раз меняет свою ресурсную платформу.
В эпоху Просвещения, пишет Дж. Г. А. Покок, «история вещей и материальной культуры стала историей идей, торговли и власти; ... но все эти истории опирались на инфраструктуру, которая обязательно включала вымысел и даже фантастическую историю» 1. На протяжении всей истории природных ресурсов (большая часть материальной культуры) эта сложная инфраструктура развивалась в пространстве и времени. Работа и знания глобальны, но ресурсы локальны. География играет такую же важную роль, как физика и химия, в определении меновых стоимостей различных видов товаров. От кремня, используемого для изготовления лезвий первых топоров, до редких металлов, используемых в смартфонах, каждый материал имеет место происхождения, и это место часто находится далеко от потребителя. Римская империя приобрела серебро в Испании; Священная Римская империя получала серебро из Перу. Пряности приходилось перевозить через три океана; Жемчуг и бриллианты находили в самых экзотических уголках планеты и почему-то только в этих местах; Полезные ископаемые, уголь и нефть изобилуют земной корой, но лишь в нескольких местах вблизи поверхности. В большинстве случаев транспортные расходы превышали затраты на добычу сырья. Торговля, рынки и сам капитал были основаны на этих естественных колебаниях, и ни один из них не существовал бы, если бы мир был единым, что хорошо понял молодой английский король Эдуард VI, написавший «Царя Ивана IV», и объяснил причину торговли. . :
Торговцы, [которые] странствуют по миру как по суше, так и по морю, стремятся доставить в отдаленные регионы и королевства и из них такие же хорошие и прибыльные вещи, какие можно найти в их землях ... Товары, которые можно привезти на свою родину ... Ибо Бог неба и земли, предусмотривший так много для человечества, не хотел, чтобы все сущее сошлось в одной области, чтобы одно нуждалось в другом, чтобы между всеми людьми могла возникнуть дружба. . два
Но сельскохозяйственные культуры, например, можно выращивать практически где угодно, хотя урожайность зависит от условий. Самые основные ресурсы (воздух, земля и вода) распределены равномерно. Эти функции являются основными требованиями. Они существуют во всех обитаемых частях земли, а точнее люди населяют только те части земли, где эти ресурсы присутствуют. Но даже они могут выйти; По сути, они образуют границы вторичных ресурсов, гарантируя, что зерно и нефть никогда не закончатся. В этом столетии мы очень ясно видим, что воздух закончится раньше нефти, а вода раньше земли. Только треть всей известной нефти когда-либо будет использована человечеством, и лишь около трети планеты пригодно для проживания человека. Климатический кризис говорит нам о том, что в будущем истощение вторичных ресурсов, таких как нефть, приведет к разрушению основных ресурсов, таких как воздух. Это будет необратимо и неприемлемо с человеческой точки зрения. Парадокс в том, что отсутствие воздуха, не имеющего экономической ценности, оставляет нефть, воплощение этой ценности, непроданной и сжигаемой. Ограничивающим фактором экономического роста является не земля, а небо.
В середине 20 века историк Карл Поланьи сформулировал очевидную истину: «Производство есть взаимодействие человека с природой». заслуживающим внимания считался только человеческий труд (хочу добавить очевидную оговорку: никакого такого труда, только та часть, которая имела место в имперских метрополиях). Полани был поражен тем, что «природа в физическом смысле была намеренно исключена Смитом из проблемы богатства». Он объяснил это «широким оптимизмом» Адама Смита; скептическое принятие ограничений природы, столь характерное для французских физиократов, было чуждо Смиту. 3 Вальтер Беньямин видел аналогичную ошибку в том, что он называл «вульгарным марксизмом». Это учение преувеличивало роль труда, игнорируя природу и рассматривая ее как «бесплатную». Беньямин назвал эту позицию наивной; вместо этого он хотел понимать «эксплуатацию природы» и «эксплуатацию пролетариата» как две стороны одного и того же процесса. 4
После Беньямина философ Ханна Арендт раскритиковала «прославление труда», которое она нашла в «современной теории». Это было противоположно «презрению к труду» античной мысли, рассматривавшей труд как удел рабов. С 18 века труд стал источником собственности (Локк), богатства (Смит) и стоимости (Маркс). Это возвеличивание труда шло рука об руку с презрением к природе. В своей иерархической системе Арендт различала труд и труд. Работа — это циклический обмен между человеком и природой; Как и фермер, ведущий натуральное хозяйство, рабочий создает необходимые, но скоропортящиеся продукты, которые он немедленно потребляет. Напротив, работа преображает природу, создавая артефакты, которые сохраняют свою ценность годами или столетиями. Беря материю у природы, работа производит «мирские вещи, чье постоянство выдерживает и противостоит всепоглощающим процессам жизни». Работа, а не работа, «обеспечивает существование и постоянство нашего мира»5. И Арендт видела третью категорию: человеческое действие, которое частично, но никогда полностью не освобождает человека от его зависимости от природы.
Орехи
1 цыпленок,варварство и религия, д. 4, с. 40,2 песо,Исторический отчет о британской торговле на Каспийском море, Бд. 1, с. 3.3 Поланьи,Истоки нашего времени: Великая трансформация, стр. 112.4 Беньямин, «О понятии истории», визбранные произведения, С. 393–4.5 Арендт,состояние человека, С. 94, 108.
СЕМЬ
ресурсы и сырье
В вашейИстория(430 г. до н.э.) греческий автор Геродот сообщал, что, когда в его родной Элладе был благоприятный для человека климат, «крайности обитаемого мира естественным образом населяли самые прекрасные вещи»1. Его список был очень длинным. . В Индии, «самой восточной стране», золото было неисчислимо, и ее урожай производил «хлопок», хлопок лучше, чем овечья шерсть. В Аравии, «самой южной земле», росли деревья, дающие благовония, но их защищали крылатые змеи. Была и корица: из ее палочек свили гнезда устрашающие птицы. В Эфиопии росли эбеновые деревья, древесина которых была такой же темной, как и люди. Олово было привезено в Элладу с самых западных островов, позже названных Британскими. В Северной Европе было золото, как и в Индии, но оно не дошло до Эллады и осталось таким же мифическим, как корица.
Классическое представление о вселенной было похоже на карту сказочных ресурсов, охватывающую сферу гражданской жизни, с рассказчиком в центре. Две враждебные империи, Греция и Персия, образовали обитаемый мир; ветви снабжали их экзотическими плодами, и чем дальше эти продукты путешествовали, тем ценнее они становились. Работа плотника, портного и кузнеца была ограничена и легка для понимания; но отдаленные миры рыбаков и лесозаготовителей, горняков и старателей были полны приключений, риска и вознаграждения. Безымянная толпа прядильщиков и ткачей создавала экономику империй; но цивилизованный мир восхищался теми, кто искал золотое руно и укрощал заморские колонии. Сырье было там, товары были здесь. Производство было однообразным, а реклама необычайной. Банальность работы соседствовала с экзотизацией сырья. Переработка товаров в товары и энергии в услуги являются основными задачами цивилизации и подлежат рациональному осмыслению и регулированию. Но истинное богатство приходит только через торговлю. Расстояние увеличивает цену, риск приносит прибыль, а авантюрный образ — лучшее украшение золотого сундука или банкноты. Двойное значение английского слова «состояние» передает эту связь лучше, чем философские трактаты.
Карл Маркс пересмотрел эту традицию и увидел тайну в основе коммерции. В вашейСтолица, он заимствовал ключевое понятие у народов столь же далеких, как те, которые описаны Геродотом: фетишисты (для Маркса они были религиозной, а не сексуальной сектой). Для объяснения «товарного фетишизма» он использовал немецкое словотреснувший, который часто применяется к больным чудакам; в английском переводе это звучит еще сильнее: queer. «На первый взгляд товар кажется очень тривиальной и понятной вещью. Ваш анализ показывает, что это действительно очень редкая вещь. два
«Старая колониальная система», как ее называли в британской традиции, недалеко ушла от Геродота. Империя состояла из столичного центра или «родины» и колоний. В них жили разные расы и действовали разные законы. Вспомогательные колонии добывали сырье и поставляли его в метрополию; метрополия превращала их в промышленные товары, которые продавала своим колониям или торговала с другими империями. Венецианская республика и Испанская империя также использовали эту двойную модель, но позже она была полностью развита в Англии.коммерческий- доктрина экономической политики, составлявшая идеологическую основу Британской империи.
Одни страны богаты ресурсами, другие — рабочей силой. Сырье и товары постоянно обмениваются. Роберт Мальтус сказал, что крупнейшим сектором мировой торговли являются обмены между городом и деревней. Расширяя эту формулировку, мы могли бы сказать, что крупнейшим сектором мировой торговли был обмен между партнерами, зависящими от труда и ресурсов. В прошлом такими партнерами были метрополии и колонии. Сегодня это «развитые» и «развивающиеся» страны: первый мир и третий мир, постимперский центр и постколониальная периферия, и второй мир, постсоциалистический, еще неустойчивый и небезопасный. Все эти определения имеют префикс «пост». 3 Постколониальный, постсоциалистический и, в довершение всего, постмодернистский, действительно ли мы отказались от старой меркантильной системы? Мы живем в постмеркантилистском мире?
обширная природа
У тутового шелкопряда сложный жизненный цикл, но люди используют только одну стадию: кокон. Распутывая нить кокона, люди избавляются от всего, что позволяет тутовому шелкопряду расти, двигаться и размножаться. У хлопчатника есть корни, стебли и цветы, но люди используют только одноклеточное волокно, которое вырастает из семенной кожуры. Природа создала это волокно, чтобы семена могли летать по ветру и распространять растение по земле. С этими крошечными нитями люди отказались следовать предназначенному им пути эволюции; они научились покрывать свое тело волокнами кокона тутового шелкопряда или хлопкового растения, которые защищают их от жары и холода. Мак тоже сложный; но только малая и незначительная его часть, сок незрелых семян, представляет интерес для человека. Для человека все эти ресурсы являются одновременно условием его свободы и путем к новым зависимостям. Умножая то, как они извлекают одни элементы и игнорируют другие, люди увеличивают потребление и отходы. Управляя природой других существ, они изменяют свою собственную.
Хотя природа казалась бесконечной и доброй, ее можно было представить как Бога в иной форме; так думал Спиноза, различаянатурализовать природуДжестественная природа(Творческая природа и сотворенная природа). Сегодня было бы правильнее противопоставлять созданную природу природе использованной, а также природе растраченной,обширная природа. Первый всегда был больше второго; но именно третья определяет наше выживание. Как писал Кант, когда человек осознал, что это «истинный конец природы», он сказал овцам: «Шерсть, которую вы носите, — это дар природы вам, но не для вас, а для меня». не столько в изменении сотворенной природы — возможности для этого ограничены, — сколько в выборе ее используемой природы и непрерывном воспроизведении избранного: среди многих насекомых человек выбрал тутового шелкопряда, из растений — хлопок, из животных — овец. , и поэтому шелкопряды, хлопок и овцы разводятся в количествах, намного превышающих их естественные пределы. Это тоже естественный отбор, но концепции Спинозы делают его более фундаментальным, чем концепции Дарвина. Сила человека также проявляется в глубокой обработке отобранных материалов: требуется много знаний и труда, чтобы превратить хлопок в ткань, а ткань в одежду. Естественный отбор ведет к развитию новых технологий и стандартов вкуса, или наоборот, эти технологии и моды делают возможным и желательным использование новых материалов. Когда творческая природа имеет план, он нигде не согласуется с человеческими планами, и поэтому нам так трудно понять их план.
Легкий, редкий и сухой
Аристотель различал товары и бартер, домашнее хозяйство и имущество, используемое для торговли и получения прибыли. * Теория стоимости Юма заключает в скобки все зерно, шерсть и серебро, которые люди потребляют или просто имеют дома: «Поскольку деньги и товары никогда не сходятся в этих случаях, они не могут влиять друг на друга... Это просто избыток . , по сравнению со спросом, определяющим стоимость» 5 . В 1910 году многотомная книга по экономической истории России начиналась такими словами: «Опыт истории показывает, что торговля и промышленность могут процветать только в мирное время в густонаселенных странах. с хорошими каналами связи; если эти условия не выполнены, то крестьяне обязаны сами производить все, что им нужно» 6. Мирные времена были редкостью, легкие дороги — роскошью; но как густое население могло бы процветать без них? Фактически, подавляющее большинство жило за счет натурального хозяйства. Они потребляли то, что производили, и производили только то, что могли потреблять, потому что их продукция была скоропортящейся и ее было трудно транспортировать, а в другом месте не было спроса. Только определенные продукты природы и труда могли быть превращены в товары для торговли. Необходимо было выполнить три сложных условия: Эти изделия должны были быть легкими, тонкими и сухими. Крупногабаритные и тяжелые изделия было трудно транспортировать. Те, что были в наличии, не удовлетворяли спрос. И только сухие продукты не испортятся при хранении и транспортировке. Первоначальное значение слова «наркотик» было «сухой»; в 14 веке это относилось ко всем ценным галантереям, от трав и специй до красителей и мыла. 7
В структурной антропологии прошлого века «сырое» считалось противоположностью «приготовленному»: первое было частью природы, второе — продуктом культуры. В моей исторической антропологии противоположностью необработанному является законченное, завершенное, непосредственно пригодное для использования. На английский язык это противоречие можно перевести как «Сырье и конечные продукты'или равно'плохое сырье по сравнению с сухими продуктами'. 8 В своем естественном состоянии чайные листья, кожицы, рыбьи туши, солевой раствор, сахарный сок, хлопковый линт и многие другие виды сырья являются влажными; В таком скоропортящемся состоянии их нельзя ни перевозить, ни продавать. Только когда они высыхают, они приобретают меновую стоимость. Сушка – это универсальный первый этап обработки, который сохраняет товары для транспортировки на большие расстояния и подготавливает их к дальнейшей переработке. Зерно, сено и дрова были первыми товарами, для которых требовались склады и крытые рынки. Но многие виды товаров, производимых фермерами и владельцами ранчо — мясо, картофель, фрукты — было трудно или невозможно транспортировать; они стали пригодными для продажи только тогда, когда появились новые технологии хранения и транспортировки, которые, в свою очередь, требовали энергии и сырья.
Империи не отправляли экспедиции за границу, чтобы восхититься дикой знатью. Им нужна была материальная ценность, которую они могли бы присвоить, перевезти и продать с прибылью в свои города или в другие города. Как правило, это было сухое сырье в продуктах. Колониальные магазины, торгующие галантерейными товарами (Épicerie во Франции,Колониальная трамав Германии) были первыми продуктами питания. Они продавали чай, сахар, орехи, кофе, табак, шоколад и сушеную рыбу, порох. Эти сухие продукты нужно было защищать от непогоды, поэтому для их хранения требовались склады и магазины. Напротив, местная торговля свежими влажными продуктами — мясом, рыбой, молоком, фруктами и овощами — не нуждалась в крышах; В городах появилось множество уличных рынков для обслуживания местных предприятий и продажи скоропортящихся продуктов по конкурентоспособным ценам. Эта капиллярная система распределения, которая кормила города и создавала рабочие места в деревне, не приводила к накоплению капитала. Порты и промышленные города развивались за счет торговли галантереей на дальние расстояния. Возникли торговые города, где товары доставлялись, перегружались или обрабатывались издалека и где пересекались артерии дальней торговли. Лучше всего торговали водой, но лучшим товаром была сухая вода. Защита товаров от влаги была основой торговли, но зарождающийся капитализм зависел от воды настолько, насколько избегал ее.
превращение в товаррезультат прогресса в двух ключевых бизнес-дисциплинах: переработке и транспортировке. Первичная переработка превращает влажное, скоропортящееся сырье в сухие, легкие, упакованные продукты. Различные транспортные средства доставляли их по суше или по морю от источника, где этот материал был в изобилии, в место, где он был дефицитным и желанным. Только благодаря сочетанию этих двух процессов, трансформации и транспортировки, коммодификация создала стоимость. Находясь на переднем крае, коммодификация перешла от внутреннего использования сырья к сырым рынкам местной торговли, а затем к торговле галантерейными товарами на дальние расстояния. Пока люди не научились сушить шкурки, сушить треску, солить селедку и замораживать мясо, они сразу ели эти продукты или делились ими с соседями. Пока люди не научились перевозить эти продукты, не умирая в пути, они не приносили дохода, пошлин и налогов. В те дни существования материалы оставались сырыми, капитал отказывался приумножаться, а люди были «праздными». Новые технологии товаризации привели к процветанию в метрополиях и насилию в колониях. Используя рабство и крепостное право, внешние и внутренние колонии великих империй производили сырье и энергию. Создание товаров и предоставление услуг были зарезервированы за имперскими центрами. От кремня к золоту, от шерсти к шелку, от торфа к маслу, чем реже, суше, легче и дальше продукт, тем большую пользу он приносил и тем больший вред причинял.
сладкая изысканность
Век просвещения был также веком торговли. Экономисты и историки понимают эту важнейшую связь прежде всего в контексте производства, такого как первоначальное накопление (Маркс), великая трансформация (Полани) или трудная революция (де Врис). Альтернативная традиция исходит от классиков философии и политической экономии, авторы которых видели эту связь в контексте потребления. Юм утверждал, что «утонченность вкуса» была ключом к прогрессу; Мальтус говорил о «платежеспособном спросе».
Просвещение культивировало желания, вкусы и привычки массового потребления. Экзотические продукты Востока, такие как сахар, шелк и фарфор, были желанными европейской элитой. Цены упали, поскольку версии местного производства заменили дорогой импорт. Во-первых, индийский хлопок заменил более дорогой китайский шелк; затем американский хлопок, сотканный в Англии, заменил индийские ткани. Первоначально сахар поступал из Азии и был предметом роскоши аристократии; затем торговля кондитерскими изделиями в Вест-Индии привела к массовому потреблению; Его, в свою очередь, заменили дешевым европейским заменителем — свекольным сахаром. Для раннего капитализма стратегической линией товаризации было подражание восточной роскоши с использованием более дешевых материалов, произведенных на Западе. 9 В то время как культурологи говорят об ориентализме, западной идее господства над пассивным и покорным Востоком, в экономической истории можно наблюдать противоположную тенденцию: европейские мастера подражали восточным образцам, использовали местные материалы и практиковали обратный инжиниринг. * Мебель эпохи Просвещения, одежда, сады и даже архитектура были полны «китайского искусства», симулякров воображаемого Китая, известного только благодаря крайне редкому и дорогому импорту. Шинуазри, вошедшее в моду в Англии с 1620-х годов, легко влилось в культуру барокко, придав ей игривые черты. Китай ассоциировался с шелком так же, как Индия ассоциировалась с хлопком. Лаковые поделки пользовались спросом, но оригинальный лак получали из сока редких деревьев, которые росли только в Восточной Азии. На протяжении XVIII века эти предметы роскоши — шелковые панели, лакированная мебель, фарфоровые чайные сервизы — реконструировались с использованием европейского сырья. В имперских центрах эти статусные товары стали доступны массам. Буржуазия была сумасбродной и бережливой, сдержанной и хвастливой и все более многочисленной. Это могло бы быть вкуснее, но растущий спрос на доступную роскошь подпитывает технологический прогресс и экономический рост.
В менее благополучных частях мира, где всегда существовал риск голода и дефицита, возникла новая проблема: отсутствие спроса. Сравнивая голландский и английский рынки с обширной периферией Европы, экономисты видели главное отличие не в дефиците товаров или услуг, а в отсутствии на них спроса. Спрос зависел от повышения общего уровня образования и культуры: ни дикари, ни крестьяне не любили роскоши. Хорошо, что бедняки не имели предметов повседневного обихода буржуазии. Тот факт, что они не были в розыске, был проблемой. Отсутствие вкуса и амбиций делало их ленивыми и бедными, что не способствовало их честолюбию. Спрос, вкус и спрос: все должно было быть создано среди этих несчастных. Мода и порок стали волшебными средствами пробудить крестьянское хозяйство от лени и праздности.
Бернар Мандевиль, автор книги «Замечательное»басня о пчелах(1705) он был первым, кто высказал мысль о том, что индивидуальные добродетели имеют мало отношения к общему благу, но что свободная игра частных пороков создает его из воздуха. Мандевиль описал улей, который живет как человек. Рабочие пчелы кормили своим трудом «полмира», но оставались бедными. Его судьи брали взятки. Их священники были непристойны, и даже их дерьмо было фальшивым. И все же жизнь процветала, как никогда раньше. «Так каждая часть была полна пороков / Но вся масса была небом». Но потом все эти воображаемые вещи, «которыми была ограблена Индия», исчезли. Это была дорога назад к страданиям. «Легкое и нестабильное время прошло; / А одежда, как и мода, остается». Мандевиль говорил в рифму и начал войну против старой аскетической морали.
В 1718 году Натаниэль Торриано отправился в Китай.Августа, корабль Ост-Индской компании. В Кантоне он продавал медные и железные слитки, часы и драгоценности, привезенные из Англии, и ситец из Индии. Взамен он получил партию чая, который стал модным, когда он принес его домой. В Лондоне стоимость ее груза оценивалась в 50 000 фунтов стерлингов; этого было бы достаточно, чтобы купить несколько английских домов. Казна получала меньше доходов от налогов на имущество, чем от таможенных пошлин, которые приносили от половины до трех четвертей ее доходов. 10 Причуда привела к особенно быстрому обороту капитала. Мандевиль писал: «Непостоянство / в питании, в мебели и одежде / этот странный и нелепый порок превратилось / в то самое колесо, которое вращало торговлю».
В вашейсочинение(1777) Дэвид Юм организовал эти ранние идеи в философскую систему. В древности почти каждый был крестьянином, а теперь каждый крестьянин содержал другого: это мог быть солдат, который делал государство более безопасным, или ремесленник, который делал жизнь более удобной. Но что заставляло крестьян производить больше, чем им нужно было для себя? Не было бы излишка, писал Юм, если бы крестьяне жили праздно и работали ровно столько, чтобы удовлетворить потребности своих семей. Фактически фермер работает по долгу службы или по доброй воле. Вооруженные люди могли заставить крестьян работать; но этот способ загона рабов непрактичен, ослабляет государство и отвлекает солдат от их обязанностей. Фермер будет работать только добровольно, чтобы удовлетворить свои собственные желания. Есть определенные вещи, продукты природы или производства, которые вызывают «соблазны», товары, которые стимулируют желания, а не удовлетворяют их. Эти «соблазны» побудили бы крестьянина работать эффективнее, чем сила оружия. Во-первых, искушения были вызваны внешней торговлей, которая, по словам Юма, «предшествовала в большинстве стран любому совершенствованию отечественной мануфактуры». Но затем местные ремесленники научились воспроизводить эти заманчивые изделия во все больших количествах, используя местные ресурсы. «И это, пожалуй, главное преимущество торговли с незнакомцами. пробудить людей от их инерции; и предоставление [им] предметов роскоши, о которых они и не мечтали прежде, пробуждает в них стремление к более богатому образу жизни, чем у их предков». товары усердно инвестируют в производство местных подделок «Ваши собственные сталь и железо в таких занятых руках будут равняться золоту и рубинам Индии».
Соблазнительные товары вызывают восхищение, стимулируют желание и в конечном итоге создают привычку. Фермер, привыкший пить чай с сахаром или модно носить ситец, будет работать усерднее, чем фермер, который потребляет только то, что может произвести. Первый преодолеет вашу лень, второй — нет. Только благодаря ввозу и подделкам предметов роскоши, по мнению Юма, землевладельцы могли доверять свободной воле своих арендаторов и избегать неприятной обязанности заставлять их работать. Важно отметить, что Юм не размышляет о потребительной стоимости «золота и рубинов Индии»; это не значит, что сахар особенно полезен или что шелк красив. Единственной общей чертой привлекательных товаров является неспособность крестьянина их производить. Таким образом, торговля восточными товарами, а позднее и их местными имитациями, преодолела инертность, праздность и лень низших классов.
Поскольку некоторые ученые пишут о викторианском изобретении праздности, я вижу, что этот набор регулятивных идей (сон, лень, лень) вошел в моду намного раньше. В английском языке использование этих слов быстро увеличилось примерно в 1750 году, достигло своего пика в 19 веке, а затем сократилось. * Юм рассматривал праздность как экономическую проблему, которую можно решить экономическими средствами. Его решение стало стимулом для спроса. Роскошь ведет к подражанию, подражание — к коммерции, коммерция — к свободе. Это была радикальная идея, учитывая аскетическое наследие христианства, которое резонировало с пресвитерианским прошлым Юма. Будь то еда, питье или одевание, большинство версий аскетизма провозглашают как превосходство местного над чуждым или глобальным, так и преимущества производства над потреблением. Но дух капитализма требовал совсем другого, и Юм прислушался к этому призыву. Философ обсудил проблему, которую социальные науки поняли в 20 веке: натуральное сельское хозяйство является препятствием для экономического роста, но ясно, что рост не может быть основан на разрушении средств к существованию. Крестьянская «праздность» была балансом между трудом и природой. Если бы прогресс не поощрял крестьян, он вел бы к рабству. Юм использовал слова «прогресс», а также «подражание» и объединил эти противоположные понятия в своем скептическом взгляде на историю, которую он рассматривал как циклический процесс. Когда подражание ведет к прогрессу, а прогресс состоит из подражания, нет места для творческой энергии, чтобы разорвать порочный круг, нет новизны, нет революции. Юм пришел к такому выводу в недавно колонизированной Шотландии, чьи амбиции подавлялись правящей властью. В Шотландии ученые сформулировали законы экономики, а несколько поколений спустя — законы термодинамики. 12 Энергия, потенциал для работы, была противоположностью праздности. Но энергия конечна, а ее возмущения цикличны. Лишенный автономии прогресс стал маятником.
По мнению Юма, подражая восточной роскоши (заменив мех шерстью и хлопком шелком, наслаждаясь все более дешевыми сахаром и табаком), европейские общества вступили в «прогресс совершенствования». Социально вниз эти «невинные удовольствия» побеждают лень и бодрят работу. «Там, где роскошь питает торговлю и промышленность, крестьяне при правильной обработке земли становятся богатыми и независимыми; а купцы и купцы приобретают долю в собственности». Имея в постоянном доступе новые товары, крестьяне становятся трудолюбивыми и свободолюбивыми. Увеличивая доход и приобретая собственность, купцы становятся средним классом: «тот средний класс людей, который является лучшей и самой прочной основой общественной свободы». образ жизни преобладает среди отдельных лиц, без общества, без развлечений». Плохая земля и плохая работа связаны с нелюдимостью и невежеством. Подобно Адаму Смиту, Юм выражал симпатию только к тем товарам, которые составляли основу английской торговли и которые ненавидели испанцы: «С момента открытия рудников в Америке промышленность возросла во всех странах Европы, за исключением владельцев». этих мин».13
В отсутствие данных Хьюм разработал основополагающую теорию того, что мы сейчас назвали бы модернизацией со стороны спроса. «Века утончения — самые счастливые и самые добродетельные», — писал он. Изысканность исходит из трудолюбия, знаний и вежливости. Это ведет к прогрессу и счастью. Она зависит от определенных товаров, приносящих «невинное удовлетворение», и не столько от предложения этих товаров, сколько от спроса. «В стране, где такие излишества не пользуются спросом, люди впадают в инерцию». Напротив, «увеличение и потребление всех товаров, которые служат для украшения и удовольствия жизни, приносят пользу обществу». 14 Юм использует эти двусмысленные термины «товары» и «роскошь» как синонимы; это также дает то же значение «гастрономам и предметам роскоши». Неправильно понимать эти товары с точки зрения традиционного понятия роскоши, такого как произведения искусства или особо дорогая мебель. Очевидно, Юм озабочен превращением предметов роскоши в товары массового потребления, образующие «своеобразный склад труда»: с одной стороны, лекарства, с другой — ткани. Когда спрос на эти продукты встречается с предложением, что происходит только в развитой и развитой стране, люди раскрывают свои общественные достоинства. «Клубы и частные общества создаются повсеместно. Оба пола встречаются легко и общительно; а человеческий разум и поведение быстро совершенствуются».
В революционном 1793 году английский философ Джереми Бентам подверг эти идеи радикальной переоценке. Утилитаризм Бентама развивался в прямой полемике с меркантилизмом: целью государства было не накопление золота в своей казне, а содействие полезности или благосостоянию своих граждан, которое Бентам определял как разницу между суммой его удовольствий и суммой его радости, его печали. Радость не является природной константой, а формируется привычкой, и ее сумма может бесконечно возрастать. Как и «Сладкая коммерция» Монтескье, «Принцип полезности» Бентама принадлежит сахарному веку, когда коммерция неожиданно стала центральным понятием политической философии, обещанием мира и удовольствий. Бентам с удивлением обнаружил, что даже самые богатые люди древности ничего не знали о сахаре, а для его современников это было обычным явлением. Бентам созвал французский революционный национальный конвент за освобождение сахарных колоний в Вест-Индии и разработал солидную теорию монополии. «Монополия наносит непоправимый ущерб». 16 Повышает цены и увеличивает их колебания; уменьшает количество торговцев и разоряет или порабощает рабочих. Утверждая роль удовольствия и представляя его максимизацию как обязанность государства, утилитаристская философия Бентама сформулировала сущность империи, увенчанной Сахарными островами.
Бентам — один из наиболее цитируемых философов классического периода. Впервые он был переоткрыт Мишелем Фуко, представившим паноптикум Бентама как универсальный образ власти. 17 Фуко не обращал внимания на антиимпериалистический подтекст этого образа. На самом деле Бентам изобрел паноптикум, когда жил и работал в колонии Российской империи секретарем князя Потемкина в Кричеве, современная Беларусь. Позже он потратил десятилетия на создание своего утопического паноптикума в Англии. В своей статье «Паноптикум против Нового Южного Уэльса» Бентам объяснил преимущества организации внутренней колонии паноптикумов, а не перевозки осужденных в Австралию. Ближе к нашему времени выдающийся австралийский философ Питер Сингер предложил утилитаризм в качестве основы моральной философии. В отличие от скептически настроенного Юма, Бентам считал, что «Счастливый расчет» способен к бесконечному росту. У хорошего правительства была обязанность максимизировать сумму удовольствий, и это называется прогрессом. Но это утилитарное продвижение означает, что совокупность человеческих пороков увеличивается за счет природы. Возможно, этот расчет необходимо расширить. Вы также должны учитывать опыт природы: ее радости и боли, элементы роста и разрушения. Этот интегральный расчет позволил бы взаимно признать человека и природу, даже если их отношения несимметричны: в этой паре только человек подвержен зависимости.
Моноресурс как экономическая платформа
В 1802 году прусский исследователь и горняк Александр фон Гумбольдт обнаружил гуано на островах у берегов Перу. Привлеченные многочисленными косяками рыб, огромные колонии морских птиц откладывали слои помета на скалы. Гуано, веками использовавшееся инками, было высокопродуктивным удобрением для почвы. Никакой обработки не требовалось, поэтому цена продукции складывалась из стоимости транспортировки плюс обязательный платеж перуанскому правительству. Открытие Гумбольдта случайно спровоцировало первый случай так называемой «голландской болезни». Укрепление перуанской валюты. Дешёвый импорт хлынул потоком, лишив местных фермеров и ремесленников работы. Когда запасы гуано закончились, как это было раньше с серебром, перуанское государство осталось с долгами, которые оно не могло выплатить; В 1876 году он объявил о банкротстве. Европейские фермеры перешли на нитритные удобрения, добываемые в шахтах. В другом удивительном случае эти мины также были расположены в Перу. Благодаря этим дарам природы Перу пошло войной на своих соседей. Проиграв эту битву, она уступила свои месторождения селитры Чили. Чуть позже немецкий химик Фриц Габер открыл способ синтеза нитратных удобрений. Сейчас их делают буквально с нуля, хотя и с большими энергозатратами (см. главу 13).
Гуано — это лишь один из примеров трагической судьбы единственного текущего моноресурса для нации, которая им владеет. Он обещает богатство и простоту, и эти соблазны непреодолимы для любого политического тела. Государству дан волшебный инструмент для различения добра и зла, использования моноресурса, инвестирования в него, его защиты, отождествления с ним и распределения прибыли в пользу подданных. Все остальные источники богатства оставлены на усмотрение частных интересов или исторического совпадения. Чем ближе это государство становится к монопольному владению моноресурсом, тем яснее становится, что этот конкретный вид товара — деньги, собственная валюта этого государства. Золото, серебро, шелк, меха, табак, опиум служили деньгами, средством оплаты труда и товаров. Только в трудозависимых странах капитал представляет собой преобразованную форму труда; в большинстве случаев капитал оказывается преобразованием выбранного ресурса.
Основываясь на истории Канады, социолог Гарольд Иннис сформулировал «основной тезис». Он представил это развитие с ограниченными ресурсами как последовательность смены «основ»: различных видов сырья: сначала это были меха, затем древесина, затем зерно и, наконец, нефть. По словам Инниса, историк Роберт Аллен основывал свою версию мировой экономической истории на аналогичной идее. 18 Подобные концепции издоминирующие основные продукты питания,Моноресурсная платформаОтоварный фетишизмутверждают, что экономика политических сообществ — национальных государств или прежних империй с их колониями —имеет тенденцию сосредотачиваться на определенной форме товаров за исключением других. Я думаю, что эта концентрация исторически типична для большинства стран с ограниченными ресурсами; состояния, связанные с работой, ускользают от него. Чем выше концентрация, тем более тревожное изменение. Этот «фетишистский» момент заканчивается, потому что заканчивается сырье или, что чаще, потому что потребление уменьшается. Когда это происходит, экономические механизмы спроса и предложения выходят из строя. Со сменой экономической платформы вся производственно-торговая пирамида, государство и общество начинают давать сбои или даже рушатся. 19 Такие времена - времена скорби; Неудивительно, что боевая элита пытается остановить их любыми средствами.
Почему экономика торговли является концентрированной, а экономика труда множественной и сложной? Одним из механизмов является сравнительное преимущество, описанное в экономической теории международной торговли. Государства торгуют, потому что они специализируются на различных товарах. Со временем каждая экономика увеличивает долю того конкретного продукта, при котором она наиболее эффективна. Например, если бы уголь в Англии был дешевле, чем в Индии, а хлопок в Индии был бы дешевле, чем в Англии, то доля угля в британской экономике увеличилась бы, а доля хлопка в экономике Индии. Другой механизм – монополия. При коммерческой разведке ресурсов цена ресурса может отличаться от стоимости его добычи, что меняет расчет эффективности. 20 Формирование монополий более вероятно при географически сконцентрированных тематических ресурсах: сахар вместо соли, алмазы вместо угля. Теория и история монополий до странности мало изучены; мы гораздо больше слышим о свободной торговле, конкуренции, теории равновесия и информативной роли цен — обо всех тех «тотальных рыночных» механизмах, которые были в состоянии отменить исторические монополии в интересах прибыли. От Джереми Бентама до Джона Маршалла социальные мыслители рассматривали монополию как серьезную проблему: основной источник богатства, неравенства и зла. Но монополии и картели продолжают управлять нашей цивилизацией. Конечно, все эти экономические механизмы всегда были предметом политических решений: когда в Англии запретили индийского гепарда, была перекроена вся торговая система, как и формирование картеля ОПЕК. Но условия обмена также вытекали из естественных свойств товара. Не испанский король приказал Потоси определить местонахождение серебряных рудников, как и не члены Политбюро установили местонахождение нефтедобычи в Западной Сибири. Так устроена природа; их действия случайны или, что то же самое, непостижимы. Но от этих природных явлений зависела судьба испанского императора и советского генсека.
Более широкие отношения между природными ресурсами и трудом также относятся к контексту сравнительных преимуществ. В 1949 году два экономиста Организации Объединенных Наций, Рауль Пребиш и Ханс Зингер, писали, что цена товара меняется медленнее, чем цена труда. Если одна страна в основном производит сырье, а другая вкладывает производительный труд своих граждан, то первая страна будет постепенно беднеть, а вторая — все более и более процветать. 21 Например, немецкие торговцы покупали аргентинские шкуры, привозили их в Центральную Европу, шили сумки или куртки и привозили обратно в Аргентину. По прошествии десятилетий вы сможете покупать все меньше и меньше кожаных сумок и курток за одно и то же количество аргентинских шкур (и хотя скины всегда будут одинаковыми, мода на сумки резко изменится, что даст производителям еще одно преимущество) . . . Если вы обменяете автомобили на масло, вы получите больше масла для Tesla в 2020 году, чем для Packard в 1920 году. Пребиш и Зингер приписали эту асимметрию демократическим институтам, которые более успешны в трудозависимых странах. Или наоборот: демократический выбор, избегающий зависимости от природных ресурсов?
золотой стандарт
Из-за своей геологической редкости и химической стабильности золото и серебро использовались для накопления капитала с самого начала человеческой истории. Всегда дефицитное золото было как стимулом, так и ограничением для развития банковской системы в Европе эпохи Возрождения. Серебро было первым глобальным товаром в том смысле, что его цена колебалась волнообразно по всему миру, от Мексики до Китая. Чем дальше на восток вы продвигались, тем больше золота платили за единицу серебра: в Китае серебро стоило дороже, чем где бы то ни было. На другом конце света англичане изобрели золотой стандарт: идея о том, что каждая финансовая операция потенциально может быть обеспечена фиксированным количеством золота, и каждая сделка имеет свое место в линейной иерархии стоимости. Но золота и серебра никогда не было достаточно для обеспечения всех возможных транзакций, поэтому идея золотого стандарта оставалась юридической фикцией. В реальном мире монеты, содержащие медь, обесценивались, когда серебра не хватало. В мирное время работало.
Но во времена кризиса золото и серебро являются не более надежными активами, чем бумаги: акции, облигации или правоустанавливающие документы. Материальность металлов, которая кажется такой надежной, оказывается фактором уязвимости. Конечно, золото не гниет и не горит, как зерно или масло; но золото и серебро подвержены краже, мародерству, коррупции, злу, с которым золото было переплетено на протяжении тысячелетий. Золото нужно собирать и считать, хранить в хранилищах или перевозить на бронепоездах, взвешивать тоннами с точностью до миллиграмма и охранять, охранять постоянно.
Карл Поланьи писал, что золотой стандарт был редким явлением, когда рай совпадал с адом, а Маркс с Рикардо. На самом деле золотой стандарт поддерживался благодаря добыче золота на южноафриканских рудниках: и здесь развитие мира зависело от крохотного и отдаленного места. Ханна Арендт прослеживает корни тоталитарных режимов 20-го века в расистских империях 19-го века и исследует переплетение истории апартеида и золота. Золото не играло роли ни в производстве, ни в потреблении; Именно благодаря этому золото, самое ненужное из всех сырьевых материалов, приобрело особую роль средства обмена. Сократив потребление, торговые империи обнаружили, что золото является ключом к их проблемам с излишками. Золото стало «резервом», преобразованной формой труда и ресурсов, которые меркантилистские империи могли использовать для расчета своего избыточного капитала. Эти империи не во всем были согласны, но консенсус по золотому стандарту был впечатляющим. Для Арендт процесс, который «превратил народы в расы», начался с золотой лихорадки в Южной Африке. 22 Задуманное как оплот стабильности, золото придавало миру финансов оттенок нереальности и абсурда.
Секреты российской экономики в 21 веке известны ее критикам: зависимость от экспорта сырья, чрезмерные военные расходы, износ человеческого капитала. Его страсть к превращению государственных доходов в золото менее известна. Золотой запас Российской Федерации непропорционален ее экономике. По словам экономиста Якова Миркина, золотые резервы России утроились за период 2009–2019 годов, хотя экономика за этот период выросла всего на четверть. В 2009 г. доля золота в российских резервах составляла 5,2%, в 2018 г. – 16,9%. 23 Это весьма необычно с глобальной точки зрения. Бюджет на образование падает, пенсионный дефицит растет, но вес золота в российских резервах растет невероятными темпами. В течение этого десятилетия Россия была крупнейшим покупателем золота на мировых рынках. В Британии золота в семь раз меньше, но ее экономика крупнее российской. Народ Индии сегодня обладает огромными личными золотыми запасами, возможно, больше, чем в любой другой стране; но в индийском штате золота в три раза меньше, чем в России. И даже у Китая, экономика которого во много раз больше российской, золота меньше.
Российская империя тоже накопила большие золотые запасы, но они ей не помогли. В 1913 году золотой запас Российского государственного банка составлял 1300 тонн, самый большой запас в мире. На бумаге так оно и оставалось до октября 1917 года; но государственный долг также был одним из самых высоких в мире. Историк Олег Будницкий описал приключения русского золота после большевистской революции. 24 В 1915 году, во время Первой мировой войны, золотой запас государства был эвакуирован далеко за линию фронта в Казань. Летом 1918 года в казанских банковских хранилищах находилось более половины российского золота. По этой и другим причинам Поволжье стало эпицентром гражданской войны. Большевики пытались вывезти золотой запас, но успели вывезти из Казани только сотню ящиков; все остальное было захвачено бегущими чехословацкими частями и их союзниками в Белой армии. В октябре 1918 г. золото было депонировано в Средней Сибири в Омском отделении Государственного банка. Адмирал Александр Колчак, самопровозглашенный верховный губернатор России, владел 490 тоннами золота. Большинство из них исчезло: согласно отчетам за 1923 год, золотой запас Советского государства был в десять раз меньше, чем довоенный запас Российской империи. Советскому государству пришлось добывать золото новыми способами: трудом заключенных в лагерях ГУЛАГа и системойКвадрат- Ломбарды с твердой валютой, которые обменивали припасы на золото голодающего населения. 25 После Второй мировой войны этим опытом поделились первые советские капиталисты. Как выжившие в ГУЛАГе, они добывали золото в Арктике с беспрецедентной эффективностью. Позже массовый экспорт российской нефти и газа принес в хранилища центрального банка гораздо больше тонн золота.
Превращение природных богатств, добытых усилиями многих поколений, в запасы золота — явление не экономическое, а политическое. Норвегия инвестирует прибыль от нефти в акции американских и европейских компаний. Некоторые нефтяные государства, такие как Иран, тратят свои нефтяные доходы на физическое выживание и вооружение. Но в России обмен нефти на золото играл исключительно важную роль. По примеру России президент Венесуэлы пообещал в 2018 году создать второй по величине золотой запас в мире; он потерпел неудачу, и его страна страдает от гиперинфляции. В мире нефтегосударств и суверенных фондов стратегия российских властей по превращению нефтяных доходов в золото является их особым изобретением.
Российская политическая экономия сознательно или нет воспроизводит меркантилистскую политику классических империй. Меркантилисты, эксплуатировавшие свои колониальные ресурсы, считали, что главной целью государственной политики является положительное сальдо торгового баланса — больше экспорта, чем импорта, — что приведет к накоплению золота и серебра в казне. Торговое государство существовало не для славы государя и не для счастья его подданных, а для золота в казне. Современная экономическая мысль началась с критики этих режимов, поэтому меркантилизм сейчас считается чем-то привычным и устаревшим, но не совсем понятным. Торговая система разделила мир на «нас и их», и отношения между ними рассматривались как игра с нулевой суммой или перетягивание каната: выигрыш одного всегда означает проигрыш другого. меркантилисты не были социалистами; Земля, фабрики и товары остались в частных руках. Но государство продолжало облагать купцов и предпринимателей новыми налогами, пошлинами и сборами. Ключевым элементом этой системы было сдерживание общественного потребления. Фермеры, ведущие натуральное хозяйство, могли потреблять то, что было доступно на месте, но импорт продуктов питания или предметов роскоши требовал эмиссии золота, и это нужно было контролировать. Идеи свободной торговли Адама Смита и утилитарные принципы Джереми Бентама сделали меркантилизм архаичным проявлением эпохи Сахарного острова, плантационного рабства и золотого стандарта. Теоретически меркантилизм не может пережить демократию: когда люди имеют возможность стремиться к счастью, они хотят, чтобы их государство тратило средства, а не копило их. На практике некоторые из самых могущественных государств мира все еще практикуют, если не проповедуют, меркантилизм. Но остается верным, что чрезмерное внимание к золотым запасам является признаком надвигающейся катастрофы.
Использовать
Орехи
1 ГеродотИстория, стр. 106,2 Марка,Столица, т. 1, стр. 47.3 Аппиа, «Эль-пост-эн-эль-посмодернизм-эль-пост-эн-эль-постколониальный?»; Мур, «Являются ли постколониальные «пост-мы» постсоветскими пост-нас?»4 Кант, «Предположения о начале человеческой истории», стр. 225,5 мкм,Политические очерки, стр. 122.6История компании, Бд. 1, с. 29.7 Брин,Эпоха отравления, стр. 7.8 О концепции «общественного зла» см. Beck,Метаморфозы мира.9 Берг, «От имитации к изобретению». 10 Берг, «В поисках роскоши», с. 118; даунтон,Государство и рынок в викторианской Британии.11 Хьюм, «О торговле», вПолитические очерки, С. 102.12 Даггетт,Рождение энергии.13 Хьюм, «О деньгах», emПолитические очерки, S. 118.14 Хьюм, «О коммерции», S. 93-104.15 Хьюм, «Изысканность в искусстве», enПолитические очерки, С. 107.16 Бентам,Освободите свои колонии, стр. 21.17 действующий,внутренняя колонизация.18 Иннис,Канадская торговля мехом; Аллен,мировая экономическая история.19 аналогичный,глобальные энергетические изменения; Фишер-Ковальский и др., «Энергетические переходы и социальные революции».20 Кругман,Переосмыслить международную торговлю.21 Той и Той, «Происхождение и интерпретация тезиса Пребиша-Зингера»; Harvey et al., The Prebisch-Singer Hypothesis.22 Polanyi, 2003;Истоки нашего времени: Великая трансформация, стр. 26; аренд,Истоки тоталитаризма, Seiten. 188, 199.23 Mirkin, „Rost zolotogo zapasa v Rossii“.24 Budnitskiy,Деньги русских эмигрантов.25 Осокина,Золото пара индустриализации.
ОЧО
ресурсные проекты
Империя была социальной практикой. У его политической экономии было много практиков, но были и критики; Теоретиков было мало. Политические мыслители учили мужеству и славе, войне и миру; Они не обсуждали, откуда правительству взять деньги на содержание своей армии. Наемники были основными расходами короны и не выдавали долгов, поэтому короне приходилось занимать. Используя банки для финансирования долга, правители нуждались в доходах для погашения своих кредитов. Правительства собирали налоги с крестьян, но они всегда жили в нищете. Только «Промышленность», «Торговля» и «Колонии» могли поправить государственные финансы. Войны, которые велись в интересах колоний, создавали долги, обеспеченные будущими доходами от этих колоний. Все три элемента этой системы — колониальные приобретения, банковский кредит и наемные армии — зависели от ожидаемых ресурсов на вновь завоеванных территориях. Но эти преимущества были, к сожалению, недолговечными, и передовые теории были разработаны на руинах неудачных практик.
Робинзон Крузо на Британских островах
Даниэль Дефо был, пожалуй, первым теоретиком новой имперской экономической системы. Дефо — плодовитый писатель и опытный шпион.Робинзон Крузо, но он также написал сотни аналитических отчетов для вигов и консерваторов. В одном из своих первых текстовЭссе о проектах(1697) Дефо сравнил модные схемы, которые потрясут мир, новую специальность образованной элиты, со строительством Вавилонской башни, «слишком великой, чтобы ею можно было управлять, и поэтому, вероятно, достаточно великой, чтобы ни к чему не привести». 1 Многие из этих проектов были связаны с новыми колониями. Некоторые сработали, другие потерпели неудачу, и единственным испытанием для пудинга было его съесть.
Вместе со своим шотландским другом Уильямом Патерсоном Дефо работал над созданием Банка Англии; чуть менее амбициозный, чем Вавилонская башня, этот проект имел успех. Учрежденный парламентским актом в 1694 году, новый банк финансировал военные действия Короны, продавая собственные акции под 8% годовых. Он покроет этот долг налогами на тоннаж корабля, а также налогами на вино и пиво. Таким сбалансированным образом Банк Англии уравнял потоки колониального и национального доходов. В памфлете «Постоянные армии» (1698 г.) Дефо писал, что богатство поможет выиграть войны, а понятие военной доблести было архаичным, «готическим». Подлинно современный мыслитель, Дефо презирал готическое прошлое, господство грубой силы, натуральное хозяйство и рыцарские романы. Стране нужна была постоянная армия, поддерживаемая парламентом и финансируемая за счет регулярных налогов и сборов.
Мировой бестселлер Дефо.Робинзон Крузо(1719) было опровержениемДон Кихот, написанный сто лет назад. Моряк, плантатор сахарного тростника и работорговец, Робинзон воплощал образ первобытного капитализма так же, как Дон Кихот символизировал увядающее Средневековье. Пересекнув два океана, Робинзон возвращается в Англию по суше через Китай и Россию с грузом русских мехов, странно архаичных продуктов его приключений. Но в своей работе 1728 г.Английский торговый план, Дефо требовал промышленной переработки английской шерсти, чтобы снабжать Европу и колонии готовыми изделиями. Нонконформист, Дефо восхищался Голландией и презирал Испанию. Как энтузиаст отрасли, он был последовательным меркантилистом. В 1706 году Дефо отправился в Шотландию, чтобы добиться слияния с Англией; его партнером снова стал Уильям Патерсон, шотландский купец, сколотивший состояние в Вест-Индии. Дефо тогда работал на Роберта Харли, который готовил Акт о союзе с Шотландией (1706 г.) и подписывал Утрехтский договор (1713 г.). Государственные финансы были постоянной головной болью этого неугомонного государственного деятеля. В 1711 году он основал Компанию Южных морей, задачей которой было конвертировать государственные долги в акции и обеспечивать их за счет будущих колоний. Королевская хартия предоставила этой компании монополию на торговлю с Южной Америкой. Покупая акции новой компании, британцы инвестировали в ожидаемый доход от серебряных рудников, сахарных плантаций и рыболовных угодий, все еще принадлежавших испанскому врагу. Алхимия фондовых бирж могла бы решить проблемы военного финансирования гораздо эффективнее, чем налоговый инспектор.
По Утрехтскому мирному договору Испания была вынуждена открыть свои американские порты для британской торговли. В тропиках не было спроса на английские шерстяные изделия, но Компания Южных морей поставляла на испанские плантации многие тысячи африканских рабов в обмен на серебро и сахар. Таким образом, компания обменивала услуги на сырье — миссия, достойная Империи. В 1718 году началась новая война, и Испания захватила много английских товаров в Южной Атлантике. Акции South Sea Company достигли пика в 1720 году (за год выросли в десять раз), а затем резко упали. Дефо также потерял свое состояние и провел время в долговой тюрьме. Самыми успешными его проектами были романы.Кайс Фландриион был полон сцен порока и мести. Молл пересекает Атлантику, курсирует между табачными плантациями в колониях и секс-бизнесом в мегаполисе. Инцест, двоеженство и другие грехи Молл благодарит руку провидения: приговоренная к принудительным работам, она бежит в Америку, где покупает плантацию. Видимо, доброжелательное провидение было специальностью колоний.
Компания Южных морей была одним из первых пузырей на фондовом рынке; последуют еще многие «проекты». Старые деньги Дон Кихота полетели в новые карманы Робинзонов Крузо. Роберт Уолпол стал первым лордом казначейства, Харли был заключен в тюрьму, а Дефо работал на Уолпола. Стратегия нового правительства заключалась в том, чтобы отказаться от колониальных авантюр; Уолпол сосредоточился на местной промышленности и, в основном, на переработке шерсти. Он реализовал принципы меркантилизма и запретил строительство металлургических заводов и больших кораблей в Америке. Навигационные акты контролировали торговлю на море: колониальные и британские товары можно было перевозить только на британских кораблях. Единственной задачей колоний была добыча сырья и доставка его в Англию.
Дариен
Тем временем Англия аннексировала свою следующую и, возможно, самую важную колонию: Шотландию. В качестве секретного агента Дефо помог подготовить Союз 1707 года. Он видел Шотландию как храбрую, но бедную нацию: свобода и трудолюбие были всем, что ей было нужно. Однако в Шотландии было столько же свободы, сколько и в Англии; Чего не хватало Шотландии, так это колоний. Все знали, какую роль в процветании Англии сыграли сахар, табак и другие товары. Шотландцы должны создать свой собственный колониальный проект. Глядя на карту, Патерсон, коллега Дефо, выбрал Дариенский перешеек. Сегодня Панамский канал соединяет здесь Северную и Южную Америку. Если бы там была основана торговая колония Новая Каледония, сухопутное судоходство обеспечило бы кратчайший путь между Англией и Индией или Шотландией и Китаем. Патерсон рассказывал истории о золоте, которым пользовались индейцы Дариен. Запасы рыбы и дичи были целы, туземцы дружелюбны, испанцы далеко, а британский флот окажет вооруженную поддержку. На самом деле Патерсон читал о Дариене в книге, написанной бывшим пиратом. Он пообещал жениться на дочери местного вождя, и его карты оказались столь же ненадежными, как и его предложение руки и сердца.
Патерсон основал компанию Darien, и шотландский парламент поддержал проект. Вся страна купила его акции; Подсчитано, что пятая часть денег, циркулировавших в то время в Шотландии, была вложена в компанию. Но запланированная экспедиция вызвала тревогу в Лондоне: доставка товаров по «Дариену» будет конкурировать с кораблями Ост-Индской компании. В 1698 году флот из пяти кораблей приготовился к отплытию в Дариен. Во главе с Патерсоном они были загружены промышленными товарами (котлы, фарфор, оружие) для обмена на золото, специи и другие сокровища с Востока. У Патерсона были причины опасаться столкновения с английским флотом, и его корабли отплыли из Керколди, порта к северу от Эдинбурга. Почему-то этот порт и соседнее графство Файф стали колыбелью экономики. Экономист и планировщик Джон Лоу родился в Файфе четверть века назад. Четверть века спустя в Керколди родился Адам Смит.
Шотландская экспедиция достигла перешейка и построила форт, защищенный пятьюдесятью орудиями. Вскоре возникли трудности: самой большой проблемой была малярия. Колония не просуществовала и года; лишь горстке колонистов удалось бежать в Нью-Йорк. Тем временем шотландцы отправили в Новую Каледонию еще тысячу поселенцев. Дефо назвал катастрофу в Дариене «уловкой», просто еще одним провальным проектом. 2 Но тысячи шотландцев погибли, многие семьи оказались на грани банкротства, а стоимость местного шиллинга резко упала. Разбитая событиями, шотландская элита согласилась заключить союз с Англией в 1707 году. Ученые, работающие над Дэвидом Хьюмом, обнаруживают влияние травмы Дариена на его работу. 3 Адам Смит вырос, слушая истории своих соотечественников, которые плыли из родного города навстречу смерти. Это была национальная травма, о которой сегодня почти не вспоминают. *
Регент и кофе.
С другой стороны, французский король Людовик XIV побил все рекорды, проведя на троне 72 года. Его правление было долгим и приятным, но оказалось смертоносным. Из политической злобы король оставил Франции долг в 3 миллиардаФунти налоговая система, которая не могла собрать даже 5% от этой суммы. Большая часть этого долга была связана с поражением Франции в войне за испанское наследство, глобальном конфликте из-за европейских и заморских колоний. Англия выиграла войну, а Людовик XIV потерял Канаду с ее бобрами и рыбой, но сохранил южную колонию. Названная в честь короля в 1682 году, Луизиана была богом забытым местом. Французский исследователь Робер Кавелье де Ла Саль начал свои приключения гораздо дальше на север, в районе Великих озер, надеясь найти дружелюбных местных и покрытых мехом животных и в Миссисипи. Французы понятия не имели о просторах нового континента; Людовик XIV приказал Ла Салю отправиться дальше на юг, чтобы завоевать серебряные рудники Перу. Пять лет спустя де Ла Саль был убит в Техасе собственными моряками. Но в результате их усилий территория Франции простиралась от современной Луизианы до Миннесоты и включала в себя восемь американских штатов. Ни бобры, ни металлы на этой обширной территории не обнаружены. Климат был слишком холодным для выращивания сахарного тростника. Белое население Французской Америки было незначительным. Кровавая война за испанское наследство длилась тринадцать лет, и лишь одна французская экспедиция поднялась по Миссисипи. Тем временем Франция превращалась в дикое болото, подобное Луизиане.
Филипп, герцог Орлеанский, стал регентом; Он был женат на своей двоюродной сестре, дочери покойного короля. Позже Вольтер распространил слухи, что у Филиппа был роман с его собственной дочерью, герцогиней Берри, и он стал отцом ее ребенка. За эту дерзость Вольтер был заключен в Бастилию, где написал свою первую пьесу.Эдип. Неустрашимый дирижер и его дочь пришли на открытие. Древний Египет вошел в моду, и эти французские короли считали себя фараонами, а не императорами, чьи полномочия были очень ограничены. Но герцог Орлеанский был просвещенным правителем. В последнюю войну он был успешным военачальником; как глава государства он стал миротворцем. Но денег на реконструкцию не хватило. Крупные стройки предыдущего регентства - Версаль и другие - были причиной экономической отдачи. В Париже не было банков, хотя Генуя и Амстердам успешно управляли ими в течение многих лет, и даже в Лондоне был один. Но элита, жаждущая мира, предавалась удовольствиям. Как писал русский романтик Александр Пушкин в своем историческом романеАрап Петра Великого«Герцог Орлеанский, сочетавший многие блестящие качества со всевозможными пороками, к сожалению, не обладал ни малейшей долей лицемерия. Оргии, происходившие в Пале-Рояль, не были секретом для Парижа; пример был заразителен».
Заразительны были не только оргии. Вокруг Пале-Рояля постепенно открывались модные кафе. Людовик XIV впервые попробовал кофе с османским послом и получил в подарок кофейный куст. Согласно легенде, саженцы этого кустарника дали начало кофейным плантациям на Мартинике. К середине 18 века миллионы этих кустарников росли во французских атлантических колониях. «Весь Париж превратился в одно большое кафе», — писал историк регентства Жюль Мишле. На самом деле Французская революция началась в кафе возле Пале-Рояля. Говоря о правах человека и гражданина, революционеры пили кофе, подслащивали и курили табак, и все это делалось трудом черных рабов. в Радищеверабочий день(см. главу 4) двое белых беседуют за кофе в далекой России: «Помни, — сказал однажды мой друг, — что кофе в твоей чашке и растворенный в нем сахар лишили такого человека, как ты, покоя. которые были причиной... слез, стонов, побоев и оскорблений..." - у меня дрожала рука, и я пролил кофе»5. В доме Вольтераоткрыть- говорит изуродованный черный раб. «На фабрике, где мы работаем, если мы поднимаем палец, нам режут руку; Если мы попытаемся сбежать, они отрежут нам ногу. У меня были оба опыта»6.
лей цзюань
В первый год своего правления шотландский экономист Джон Ло убедил герцога Орлеанского предпринять весьма необычный проект. Сын ювелира, Ло был известен в Лондоне своими азартными играми. Но он убил кого-то на дуэли и каким-то образом сбежал из тюрьмы. После неудачной попытки открыть национальный банк в Шотландии он переехал в Париж. Там он познакомился с кондуктором, тоже игроком и развратником. Шотландский экономист объяснил французскому регенту, что стране нужны деньги, как телу нужна кровь; что не будет налоговых поступлений, пока не будет восстановлено денежное обращение; и это золото не было необходимо, чтобы получить его, были другие средства. Последний пункт особенно интересовал регента. Как писал Пушкин: «В этот момент явился Закон. Жадность к деньгам сочеталась с жаждой наслаждений и разврата. фермы исчезли; боевой дух зашкаливал; Французы смеялись и рассчитывали, а государство поддалось навязчивой музыке сатирических варьете».
Бумажные деньги были любимым предметом Джона Лоу. В Англии он был введен для финансирования военных действий; Швеция и даже далекий Массачусетс тоже экспериментировали с банкнотами. Первоначально эти бумаги действовали как кредит, гарантируя точное количество золота или серебра. Вероятность того, что все клиенты банка одновременно захотят снять свои банкноты, казалась маловероятной, и банки выпустили банкнот больше, чем могли выкупить. Денежная масса росла, пока металл был заперт в банковских хранилищах. Теперь банки могли предоставлять кредиты купцам, князьям и генералам, не теряя при этом денег. Ло писал, что если Англия конвертирует свои бумажные банкноты в обращении обратно в серебро, объем торговли уменьшится вдвое. 8-й
Потом выяснилось, что теория вероятностей, которая тоже была разработана в то время, не в полной мере применима к банковскому сектору. Экономические субъекты взаимозависимы и в то же время подвержены трудностям. Следует признать, что разные клиенты брали кредиты по разным причинам и теряли свои состояния в разное время. Но все пошли в банк, чтобы обменять свои счета на золото, когда почувствовали приближение кризиса; причем это чувство возникало у разных людей одновременно. Первые газеты появились в Европе почти одновременно с бумажными деньгами. Каждый день они публиковали стоимость акций и монет, репортажи с полей сражений, географические открытия и светские сплетни. Несколько инвесторов читают одни и те же газеты.
Джон Лоу знал, что бумажные деньги в Англии и Голландии обеспечены золотом. У Франции таких оговорок не было. Их национальное богатство состояло из земли, и Ло предложил создать земельный банк, который высвободил бы деньги, обеспеченные землей. Каждая единица соответствовала определенному участку земли; По запросу банк должен был бы выделить землю из своего резерва в обмен на надел. Количество земли в банке увеличилось бы с колониальными завоеваниями, и соответственно увеличилась бы денежная масса. Если бы в обращении было достаточно денег, писал Джон Лоу, французская земля возделывалась бы так же, как и голландская.
В мае 1716 года регент одобрил проект Джона Лоу. Новый Banque Générale был частным, и любой мог купить акции. Вскоре регент приказал своим провинциальным агентам взимать налоги исключительно с банкнот этого банка. Ло едва мог печатать их достаточно быстро, чтобы не отставать от спроса. Регент также создал новую компанию с ограниченной ответственностью, которой он доверил управление всеми французскими колониями. Эта компания, объединившаяся с Laws Bank, несколько раз меняла названия; Западная компания, Индийская компания и, наконец, Миссисипская компания. Французские банкноты теперь были обеспечены обширной территорией Луизианы. Названный в честь регента, Новый Орлеан был основан в 1718 году на охваченных малярией болотах. Джон Ло отправил в Луизиану 6000 белых и 3000 «цветных» поселенцев.
Корона выплатила проценты по своим огромным военным долгам несколькимАннуитенты– Состоятельные граждане, владевшие государственными облигациями. Теперь регент передал Миссисипской компании весь национальный долг Франции: он должен был быть покрыт доходами от луизианских болот. Молодой дирижер заслужил похвалу в Париже; он нашел способ монетизировать «цивилизационную миссию», в которую французы теряли веру. Так и должно быть: расходы Империи должны уравновешиваться доходами Колоний.
Бизнес процветает: Джон Ло расширяет свою компанию, включив в нее французские колонии в Африке. За три года стоимость его акций выросла со 140 до более 10 000.Фунт. На черном рынке было продано до 18 000 акций; Люди, у которых не было акций, покупали опционы и фьючерсы, что было еще одним изобретением того времени. В начале 1720 года Джон Лоу был назначен генеральным контролером финансов. Его банк, переименованный в Banque Royale, стал первым центральным банком в истории Франции. ОнАннуитентыон стал богаче, чем когда-либо. Самые удачливые становились миллионерами: именно тогда термин «миллионер» впервые был использован во французском языке. Крупнейшие акционеры компании приобрели права собственности на большие участки земли вдоль реки Миссисипи. Газеты публиковали статьи о месторождениях серебра, обнаруженных к западу от Миссисипи; скалы там были, по-видимому, богаче серебром, чем перуанские рудники. Вводящие в заблуждение статьи, фотографии и карты подняли цены на акции. Это было началом связей с общественностью.
Фактически, парижские миллионеры могли возлагать свои надежды только на три вида товаров из Луизианы: табак, сахар и войлок. Табак требовал массового притока африканских рабов, и их нужно было кормить. Трость Сен-Доминго была посажена на территории нынешнего Нового Орлеана; но и в хорошие годы сахар был плохого качества, а в холодные годы ничего не росло. Потеряв Канаду, французы надеялись найти бобров и открыть торговые посты в Луизиане. Они и не подозревали, что к югу от Гудзона нет бобров. Фондовый пузырь подпитывался ностальгией по утраченным колониям. Убыточная Луизиана шла рука об руку много лет. Через полвека после Джона Ло Луизиана перешла к Испанской империи в результате Семилетней войны. Затем Наполеон забрал его только для того, чтобы продать Соединенным Штатам. Эти земли обрели коммерческий успех гораздо позже, когда рабы осушили болота, построили каналы и заложили хлопковые плантации.
Прибыль, полученная регентом и некоторыми акционерами в Париже, поступала не от заморских колоний, а от французских подданных. Но Джон Лоу сдержал некоторые из своих обещаний. Он почти ликвидировал государственный долг. Его валюта была конвертируемой: акции можно было обменять на банкноты, а банкноты — на серебро. Аристократия испытала радость денег, но ей было трудно понять причину взлета и падения их счетов. Финансовая система, введенная законом, была очень сложной; Парижской публике не хватило финансовой смекалки, чтобы не отставать от его создания. Из-за неопытности акционеров крах наступал медленно, но потом все развалилось очень быстро. Весной 1720 года стоимость акций резко упала, и Ло приостановил их конвертацию в золото. Цена на хлеб в Париже сразу выросла на 50%. Разгневанные парижане заняли финансовый район рядом с Регентским дворцом. Джон Ло бежал из Парижа.
В марте 1721 года Петр Великий из России приказал своему Горному колледжу предложить Джону Лоу княжеский титул, чин действительного тайного советника, орден Святого Андрея и поместья с 2000 семей и 6000 крепостных. Закон также будет иметь право строить города, приглашать иностранные фабрики и создавать торговые компании. Взамен Ло должен был поставить русскую торговлю с Персией на новую основу и наполнить казну миллионом рублей серебром. Завоевав восточное побережье Каспийского моря, Петр хотел основать Персидскую торговую компанию и предоставить ей широкие права по образцу Миссисипской компании. Восток все еще казался полным сокровищ; Идеей Петра был новый Шелковый путь, который пролегал бы по территории России и обеспечивал бы пошлины для короны. 9 Новый город в устье Куры, там, где она впадает в Каспийское море, дал бы империи промышленность, которую долго не мог достичь город в устье Невы. Чтобы добиться всего этого, Питеру нужен был Джон Лоу, который тогда был разоренным и беглым. Но Ло не принял приглашения Петра Великого. Возможно, он знал, как трудно будет добыть серебро на миллион рублей у истерзанных войной берегов Каспийского моря.
В разгар рыночного бума Ло считался самым богатым человеком своего времени, за исключением членов королевской семьи, но он держался за свои акции до краха. После побега из Парижа в арендованной карете ему удалось спасти часть своих вещей. Когда он умер в Венеции восемь лет спустя, он оставил после себя большую коллекцию произведений искусства: 81 ящик с красками, в том числе картины Леонардо и Тициана. Коллекцию должны были отправить в Амстердам, но корабль попал в шторм, и холсты промокли. Из всего этого богатства сохранилось лишь несколько картин.
В 1828 году другой талантливый интриган, Александр Грибоедов, русский посол в Персии, представил правительству идею закавказского предприятия. Идея капитализации персидской торговли и плодородных земель Кавказа была той же самой, что была предложена Петром Лоу. Грибоедов смоделировал свой «Чертеж» по образцу Британской Ост-Индской компании. Он просил правительство дать его компании землю, право поселения крепостных из средней полосы России и освобождение на пятьдесят лет от всех налогов, сборов и воинской повинности. По подсчетам Грибоедова, русские купцы тратили огромные суммы, свыше 10 миллионов рублей в год, на покупку колониальных материалов (сукно, сахар, красители, сухофрукты) у Британской Ост-Индской компании. Новая закавказская компания заменит этот импорт своей продукцией. 10 План был отвергнут, и Грибоедов был убит в резне в Тегеране. Как и Дефо, он был более успешным писателем, чем «проектором»; сегодня он известен своей комедией.я с остроумием.
Gesang
Шотландцу Джону Лоу, пионеру банковского дела во Франции, помогал другой неожиданный герой, ирландец Ричард Кантильон. Как и многие представители социальных наук, Кантильон был политическим беженцем. Его родители были ирландскими католиками, и англичане конфисковали их имущество. Кантильон переехал во Францию и начал работать сначала клерком, а затем младшим партнером в новом банке, основанном Законом. В 1719 году, заработав деньги на компании Миссисипи, он решил, что бум достиг своего пика, и продал свои акции. Он очень торопился; Акции, которые он продал, утроились в цене, прежде чем упали в цене. Эта продажа облигаций привела его к конфликту с Ло, и он уехал в Италию. Позже, в 1734 году, Кантильон сгорел заживо в собственном доме в центре Лондона. В поджоге заподозрили ее повара: он исчез с документами и драгоценностями. Позже в далеком Суринаме был обнаружен некий шевалье де Лувиньи. Очевидно, у него были бумаги и другие вещи, принадлежавшие Кантильону. Антуан Э. Мерфи из Тринити-колледжа в Дублине, написавший биографию Кантильона, считает, что этот джентльмен на самом деле был Кантильоном, который устроил пожар в Лондоне и бежал в Суринам. 11 Если бы он прожил в Суринаме еще двадцать лет, он мог бы знать Кандидо и его случайного друга, изуродованного раба. Я думаю, Кантильон хотел бы поговорить с вами.
Все, что до нас дошло, это Кантильонский договорЭссе по экономической теории. Написано в 1730 г. и опубликовано на французском языке в 1755 г.Очерк о природе торговли вообще., эта книга была в значительной степени проигнорирована, хотя Адам Смит должным образом сослался на нее. Намного позже Уильям С. Джевонс, который «заново открыл» книгу и перевел ее на английский язык, писал, что она «представляет собой колыбель политической экономии более решительно, чем любая другая отдельная работа». Работа без земли ничего не стоит, как земля без работы. Пока земля находится в свободном доступе, «люди размножаются, как мыши в сарае», — писал Кантильон. Общей мерой стоимости является не золото, а земля. Джон Ло также основывал свою «систему» на этой теории, но примеры Кантильона более ясно показали, как она работает. Самая скромная жизнь может обойтись и с гектара-полтора. Цена готового продукта может быть исчислена в сухопутных единицах. На акре пасется достаточно овец, чтобы получить достаточно шерсти для костюма, но для костюма из тонкой шерсти потребовалось бы в десять раз больше земли, чтобы прокормить прядильщиков и портных. Вино в Париже стоит дороже, чем вино в Бургундии, из-за стоимости доставки, которая также может быть рассчитана в единицах земли, необходимых лошадям и кучерам для выживания.
Труд может во много раз увеличить стоимость природного продукта. Для Кантильона это чудо, которое необходимо изучить. Он был поражен, узнав, что для стальной пружины в английских часах отношение стоимости материала к стоимости рабочей силы составляет один к миллиону. Его метод прославлял превосходство сельского труда. Когда страна обменивает свой труд на сырье из другой страны, первая страна имеет преимущество в торговле, потому что она кормит свой народ за счет другой страны. В качестве примера Кантильон приводит торговлю между Парижем и Брюсселем: баллы обмениваются на шампанское за 100 000 унций серебра в год. Он подсчитал, что урожай с одного гектара фламандского льна с добавленной стоимостью брюссельских кружевниц соответствует стоимости вина с 16 000 га французских виноградников. Благодаря этому обмену многие люди могли жить на каждом гектаре фламандской земли, заниматься другими делами (судостроением, военной службой или академической работой) и покупать продукты в Бургундии или где-либо еще. Чем производительнее работа, тем меньше земли требуется для создания богатства. Тысячи гектаров французской земли каждый год отходили Брабанту вместе с бочками с вином, как будто Франция временно потеряла эти земли в войне. Из Брюсселя Кантильон обратился к проблемам Восточной Европы. Если польский землевладелец также любит брюссельские кружева, это стоит ему шестой части дохода, который он получает от продажи урожая, выращенного на его участке; если ему нравятся бургундские вина, он платит за них еще шестую часть своего дохода. В обмен на урожай с 1 акра земли в Брабанте и 1500 акров земли в Бургундии польский землевладелец отдаст зерно, собранное на сотнях тысяч акров его собственной земли. Таким образом Голландия и Фландрия получают половину своего населения и обменивают плоды своего труда на продукты из чужой страны. Для каждого отдельного продукта, чем выше стоимость человеческого труда и ниже стоимость сырья, тем лучше для экономики, торгующей этим продуктом. 12
Кантильон также занимался энергетикой и шахтами. Англия живет за счет своих угольных месторождений, писал он. Он считает, что английский уголь сэкономил несколько миллионов акров, которые в противном случае понадобились бы для лесоводства, те самые акры, которые 300 лет спустя назовут «акрами-призраками». Одни шахты приносят богатство, писал Кантильон, другие теряют деньги. Чем больше золота или серебра будет добыто в испанских рудниках, тем больше мяса съедят испанцы и тем больше предметов роскоши они купят. Чем выше стоимость земли в данной стране, тем выше цены на все другие товары. Кроме того, объясняет Кантильон, заработная плата не растет вместе с ценами, потому что они фиксируются в контракте. Пока бизнесмены и землевладельцы подсчитывают свои прибыли, рабочие понимают, что на их заработную плату покупается все меньше и меньше товаров. Одни затянут пояса потуже, другие эмигрируют. Богатство рудников усугубляет неравенство и разоряет фермы и фабрики. Часть новых денег пойдет на импорт иностранных товаров, а собственная промышленность страны придет в упадок. Нищета и запущенность будут видны повсюду. Кантильон описывает механизм «голландской болезни» за сотни лет до того, как он был выявлен.
Опыт Ло и Кантильона в Париже был уроком для мастеров Просвещения. Молодой Вольтер с триумфом наблюдал за крахом Миссисипской компании; финансовый аналог Лиссабонского землетрясения, вероятно, сыграл роль в его насмешке над оптимизмом. Монтескье встретился с Ло и долго беседовал с ним, когда тот уже был в опале; Этот опыт, должно быть, подпитывал идеи Монтескье о торговле и власти. Аббат Прево писал об этом периоде в популярном романе:Рассказ Шевалье де Грие и Манон Леско(1731 г.). В этом мире неиспользованного богатства и дикого неравенства государственные услуги можно купить так же легко, как и сексуальные услуги. После случайной встречи мужчина дарит женщине дом, карету, горничную, трех лакеев и кухарку. Шевалье де Грие живет с Манон, но ее депортируют в Луизиану как проститутку. У Манон Леско из Луизианы дела обстоят хуже, чем у Молла Фландерса из Вирджинии. Впечатленный бедностью Нового Орлеана, Де Грие хоронит Манон после того, как она умирает в пустыне. До выпускаоткрытьВ 1759 году роман все еще оставался любимым чтением просвещенной публики. Вольтер и его просвещенные друзья с радостью давали совет российской императрице, пусть и платный, рекомендуя расширять свою империю и приобретать новые территории. Однако они считали, что колонии плохи для Франции. Для континентальной Европы, а затем и для независимой Америки стояла задача найти новую постколониальную модель политической экономии, противостоящую «британской системе».
Использовать
Орехи
1 поражение,Эссе о проектах, стр. 20; Гамильтон и Паркер,Даниэль Дефо и Банк Англии.2 МакКим, «Война слов». 3 Армитидж, «Шотландский взгляд на империю»; преббл,Или катастрофа Дариена; Роджер Эмерсон, «Шотландские контексты».4 Пушкин,Арап Петра Великого, в вашейполная прозаическая литература, стр. 11.5 Рабаночев,Поездка из Санкт-Петербурга в Москву, стр. 157,6 Вольт,открыть, стр. 44,7 Пушкин,Арап Петра Великого, стр. 11.8 Мерфи, 11.8.лей цзюань; рис,История теории денег и кредита.9 Troitskiy, „„Sistema“ Jona Lo“; Anisimov,Петр IКурукин,Persidsky Pochod Petra Velikogo, Seiten. 41–2.10 Markova, „Novyye materialy“.11 Murphy,Рикардо Кантильон.12 Кантилон,Эссе по экономической теории; Джевонс, «Ричард Кантильон и национальность политической экономии»; Шпенглер, «Ричард Кантильон»; Брюэр, Кантильон и меркантилизм, вРичард Кантильон: пионер экономической теории; Торнтон, «Был ли Ричард Кантильон меркантилистом?»; Ананьин, ""Кем я был великой частью"".
НЭУ
Труд и торговый насос
Меркантилисты считали, что основной целью торговли является накопление золота в казне. Население имело второстепенное значение. В начале XVII века Англия казалась перенаселенной, и политики довольствовались эмиграцией лишнего населения в Америку. Торговля, которой управляют частные лица, всегда нуждалась в поддержке государства. Британская торговля в океанах была бы невозможна без защиты торговых судов от врагов и пиратов Королевским флотом. Но Королевский флот также зависел от торгового флота: торговые суда были тренировочной площадкой для моряков. Сила государства заключалась в богатстве казны, которое зависело от силы государства.
Преимущества колоний.
В эпоху наемных армий считалось, что золото придет на помощь в случае войны или других кризисов. Хотя войны финансировались за счет кредита, а не казначейства, проценты зависели от золотых запасов. Для накопления золота казне требовалось положительное сальдо торгового баланса, при котором экспорт превышал импорт. Каждый обмен был сделкой между отдельными лицами, но регулятор высокого уровня (в Англии это был парламент) мог контролировать торговый баланс, ограничивая внутреннее потребление, контролируя импорт и поощряя экспорт. Колонии должны не конкурировать с метрополией, а приносить ей пользу, снабжая ее сырьем, поглощая ее избыточное население и покупая ее товары. Объем мировой торговли считался конечным: то, что доставалось одному конкуренту, доставалось другому. По мере того как объем бизнеса на этих биржах увеличивался, росла и налоговая база империи. Еще больше золота оказалось в казне.
Иностранные партнеры были ненадежны: торговля с ними чревата войнами, дипломатическими неудачами и произвольными тарифами. Чем больше Англия зависела от своих колоний и меньше от торговли с другими империями, тем лучше. По закону меркантилизма вся торговля с колониями должна была вестись через метрополию; Английским колониям не рекомендовалось или запрещалось торговать друг с другом. Все это было связано с растущей верой в силу государства. Частный торговец был подобен матросу, командующему парусной лодкой, но только государь, капитан корабля, мог задать курс этой гигантской машине. Навигационные акты, принятые парламентом в 1651 г. и остававшиеся в силе почти 200 лет, запрещали иностранным судам перевозить товары из английских колоний и позволяли колониям торговать своими товарами исключительно через английские порты. Создав транспортный картель, законы о судоходстве вызвали рост цен на колониальные товары. В результате сахар из французских колоний был намного дешевле, чем британский, что позволило французам захватить большую часть европейского рынка. Британская промышленность пострадала от навигационных актов, но торговый флот и судовладельцы выиграли, что побудило Адама Смита написать, что власть над миром принадлежит не производителям товаров, а их грузоотправителям.
Историк Клаус Кнорр изложил аргументы в пользу колоний, выдвинутые в парламенте и в прессе: они необходимы для обращения дикарей; без колоний моряки не получали бы подготовки; империи нужны были залежи золота и серебра; мегаполис должен был избавиться от избыточного населения; и, наконец, колонии увеличили государственные доходы. 1 Наиболее распространенным аргументом в пользу колоний было то, что их сырье было жизненно важным для британской экономики. Британский импорт в этот период состоял из четырех категорий: судовое снаряжение и другие «морские припасы» и поташ из России и стран Балтии; соль, вино, орехи, шелк, сахар и табак из южной Европы; специи, ткани и краски с Дальнего Востока; и сушеную или консервированную рыбу из Атлантики. Некоторые из этих товаров были предметами роскоши, и в случае необходимости их ввоз можно было остановить. Другие были жизненно важны для Англии, несмотря на попытки найти замену британским колониям. К 1700 году парламент постоянно обсуждал, что враги Англии контролируют поставки жизненно важного сырья. В случае войны такая зависимость может иметь фатальные последствия. Например, сэр Гилберт Хиткот сказал в Палате лордов в 1721 году: «Хотя мы привозили наши военно-морские припасы из России, в власти царя было не только установить цену, которую он запрашивал, но даже помешать нам получить их вообще. ." Политики надеялись, что добыча сырья из колоний решит эту проблему.США мыслились по аналогии с Индией: англичане должны были основать там торговые фактории, а «красные индейцы» поставляли бы меха, пеньку, рыбу, пиломатериалы, и другие предметы первой необходимости в обмен на продукцию английской промышленности.
Лишь некоторые из этих надежд оправдались, но англичанам удалось расширить американские колонии в масштабах, едва ли вообразимых в первоначальных планах. Население колоний росло гораздо быстрее, чем население Британских островов. Доход белых поселенцев был выше, чем в Англии, и потребление в колониях также быстро росло. Надежды на приток золота в государственную казну не оправдались. Чарльз Давенант подсчитал, что только четверть английского дохода приходилась на экспорт предметов домашнего обихода, таких как шерсть и олово; все остальное пришло из двух Индий. Давенант писал: «Колонии - это крепость своего материнского королевства, если они находятся под хорошей дисциплиной ... Но в остальном они хуже, чем независимые члены политики». Плантации могут стать более прибыльными для наших соседей, чем для нас». Британские колонии недостаточно прибыльны в мирное время и недостаточно надежны в военное время, писал Давенант. эти ресурсы просто сожрали. Сэр Уильям Петти, один из основателей Королевского общества, предложил переселить американских колонистов в Ирландию. По словам другого теоретика, Мэлаки Постлтуэйта, «это закон, основанный на самой природе колоний, в которых не должно быть ни культуры, ни искусства»4.
Но история странная. В колониях была культура, и это делало их нелояльными и ненадежными, если не бесполезными. Голландцам потребовалось около века, чтобы положить конец империи Габсбургов, но им потребовалось гораздо больше времени, чтобы покинуть свои собственные колонии. Однако относительно мирная торговля со странами Балтии приносила голландским купцам большую прибыль, чем торговля с Индией. После того, как американцы завоевали независимость от Великобритании, они продвигали свободную торговлю как один из своих революционных принципов. Они также применяли этот режим к работорговле. Именно британцы возглавили аболиционистское движение.
две монополии
Торговля природными ресурсами привела к городскому буму, сформировавшему лицо Европы. Римские города развивались из укрепленных лагерей в стратегически важных местах. Напротив, города современной Европы росли там, где природные условия предлагали благоприятные места для стоянки кораблей или вращения водяных колес. Эти города, космополитические центры дальней торговли и ранней промышленности, были аванпостами мировой торговли. Равнодушные к земле и окрестным городам, многие из этих городов были построены там, где земля оставалась еще незанятой из-за опасности затопления или нападения пиратов: в дельтах и болотах, у бродов и дамб. В 21 веке некоторые из этих городов станут первыми жертвами глобального потепления.
Примером такого города, частички большого мира, едва вписывающейся в местное пространство, является Глазго. У него был удобный порт, много леса, огромные доки и отличный университет. Табак был основным продуктом Глазго. Когда в 1752 году Адам Смит стал профессором моральной философии, в Глазго перерабатывалось больше табака, чем во всех английских портах вместе взятых. 5 Шотландские торговцы избегали конкуренции, покупая табак у мелких фермеров по гибким ценам (англичане предпочитали покупать табак у крупных плантаций по фиксированным контрактам). Кроме того, шотландцы умели избегать британских налогов, т. е. занимались контрабандой. Но табачники активно сотрудничали с властями и со временем стали авторитетами. С 1740 по 1790 год каждый мэр Глазго владел табачной компанией. Как и любой трансатлантический бизнес, торговля табаком была сопряжена с риском; ему нужна была финансовая смекалка и капитал, а также доверие к Провидению. Банки, страховые компании и пресвитерианские церкви развивались вместе с доками и фабриками.
Объединение Шотландии и Англии произошло в 1707 году, и Адам Смит начал трудную карьеру, типичную для колониального интеллектуала. После окончания Керколди и Университета Глазго он поступил в Имперский Оксфорд. Ему там не понравилось, и он вернулся в Глазго, чтобы преподавать нравственную философию. Помимо работы в администрации университета, у Смита не было никакого опыта в бизнесе. Он знакомился с миром в клубах и кафе, где профессора в компании капитанов дальнего плавания и фабрикантов поедали вызывающие привыкание плоды колониальной торговли. После многих лет обучения шотландских студентов он согласился занять должность наставника в семье английских аристократов. Смит, убежденный сторонник свободной торговли, позже стал членом Шотландского таможенного комитета.
ее знаменитая книгаИсследование о природе и причинах богатства народовОн устроен как оптический инструмент, постепенно переключая свое внимание с мелких деталей местной экономики на картину мировой торговли. Все ценности создаются трудом. Богатство страны может быть создано только трудом ее людей. Разделение труда является ключом к богатству наций. В шотландской мастерской Смит наблюдал за восемнадцатью операциями, необходимыми для изготовления иглы, небольшого блестящего предмета из чистой стали. Русский поэт Александр Пушкин, получивший такое же ремесло, описывал, как богатые знатоки Петербурга пользовались плодами английской промышленности:
Все, что может предложить умный Лондон
Для тех, у кого щедрая грудь и капризы,
и корабли к нам по Балтийскому морю,
В обмен на сало и деревья...
напильники и стальные гребенки различных форматов,
ножницы прямые и изогнутые, тридцать размеров
От кисти до современного человека –
Для волос, зубов и ногтей.
Евгений Онегин, «современный человек», изображенный в этом романе русскими стихами, читал Адама Смита, прогуливаясь среди других модных занятий. 6 Напротив, рабочие в Лондоне или Глазго, изготовлявшие все эти булавки и ножницы, были обучены повторять один и тот же процесс несколько раз в день. Производители защищали свои торговые секреты, поэтому их продукцию нельзя было копировать где-либо еще, хотя один из них продемонстрировал Смиту свои восемнадцать операций. Пока такие секреты не были раскрыты, эти господа сохраняли свои временные монополии, а рабочие сохраняли свои рабочие места.
Примечательно, что Смит не говорит нам, откуда взялась сталь, из которой была сделана ручка. В Глазго была своя руда, но весьма вероятно, что железные слитки поступали в Глазго морем из Швеции или России. Чем реже встречается товар, тем меньше его цена отражает вложенный в него труд, потому что тогда он является монопольным продуктом. Но эта монополия на добычу сильно отличается от монополии на знание: первая постоянна, вторая временна. товарная торговля, компании-монополисты, владеющие грузовыми судами, портами, каналами, доками; их защищали военно-морские корабли; и они оказывали доминирующее влияние на установление цен, налогов и сборов. По словам Смита, торговая система отдавала предпочтение интересам производителей, а не интересам потребителей, и все эти интересы были принесены в жертву торговому судоходству. Гоббс видел в государстве неуклюжего землевладельца. Смит вернул Левиафану его первоначальное значение морского чудовища.
Согласно бычьему взгляду Смита на рынки, монополия была отклонением от нормы, неуместным и временным отвлечением. Он не создал прочной теории монополии; эта честь досталась Бентаму. Монополия позволяла создавать огромные состояния, но со временем невидимая рука устранила все эти незаслуженные преимущества. Это регулярно делалось с использованием коммерческой тайны, что является ключом к успеху небольших производственных монополий. Работа основана на знаниях; Эти знания распределяются неравномерно, но конкуренция сглаживает эти различия. Однако самые могущественные монополии основывались не на коммерческой тайне, а на транспорте. Смит описывает, как каменоломни вокруг Лондона приносили хорошую прибыль, но не приносили дохода в Шотландии. То же самое можно сказать и о лесном хозяйстве: на юге Англии регулярные рубки были прибыльными; Деревья остались гнить в Шотландии. Угольные шахты возле Оксфорда были прибыльными, но многие шахты в Шотландии были закрыты. К коммерческой тайне все эти примеры отношения не имеют - они ближе к "Салу и деревьям" Пушкина, чем булавки Смита. Производя сложные устройства, такие как английские булавки, Шотландия потеряла больше денег из-за своих природных ресурсов, потому что расстояния были большими, транспорт дорогой, а ресурсы разбросаны.
Мастерская идея Смита о свободной торговле была призвана преодолеть враждебный принцип монополии. «Невидимая рука» приумножала ценные продукты труда, но ее отношение к редким плодам природы оставалось неясным. Смит верил в работу и не ценил природу, романтические шотландские озера и горы, которые войдут в моду в следующем поколении, или тропические острова с их табаком и сахаром. Торговля этими вещами означала монопольную власть и незаработанную прибыль для купцов и владельцев магазинов. Смит ничего не сказал об угле по той же причине: он писал, что в качестве топлива для печей дрова полезнее. В отличие от Кантильона, который был гораздо более прогрессивным, Смит не видел другого будущего для угля. Но промышленная революция в Глазго уже началась; Смит и изобретатель паровой машины Джеймс Уатт были друзьями.
Уголь и руда были доступны поблизости; На некоторых шахтах вокруг Глазго уже работало более сотни рабочих, и их ждет большое будущее. Но Смит писал, что горнодобывающий бизнес — это лотерея. Он наблюдал колебания цен на серебро в Европе и сравнивал их с ценами на зерно. На каждой стадии развития цена хлеба есть мера труда. Цена серебра, с другой стороны, не связана с трудом; это непредсказуемо и поэтому не очень актуально. Будут ли открыты новые шахты или закрыты старые, цивилизация не улучшится и не ухудшится. Смит писал, что испанское богатство, основанное на драгоценных металлах, непродуктивно. Испания оставалась такой же бедной, как и Польша, хотя первая получала доход от американских рудников, а вторая — нет. Он без обиняков отрицал какое-либо значение заморских сокровищ, принадлежавших другой империи и не подчинявшихся трудовой теории стоимости. Точно так же, как философы эпохи Просвещения сосредоточились на пороках католического мира, Смит разрушил испанские представления о богатстве. «Самые богатые рудники… мало что могут добавить к богатству мира», — сказал он. 7
неразделенная работа
На протяжении многих веков почти все люди зарабатывали на жизнь натуральным хозяйством. По мере того как в прибрежных анклавах атлантической цивилизации развивался экономический рост и торговля на дальние расстояния, молчаливое большинство фермеров, ведущих натуральное хозяйство, оставались отрезанными от них. Историк Фернан Бродель описал это давнее сосуществование следующим образом: «Итак, мы имеем две вселенные, две формы жизни, чуждые друг другу, но все объясняющие друг друга». , майнер стал товарным товаром. Экспансия капитализма «постепенно создала мир, в котором мы живем, а затем предвосхитила наш мир». 8-й
Во-первых, фермер шел на ближайший городской рынок, чтобы продать яйца или курицу, заплатить арендную плату или купить железное острие для своего плуга. Он мог бы заработать больше случайными заработками и стать трубочистом. Но вы также можете стать трейдером и продавать товары, сделанные другими людьми. Наш фермер мог выполнять эти задачи одну за другой; Например, они могли пахать весной, плести корзины летом и торговать зимой. Но затем пришло время специализации: те, кто концентрировался не только на одной профессии, но и на одной компании в рамках этой торговли, были более конкурентоспособными. Адам Смит говорит, что опытный кузнец мог сделать сто гвоздей в день, но опытный молодой человек, который в своей жизни только и делал, что делал гвозди, мог сделать 2300 в день. Один человек, вероятно, мог бы сделать несколько булавок в день, но благодаря разделению труда десять человек могли бы сделать 48 000 булавок в день. Разделение труда привело к появлению машин, способных выполнять простые повторяющиеся операции быстрее, чем люди. Простейшее шерстяное пальто — продукт коллективного труда огромного множества рабочих. Пастух, сортировщик шерсти, чесальщик или чесальщик шерсти, красильщик, клерк, прядильщик, ткач, мойщик, костюмер»9. Кто-то должен был сделать ножницы, и Смит составляет новый список всех. . Компании, участвующие в этой задаче. Сюда же следует добавить купцов, водителей и матросов — они доставляют продукцию одной группы рабочих другой по морю или по суше. Но также строители лодок, парусников, плотники и кузнецы, которые делают повозки, конюшни, лодки и кареты. «Какой разнообразный труд требуется, чтобы сделать инструменты даже самого скромного из этих рабочих!» Кроме того, эта великая машина работы и снабжения не могла бы функционировать без финансовой системы: счетов, кредитных линий и наличных денег. Для этого нужны рынки и банки, суды и, наконец, государство. Вся эта сложная система основана на разделении труда. В версии Смита политическая экономия выстроила цепь от льняного плаща до парламента с лордом-канцлером в шерстяном мешке: лестницу, ведущую от разделения труда к разделению властей.
Но Смит признавал, что разделение труда более характерно для промышленности, чем для сельского хозяйства. Плотник редко выполняет работу слесаря, но на ферме крестьянин также является пастухом, каменщиком и кучером. По этой причине, объяснял Смит, сельское хозяйство не подлежит улучшениям, в отличие от промышленности. Для Смита это огромная разница. Неквалифицированный труд непроизводителен, небрежен, ленив. При переходе от одного вида работы к другому человек обыкновенно немного блуждает... Когда он приступает к новой работе... его ум, как говорят, не сосредотачивается на ней, и он предпочитает проводить некоторое время, играя с ерундой, которая используется на благое дело. 10 В этом «бродяжничестве» и заключается секрет низкой крестьянской производительности. Только при разделении труда рабочий выпрыгивает из порочного круга деревенской праздности на прямую линию улучшения. Специализация — лучший путь к прогрессу. Но «полевой рабочий» (так Смит называл фермера) по-прежнему невосприимчив к специализации. «В самом деле, природа земледелия допускает не столько разделения труда и не столь полное отделение одного дела от другого, как в мануфактуре», — писал Смит. «Невозможно отделить дело владельца ранчо от дела плантатора кукурузы так же полно, как ремесло плотника обычно отделяют от ремесла кузнеца». Получается, что крестьянин всегда ленив, беззаботен, рассеян, скитается, разве он не подчиняется закону производительности?
Одним из объяснений является сезонный характер сельскохозяйственных работ. Вам предстоит выполнять разные задачи в разные времена года. Когда времена года меняются, один и тот же человек иногда сеет семена, иногда пасет скот, иногда стрижет овец, иногда собирает урожай. «Человеку невозможно постоянно заниматься одним из них», — пишет Смит. Это главная, хотя и раздражающая, «причина, по которой совершенствование производительных сил труда в этом искусстве не всегда идет рука об руку с их совершенствованием в мануфактурах». желания людей: люди извлекают из природы только те немногие части, которые удовлетворяют их потребности, но тем не менее подчиняются всем остальным прихотям природы. Людям нужны булавки или хлеб, а не весна или осень. Делая булавки в мастерской, они могут забыть о временах года, но при работе в поле их нужно уважать.
Не все читатели разделяли энтузиазм Смита по поводу разделения труда. Алексис де Токвиль писал: «Когда ремесленник посвящает себя постоянно и исключительно изготовлению какой-либо вещи... он с каждым днем становится все более искусным и менее трудолюбивым, и можно сказать, что мужское начало в нем уменьшается по мере того, как рабочий становится старше. " . Чего вы ожидаете от человека, который потратил двадцать лет своей жизни на изготовление булавочных головок?»11 Для Смита разделение труда было источником прогресса, для Токвиля оно было унижением. При своем живом интересе к труду Маркс считал, что его разделение дегуманизирует рабочего. Но для всех практических целей Маркс был весьма двойственным. Разделение труда имеет решающее значение для капиталистического развития, но оно ведет к отчуждению, источнику зла. В будущем люди преодолеют разделение труда, «чтобы сегодня делать одно, а завтра — другое, утром охотиться, днем ловить рыбу, вечером пасти скот, после обеда критиковать». Но Маркс не рекомендовал вернуться к оккупации, что он назвал «идиотизмом деревенской жизни».
И Смит, и Маркс смогли сделать ценные, хотя иногда и сомнительные, обобщения из важной истины: разделение не может быть применено к крестьянскому труду. Кроме того, он не распространяется на многие другие виды деятельности, связанные с добычей сырья: зерна и шерсти, рыбы и полезных ископаемых, шелка и угля. Разделение труда возрастает по мере продвижения товара по системе переработки: оно минимально на начальных стадиях добычи сырья и максимально на конечных стадиях товарного производства. Мы уже видели эту разницу в примере Смита: пастух пасет свое стадо и стрижет овец, одновременно ухаживая за садом, управляя повозкой и так далее. Но овечья шерсть перерабатывается социальной машиной, состоящей уже из десятков отдельных компаний.
Однако многие виды специализированных работ развивались в деревнях. Мельники и кузнецы жили своей жизнью. Заняты ли кожевники и сапожники своим ремеслом один день или шесть дней в неделю, зависело исключительно от спроса на их услуги. Но, наверное, у всех были сады, огороды и дома, которые нуждались в уходе. Шведские крестьяне работали также шахтерами, английские крестьяне прядильщиками, русские крестьяне строителями дорог, норвежские крестьяне рыбаками; а там, где строились города, крестьяне работали на стройках.
Мало того, что пастухи и крестьянские мальчики никогда не слышали о разделении труда; Специализация также была неизвестна многим другим профессионалам в добывающей промышленности, несмотря на то, что их деятельность пережила впечатляющий рост. Норвежские и новоанглийские рыбаки не строили свои лодки, не делали сети и бочки, но им приходилось все это чинить. Рыбалка была сезонной, и рыбаки никогда не забывали о сельскохозяйственных работах. английские горняки рубили уголь, очищали его и упаковывали в ящики; построили новые галереи, укрепили их и отремонтировали вентиляцию; При необходимости оказывали первую помощь и ремонтировали машины. На многих шахтах работа была сезонной; Когда грунтовые воды поднялись, горняки вернулись к своим садам и кустарному промыслу. Единственной совместной работой была работа по оказанию помощи; Старатели в угольных шахтах были так же взаимозаменяемы, как матросы на корабле. Промышленная революция породила сотни новых ремесел, таких как литье металлов и кузнечное дело. Но работа горняка не поддавалась большой специализации. Даже с помощью машин требовалось творческое реагирование на изменяющиеся ситуации. Это в значительной степени все еще имеет место сегодня. Все, что связано с непосредственным контактом с природой, требует творческой работы и полного человеческого внимания.
Разделение труда гарантировало величайшие достижения капитализма. Протоиндустриализация привела к развитию некоторых крупных отделов, но ткачихи и вязальщицы также были доярками, домохозяйками и садовниками. Лишь в 1840-х годах европейские протоиндустрии уступили место капиталоемким фабрикам с реальным разделением труда, и с тех пор «призрак коммунизма» преследует Европу. Но даже профессиональные торговцы специализировались только на самых нижних уровнях своей иерархии: менялы, лавочники и коробейники были специалистами, а банкиры, торговцы и промышленники, как правило, обладали разносторонними талантами. Капитализм основан на разделении труда, но капиталисты мало обращали на это внимание. Мы помним ранний универсализм Джейкоба Фуггера, но многие пошли по его стопам. Бродель изображает бизнесмена конца 18-го века Антонио Греппи, который владел банком в Милане, управлял государственными табачными и соляными монополиями в Ломбардии и поставлял ртуть испанскому королю через Вену. 13 В Москве XVII века «действовали» все: царь, бояре, военные, простолюдины, даже монахи. Они также обсудили все, что только можно вообразить. Государство пыталось организовать магазины в логические «уровни магазинов», которые можно было бы легко проверить; но лавки в булочном ряду продавали также молоко, посуду и сено, а в мясных рядах продавали селедку и лен. 14 Суть капитализма в том, что специалисты нужны только на второстепенных ролях, даже если эти роли становятся массовыми профессиями; На оптовых и финансовых рынках универсалы часто побеждают в битве. Вопреки теории Смита, те, кто находился внизу и наверху пищевой цепи капитализма — фермеры и горняки, предприниматели и финансисты — не интересовались разделением труда на его элементарные части.
В натуральном сельском хозяйстве не было разделения труда; оно пришло только вместе с рынком и, как писал Смит, зависело от объема рынка. Идя дальше, Поланьи различал три типа торговли: местную, национальную и междугороднюю торговлю; Все трое развивались независимо. В городах были ремесла, и одним из этих ремесел была сама торговля; Многие города фактически выросли вокруг рынков. Но дальняя торговля была сосредоточена в немногочисленных портах, пошедших своим путем развития. Здесь пересекались дальние и местные торговые пути, но власти держали их раздельно. Иностранным торговцам не разрешалось вести розничные продажи; в свою очередь, к их оптовой торговле не применялись местные правила. В соответствии с формулой Поланьи городские стены не только защищали местные рынки и склады от внешних угроз, но и защищали окружающую сельскую местность от рыночной торговли. Различные части Ганзейского союза имели больше общего друг с другом, чем с собственным народом, и «сознательно отсекали внутреннюю торговлю». Они функционировали как колониальные анклавы на чужбине; Некоторые из них, например в Новгороде, назывались «колониями». Имперские города, выполнявшие функции распределительных центров дальней торговли (Венеция, Амстердам, Марсель, Санкт-Петербург), были устроены иначе. Обращенные к морю, они часто не имели стен. Порт защищали от возможных нападений с моря, рабочих привозили издалека или даже брали силой, но отношения с окружающим населением не имели столь важного значения. В сельской глубинке люди продолжали жить за счет своих мелких фермеров; По словам Поланьи, коммерческие карты Европы того периода «оставляли поле пустым».
После Смита политическая экономия перешла от индивидуальных фондовых бирж и разделения труда к местным рынкам и распространилась на торговлю на дальние расстояния. Поланьи перевернул эту логику: «Учитывая наш нынешний уровень знаний, нам пришлось бы почти перевернуть цепочку рассуждений: реальной отправной точкой является торговля на дальние расстояния из-за географического расположения товаров на удаленных рынках». Возникли новые вкусы, новые привычки и мода, и, в конце концов, любовь к новому ради нового. Мировая торговля, международное разделение труда и закон сравнительных преимуществ имели мало общего со специализацией, которая впечатлила Смита в игольном магазине. Вместо этого они следовали географическому распределению ресурсов и маршрутам снабжения.
живой монстр
написать егоСтолицаВ Лондоне Карла Маркса финансово поддерживал голландский родственник, импортировавший колониальные товары из-за границы, и его немецкий друг, владевший хлопчатобумажной фабрикой в Манчестере. Последний, Фридрих Энгельс, более известен, но первый, Лайон Филипс, был не менее вдохновляющим. Будучи обращенным евреем, он не владел плантациями, но основал табачную фабрику и кофейный бизнес в Голландии. Обработка приносила большую прибыль, чем добыча, и сопряжена с меньшим риском. Филипс умер богатым и счастливым: Маркс заметил его «тонкую вольтерианскую иронию». 16 Его внук и наследник основал Philips, крупнейшего в мире производителя лампочек, но небольшая часть этого кофе и табака также сталаСтолица.
Маркс рассматривал торговлю как нечто, что люди делают, но не понимают. Смит верил в свою «невидимую руку»; Для Маркса торговля тоже была полна странных тайн и мистических явлений. «Сколько некоторых экономистов вводит в заблуждение присущий им товарный фетишизм... видно, между прочим, в нудном и нудном рассуждении о роли, которую играет природа в образовании меновой стоимости». Со своей стороны, Маркс считал, что природа играет не более важную роль в создании стоимости, чем в определении обменного курса. Для тех, кто не согласен, Маркс писал, что люди скорее фетишизируют природу, чем понимают роль труда.
Каждая вещь, например пальто, сочетает в себе два элемента: материал и работу. Маркс не отрицает материальности мантии, но принимает ее как раздражающий факт жизни, который работа способна преодолеть и превзойти. Маркс пробовал и отвергал различные метафоры, чтобы проиллюстрировать эти отношения между природным материалом и человеческим трудом. Работа «потребляет» или «съедает» сырой материал. Труд «приносит плоды» в товаре. Сырье без труда бесполезно, а даже самое крепкое скоропортится: железная ржавчина, древесная гниль, хлопковые отходы. Спасти их может только труд: «Живой труд должен овладеть этими вещами и пробудить их от смертного сна». Работа пожирает сырой материал и вдыхает в него новую жизнь. «Купающиеся в огне работы… оживляемые для выполнения своих функций в процессе», вещи превращаются из сырья в ценные продукты. 17 В этом контексте Маркс использует как биологические метафоры, такие как обмен веществ, так и религиозные, такие как воскресение. 18
В главе «Процесс труда» Маркс делает новый шаг. Труд создает третье, которое не есть ни труд, ни материя. В поисках метафоры, помогающей читателю понять этот процесс, Маркс прибегает к идее Уильяма Петти, первого английского меркантилиста. Труд — отец, а земля — мать потребительной стоимости, — цитирует Маркса де Петти. Как вы можете определить процесс ваших сексуальных отношений, не возвращаясь к «фетишизму»? В поисках другой метафоры Маркс предлагает ту, которая переносит действие с человека на сырье. Функция тканей, например хлопка или древесного угля, состоит в том, чтобы (Поглотитель) человеческий труд. «Сырье теперь служит только в качестве абсорбента для определенного количества работы.» Пряжа, например, «не что иное, как мера работы, выполненной хлопком». Работа потребляет сырье, природа поглощает работу: это создает своего рода симметрию. В своем приложении к материи и работе метафоры проглатывания — пожирать, поглощать, кормить — привлекали Маркса больше, чем идея сексуальных отношений, которую он нашел у Петти. Прядильщику требуется шесть часов ручного труда, чтобы изготовить 10 фунтов пряжи: хлопок поглощает эти часы труда, чтобы превратиться в пряжу. Чтобы из этой пряжи получилось пальто, требуется еще больше человеко-часов. Точно так же на загрузку угля у шахтера уходит определенное количество человеко-часов. В торговле товары взаимодействуют и умножаются. Это создает капитал, который живет своей собственной жизнью: он вкладывает и пожирает, разрушает и возрождает и снова умножает. Удивительна по своему великолепию последняя формула Маркса: «...соединяя живой труд с... мертвой субстанцией, капиталист в то же время превращает стоимость, т. е. прошлый труд, овеществленный и мертвый в капитале, в большую стоимость со стоимостью живой монстр, который начинает «работать», как будто в его теле есть любовь».*
Живое чудовище, капиталистический левиафан, возвращает нас к Гоббсу. Но есть ли у царствующего монстра «любовь в теле»? Должны ли мы понимать «Капитал» Маркса как живое, но одинокое чудовище, «работающее» над собой, как бы мастурбирующее? Является ли это одинокое, но взрывное действие секретом «великого мужества с отвагой»? Маркс взял «работу» в кавычки, и они добавили образу немного иронии. * Гротескный образ чудовищного государства, ублажающего себя и тем самым создающего бесконечный капитал, помог Марксу оторваться от сентиментальной модели «мать-природа, отец-работа» его предшественников. Эта модель отводила очень важную роль природной материи, мертвой материи и конечной Вселенной.
бомбы
Просвещение низших классов, его сладкая утонченность дали толчок массовому потреблению, без которого капитализм был бы ограничен аристократами, торгующими предметами роскоши (см. главы 4 и 8). Эта внутренняя сторона процесса была решающей. Мы много знаем о меркантилизме как о системе торговых отношений между империями и колониями; Вопрос в том, как эта высокая политика проявляется в отношениях внутри каждой деревни, каждого мелкого фермера и, в конечном счете, семьи?
Торговая система привела к серьезному ресурсному кризису: переходу от зерна к шерсти. Поланьи описывает, как английское государство инициировало и пыталось остановить эту трансформацию. Беднейшие из сельской бедноты получали продовольственные субсидии, которые позволяли им выживать. Система Speenhamland, введенная в 1795 году, была ранней версией сельскохозяйственных субсидий, за исключением того, что эта помощь предоставлялась безземельным рабочим. Местные церкви раздавали гуманитарную помощь нуждающимся. Прибыль от заморских колоний перераспределялась в пользу сельской английской бедноты. Это преждевременное признание «права на жизнь» породило класс несчастных людей: безземельных, не видящих смысла в работе. О ней писали величайшие умы того времени; Мальтус и Берк выступили против субсидии; Бентам предложил заменить его паноптическими институтами. Деревенский рынок мог бы помочь беднякам, но его еще не было: если бы обедневший крестьянин мог продать свою землю, помещики не должны были бы ее огораживать, и у него были бы деньги.
Первые фабрики, приводимые в движение водяными колесами, а затем и паровыми двигателями, были более производительными, чем «домашняя промышленность». Но промышленная революция сосуществовала с этой протоиндустрией на протяжении многих десятилетий. 19 Превращение островной метрополии в гигантскую фабрику, импортирующую сырье и экспортирующую товары, было сутью меркантилизма. Центральным звеном этой новой системы был динамический механизм, который я называюТорговая бомба. Эта бомба преобразовала потребности междугородней торговли в перемены в крестьянской семье. Он удалял воду из товаров и сушил их, позволяя торговле перейти от местного оборота сырых и скоропортящихся продуктов, которые в то время можно было потреблять только к дальней торговле сухими продуктами. Он забрал землю и рабочую силу из натурального хозяйства и вложил их в производство экспортных товаров. Он использовал вызывающие привыкание колониальные продукты, чтобы стимулировать сельскохозяйственных рабочих и получать прибыль от их труда, который стал товарными культурами и продуктами ремесленной промышленности. Ограждения лишили крестьян земли, которая их кормила, но в их деревнях теперь были колониальные магазины, где дневную заработную плату можно было обменять на сухие, сладкие (а иногда и соленые) иностранные продукты. Торговая бомба заменила сырую на сухую, местную на импортную, домашнюю на магазинную. Выставив натуральное сельское хозяйство на национальные и глобальные рынки, торговая бомба поглотила труд и заменила его пороком.
Торговый насос работал так же, как воздушный насос Роберта Бойля, одно из величайших достижений Лондонского королевского общества в середине XVII века (см. главу 6). Отцом Роберта Бойля был Ричард Бойль, лорд-казначей Ирландии, который колонизировал большую часть страны для Англии. Его собственная плантация в Мюнстере послужила образцом для других предприятий и сделала его сказочно богатым; Назначенный на высший пост в Ирландии, он одалживал деньги королевской семье. Британские плантации в недавно завоеванной Ирландии были основаны теми же людьми, которые основали колонии в Вирджинии. Ирландские владельцы ранчо перегоняли огромные стада рогатых животных с одного пастбища на другое, и эта традиция не отличалась от отгонного скотоводства в Испании. Британцам не нужно было это скоропортящееся мясо, они хотели выращивать пшеницу и экспериментировали с табаком. Фермеры заставили ирландцев осесть, сажать пшеницу и перейти в протестантизм; Они также финансировали массовое переселение шотландцев и англичан в Ирландию. Эти схемы коммодификации имели бы успех, если бы их не саботировала непритязательная картошка. Не имея собственной коммерческой ценности, картофель поддерживал рост местного населения. Спасаясь от торговой бомбы, ирландские крестьяне выглядели ленивыми и вялыми; но они плодились и умножались. Влажный, скоропортящийся картофель помог им избежать сухой товарной пшеницы.
Тем не менее Ричард Бойл разбогател, сдав свою землю в аренду вновь прибывшим поселенцам. Он потерял все во время ирландского восстания 1641 года, но его сыновья вернули себе плантации. Роберт Бойль вложил свои средства, преобразованный труд ирландских фермеров, в Королевское общество и собственные изобретения. 20 Позже Томас Ньюкомен использовал опыт Бойля для разработки своей паровой машины. Столкновение воздушного насоса и коммерческого насоса вызвало промышленную революцию. Но большой вопрос о взаимоотношениях труда и природы остался нерешенным.
Проиграв войну в Америке, Британская империя сохранила свою жемчужину в короне: Атлантические сахарные острова. Радикалы были потрясены военным поражением и разочарованы коммерческими выгодами колоний. 21 Свободная торговля позволила бы Англии получать такое же сырье без необходимости платить за армию и флот. Но «новая колониальная система» мало чем отличалась от меркантилистской традиции. После Парижского мирного договора (1783) имперские интересы сместились в Индию и Канаду, но это не помешало Империи приобрести новые колонии в Австралии и Африке. Затем пришли плохие новости: суверенные государства Америки купили Луизиану у Франции в 1801 году, что позволило Наполеону финансировать подготовку к войне. Последствия такого развития событий стоили метрополии больше, чем все ее колонии вместе взятые.
Орехи
Орехи
1 Кнорр,Британские колониальные теории, стр. 26–59; см. также Уэйкфилд,Англия и Америка, С. 244–65; Гламанн,Голландско-азиатская торговля; Дэвис и Хаттенбек,Маммон и поиски империи.2 Цитата из Knorr,Британские колониальные теории, P. 84.3 Цитируется по там же, с. 106.4 Там же, с. 103,5 розовый,Жизнь Адама Смита.6 Пушкин,Евгений Онегин, строфы 23–4 (гл. 1); Смит упоминается в строфе 7.7 Смит,Исследование о природе и причинах богатства народов, стр. 182, 192,8 Броделя,Более поздние размышления о материальной цивилизации и капитализме, платить. 5–6.9 кузнец,Исследование о природе и причинах богатства народов, P. 22.10 Ebd., p. 19.11 Токвиль,Демократия в Америке, стр. 530,12 Марка,Экономические и философские рукописи 1844 г., P. xxiv.13 Бродель, .колеса торговли, С. 248–9, 254–6, 379.14 Кулишер, 254–6.История российской торговли, стр. 161.15 польский,Истоки нашего времени: Великая трансформация, стр. 61.16 Принц, «Новые взгляды на Маркса как еврея».17 Маркс,Столица, Том. 1, стр. 31, 130, 52,18 МакНалли,рыночные уродыСайто, С. 113–47;Или экосоциализм Карла Маркса, Страницы. 99-140:19 Де Врис,Индустриальная революция; Огилви и Черман,Европейская протоиндустриализация.20 смарт,высокомерный граф; Шапин-э-Шаффир,Левиафан и воздушный насос; Принц,Преемник.21 Кнорр,Британские колониальные теории, С. 210.
ДИЗ
Плохие ресурсы
Идеи переплетаются с эмоциями. Вместе они превращают интеллектуальную историю в череду бурных волн, в которых высокие ожидания растворяются в разочарованиях.ресурсная паникапроисходит, когда определенный вид товара считается началом и концом всего. Когда жизненные ресурсы истощаются, войны и восстания кажутся неизбежными. С другой стороны, оглядываясь назад, можно сказать, что войны и революции объясняются не жадностью или глупостью власть имущих, а истощением земли, нефти или других жизненно важных ресурсов. Действительно, это было отправной точкой социальных наук. Правила жанра таковы, что разочарование в ресурсных проектах обычно связано с критически важными товарами: едой, энергией или даже землей. Сырьевая паника определила современную эпоху точно так же, как образы конца света определили средневековье.
Антиимперская Франция
Колониальные авантюры, финансовые пирамиды и войны за ресурсы привели к формированию посткатастрофического течения в политической мысли. За работой Кантильона стоит горький опыт ирландских колониальных «плантаций». Работа Смита была его ответом на английский «проект, пригодный только для нации торговцев», который обеднял Шотландию. Учение физиократов откликнулось на ажиотаж, вызванный во Франции проектами Джона Ло.
Вопреки торговой системе и колониальной спекуляции физиократы заново открыли традиционную основу народного хозяйства — земледелие. По его мнению, только плодородная земля и крестьянский труд могли создать капитал. Все остальное: промышленность, междугородняя торговля, предметы роскоши и, наконец, финансовые операции приносят пользу людям, которые обрабатывают землю. Пионер математического моделирования экономических обменов Франсуа Кенээконом столориентирован на пшеницу. Зерно, как никакой другой товар, имело жизненно важное значение для экономики. Торговля зерном должна была быть свободной, но физиократы хотели обложить высокими налогами колониальную торговлю и предметы роскоши. Промышленность не производит богатства: ремесленники и торговцы принадлежат к «бесплодному» классу, и только земледелие продуктивно. Торговля должна была быть ограничена местными рынками, которые не требовали таможенных будок или бюрократов. Как «бизнес-секта», базирующаяся в Версале, физиократы заложили некоторые теоретические основы Французской революции.
Кенэ был врачом Людовика XV. и лечил мадам де Помпадур, официальную любовницу короля. Это было время, когда дамыкрасивый мирОн очень интересовался сельским хозяйством, особенно молочным животноводством. У маркизы де Помпадур было несколько павильонов:скиты— где ухоженные владельцы ранчо держали своих коров на итальянских мраморных полах, а сыр хранили в фарфоре. Кенэ прописал парное молоко и прогулки, чтобы вылечить маркизу от лихорадки, истерии и фригидности. Вместе они организовали «салон» для экономистов-физиократов и просвещенных философов. Их общий интерес к проблемам производства зерна был подобен интересу женщин к молочным продуктам. Философы и фавориты обсуждали усовершенствования сельского хозяйства, севооборот, удобрения и цены на зерно. 1 Разочарование в колониальных авантюрах побудило их переключиться с сахара на пшеницу и с кофе на молоко. Это была первая версия Версаля, которая вернулась к своим корням. Но романтические созерцания не мешали колониальным авантюрам продолжаться.
Физиократы были хорошо осведомлены о катастрофе во Французской Вест-Индии. Некоторые из них внесли свой вклад в RaynalИстория двух Индий. Шевалье де Мирабо, младший брат более известного маркиза, был губернатором Гваделупы во время Семилетней войны. Французская Вест-Индия не подчинялась общему праву и управлялась непосредственно военно-морским министром. ОнэксклюзивныйТорговый режим означал, что плантаторы могли отправлять свой сахар только на французских кораблях и только во Францию. За четверть века после Семилетней войны чернокожее население Французских Антильских островов удвоилось: в 1789 году на этих островах было столько рабов, сколько в американских штатах в целом. В тот революционный год французская казна получала восьмую часть своего дохода от плантаций, сумму, сравнимую с подушным налогом, уплачиваемым всеми крестьянами Франции. Этот поток доходов, созданный дальними рабами, уменьшил зависимость короля от его крестьян, цель каждого самодержца со времен Гильгамеша. Зато на островах процветала контрабанда и пиратство. Цена на сахар уже упала. Фермеры, в том числе многие гугеноты, бежавшие из Франции, переехали в Америку. Оба брата Мирабо считали, что корень зла находится в Версале. В то время как младший Мирабо служил губернатором Гваделупы, старший томился в парижской тюрьме за свои сочинения. Затем губернатор вернулся во Францию и поделился своим горьким опытом с окружением Кенэ. два
Важнейшим институтом в торговом режиме была таможня, прямой источник государственных доходов, связывавший казну с колониями. Случилось так, что некоторые из ведущих интеллектуалов эпохи Просвещения также служили таможенниками, и эта служба давала им материал для их критических теорий. Отец английской философии Джон Локк начал свою карьеру в Таможенной службе Ее Величества в качестве секретаря Совета по торговле и плантациям. Чарльз Давенант написал свои книги о торговле, войне и колониях, работая старшим акцизным инспектором в течение трех десятилетий. Адам Смит, пропагандист свободной торговли, был членом Шотландской таможенной комиссии. Отец русской политической мысли Александр Радищев служил начальником таможни в Петербурге. Он оставил нам точное описание сложности работы, написав: «Мое удовлетворение сменилось негодованием.как я себя чувствую, когда иду летом по таможенному причалу и смотрю на корабли, которые везут нам излишки из Америки и их драгоценные продукты, такие как сахар, кофе, красители и другие еще не высохшие от пота, слез и крови вещи, они купался в его постановке»3.
Seu Colega-Ära Lemercier de La Rivière, oДинерна Мартинике, неофициальной столице Французских Антильских островов. Для борьбы с контрабандой на островах де Ла Ривьер ослабил режим исключительности, позволив кораблям из нейтральных стран причаливать на Мартинику и обменивать товары на сахар. Понимая, что свободная торговля разрушит их монополию, плантаторы отозвали Ла Ривьер во Францию. Как независимый интеллектуал, де Ла Ривьер позже безуспешно работал советником правительств Франции, России и Польши. После своего визита в Петербург в 1767 году Екатерина Великая писала Вольтеру: «Де ла Ривьер думал, что мы ползаем на четвереньках, и взял на себя великую задачу покинуть Мартинику, чтобы научить нас прямохождению». призвал их разделить Османскую империю. Он сохранит Константинополь (ныне Стамбул), возродит Византию как новую колонию Российской империи и завещает ее своему внуку Константину. Екатерина начинала войну за войной и завоевывала Крым, но не смогла восстановить Византию. Императрица, заядлая читательница французских романов, должно быть, помнила, что Вольтер также уехал из Константинополя ради ее откровения несколько лет назад. Опубликовано в том же году (1759), что и Франсуа Кенэ.эконом столфон Вольтероткрытьзаканчивается тем, что главный герой толкает свою маленькую комнату, чтобы посадить сад. Но именно в Константинополе из всех мест выращивает свой сад Кандид, сирота из Вестфалии.
Крах Миссисипской компании, поражение в Семилетней войне, потеря Канады, вест-индский кризис и упущенные возможности на Босфоре: все это толкало французских физиократов пить молоко, заниматься тайнами. на ценах на пшеницу и сосредоточиться на внутренней работе экономики. Государственный долг был результатом колониальных войн за Сахарный остров, остров Бивер и туманных обещаний. Таможня и акцизы, подушный налог и сольРулитьпривели к восстанию на Гаити и штурму Бастилии. Но антиимпериалистические идеи французских физиократов нашли благодатную почву в другой стране, также освобождавшейся от своих имперских хозяев.
постколониальная Америка
Для своих отцов-основателей Америка была страной фермеров, а не торговцев или производителей. В Париже Томас Джефферсон обменялся идеями с физиократами. По возвращении в Америку он возглавил фракцию землевладельцев, выступавших за свободную торговлю. Политическое равенство будет основано на доступе к земле и всеобщем участии в управлении республикой. Эта новая Америка будет отличаться от старой Европы: без собственности, без аристократии, без гильдий. Для Джефферсона землевладельцы, многие из которых были рабовладельцами, были нацией, и он не хотел видеть никаких заводов или рабочих в Соединенных Штатах. Составители конституции закрепили это предпочтение сельского хозяйства перед промышленностью и пахотных земель перед городами. Эта романтическая перспектива до сих пор формирует избирательное право в Америке. Джефферсон понимал, что городам нужны строители, а деревням нужны кузнецы, но он хотел оставить крупномасштабное производство Европе. Пусть Старый Свет обменивает свои скобяные изделия и ткани на американский табак, рыбу и муку. Торговля должна быть свободной; Долг, символ британского меркантилизма, был источником зла. В библиотеке Джефферсона в Монтичелло хранились книги физиократов и Адама Смита. Джефферсон считал, что государственный долг является атрибутом торговой системы, и выступал против создания федерального банка. Государство не должно влезать в долги и тем самым обременять будущие поколения. Конституция должна пересматриваться каждые девятнадцать лет, а сельскохозяйственные угодья должны перераспределяться каждому поколению. Джефферсон переписывался с Александром I в России и, возможно, знал о перераспределении земли между поколениями, практикуемом русскими крестьянами (многие мыслители-романтики любили эту историю). Томас Пейн в равной степени беспокоился о будущих поколениях. «Человек не имеет собственности над человеком; ни одно поколение не имеет собственности в грядущих поколениях». Обилие земли и неограниченная иммиграция создадут средний класс, большую группу преуспевающих фермеров, чей урожай и счастье зависели исключительно от Бога. Так писал Бенджамин Франклин, для которого экономика сельского хозяйства ассоциировалась с пуританским недоверием к роскоши. 5
Александр Гамильтон , министр финансов США, опроверг эти франко-американские идеи и отправил свой Конгресс в Конгресс в 1791 году.Отчет о проблеме производства. Он подробно обсуждал, что более продуктивно и прибыльно — сельское хозяйство или промышленность. Производительность зависит от разделения труда, использования машин и эффективного управления временем. Все эти аспекты больше относились к производству. Работа на ферме носит сезонный характер, а фабрики могут работать непрерывно. Наконец, промышленность расширяет спрос на продукты сельскохозяйственного труда. Страна без шахт и заводов становится зависимой от других стран, у которых они есть. Этот отчет был первым систематическим исследованием природных ресурсов в интеллектуальной истории. Гамильтон подробно проанализировал многие ресурсы, от кожи до пороха, от железа до бумаги, от конопли до шелка и от хлопка до угля. Когда он писал о новых отраслях, нуждающихся в государственной поддержке, он использовал такие термины, как «детская индустрия» или даже «индустрия эмбрионов». Позднее этот подход вдохновил Фридриха Листа и других теоретиков промышленной политики. Именно Гамильтон идеализировал образ государства как воспитателя или правительства как садовника, что должно было создать благоприятные условия для роста незрелых и зарождающихся отраслей.
Мальтус
Если Адам Смит с энтузиазмом относился к новому веку и утверждал, что разделение труда и свободная торговля изменят грешный мир к лучшему, то Роберт Мальтус осудил его во имя своей науки. Законы человеческой природы изменить нельзя. Первый закон состоит в том, что человек должен есть. Во-вторых, у него есть страсть к разведению. Ни один из этих законов не был новым: шокировало открытие Мальтуса их несовместимости. Если еды будет достаточно, население удвоится за 25 лет, как в американских колониях. Для этого земля должна быть доступна бессрочно. При наличии сухопутной границы рост населения всегда будет превышать рост производительности труда.
Джон Мейнард Кейнс Чамадо МальтусЭссе о принципе населения«произведение юного гения»: большая часть этой книги была не о голоде, а о любви. Бог повелел Адаму и Еве «плодиться и размножаться», чтобы населить землю; для Мальтуса это была также миссия империи, колонизировавшей Новый Свет. Он не соглашался с философом Уильямом Годвином, который с признаком оптимизма учил, что страсть между полами может со временем угаснуть и что это путь к улучшению людей и общества (по иронии судьбы Годвин был мужем писательницы-феминистки Мэри Уоллстонкрафт). и отец Мэри Шелли, автораФранкенштейн). Со времен первородного греха, писал Мальтус, «не было достигнуто заметного прогресса в уничтожении страсти между полами». Без сексуальной страсти и вытекающей из нее родительской заботы человек оставался бы «вялым, ленивым и робким». Люди возделывают землю только под влиянием секса и заботы о плодах этой страсти. Закон: «Без сомнения, он производит много частичного зла, но... он производит много добра в избытке».
Аргумент Мальтуса с Уильямом Годвином и Адамом Смитом был основан на их различном понимании экономической ценности, но за этим стояло различное понимание людей. Смит писал о богатстве наций, поэтому он имел в виду не народы, а государства. Скорее, Мальтус понимал население как множество: количество людей, богатых или бедных, которые торгуют и размножаются. В своем интересе к демографии Мальтус опередил Смита и многих экономистов девятнадцатого века. Годвин был священником-кальвинистом, Мальтус — англиканским священником, а Смит — пресвитерианским мирянином. Все трое критически рассматривали Британскую империю как колонизатор заморских территорий, а в некоторых случаях покидая Империю. В то время как Годвин позже переключился на книгоиздание, карьера двух других была напрямую связана с имперской политикой: Смит занимал прибыльный пост в Шотландском таможенном комитете, а Мальтус стал профессором истории и политической экономии в колледже Ост-Индской компании. Ни Смит, ни Мальтус не посещали заморских колоний, но оба были хорошо знакомы с соседними колониальными владениями. Для Смита это была его родная Шотландия, для Мальтуса Ирландия — предмет научного интереса. И для обоих далекая Америка была увлекательным образцом новой имперской экономики. В колониях велись войны, там стояли гарнизоны, через них проплывали флотилии. Зачем все это было сделано? Что может оправдать усилия? От Смита до Бентама и его манчестерских последователей либерализм был критической теорией империи.
Новости из Соединенных Штатов были основным источником информации для Мальтуса.Зонд. Он упомянул Франклина, аббата Рейнала, капитана Кука, Гумбольдта и других исследователей и эмигрантов. Большинство этих рассказов о путешествиях были известны своей верой в прогресс, осуждением рабства, недоверием к испанцам и восхищением американскими колониями. Мальтус писал, что темпы роста Америки невозможно экстраполировать на Британские острова даже в самых смелых мечтах. Сторонник того, что мы сейчас назвали бы продовольственной безопасностью, он подсчитал, что зерно, импортированное из США, России и стран Балтии, накормило около 2 миллионов британцев, более 20% населения. Мальтус обрадовался, когда в 1813 году парламент принял первую часть Закона о хлебе, ограничивающего импорт зерна. Цены на кукурузу выросли, а производство зерна увеличилось. Никто не выражал свою панику по поводу ресурсов лучше, чем Мальтус. Он опасался перспективы дефицита зерна в то время, когда британская экономика становилась все менее и менее зависимой от зерна. Всегда занятый зерном, Мальтус игнорировал крупные поставки других товаров, которые Британия получала из своих колоний в Атлантиде. Основной импортируемый товар, сахар, обеспечивал британцев большим количеством дешевых калорий. Но сахар там не упоминаетсяЗондМальтус также не упоминает о плантациях рабов в Британской Атлантике.
Однако его связь с тропическим миром рабства и сахара была очень сильной. Его дед по отцовской линии, Сиденхам Мальтус, был директором компании Южных морей; Названный в 1741 году, спустя много времени после печально известного пузыря, он мог бы быть сокровищницей красочных памятных вещей, хотя и умер до рождения Роберта. Но при жизни Роберта семья Мальтуса все еще владела большой плантацией на Ямайке. Роберт охотно поддерживал связь со своими родственниками, владевшими сотнями рабов и унаследовавшими богатство плантации. 8 Джейн Остин, которая также зависела от работорговли из Вест-Индии, часто, а иногда и критически, упоминала в своих романах новости о сахарных плантациях. 9 У Мальтуса трудно найти такую тему.
МальтусЗондсделал его знаменитым; но он продолжал преподавать и писать в течение нескольких десятилетий после этого и разработал свои выводы в более поздней книге.принципы политической экономии(1820 г.). Здесь он смог развить работу своего друга Давида Рикардо и концепцию аренды. Для Мальтуса рента представляла собой наиболее ценный атрибут земли: ее способность прокормить больше людей, чем тех, кто ее обрабатывал. «Классическая теория» Рикардо очистила экономику от антропологии и демографии; Мальтус рекомбинировал их, как это снова сделал Джон Мейнард Кейнс сто лет спустя. Одна из основных тем, обсуждаемых вполитическая экономикаэто была "лень". Мальтус провел печальную параллель между Мексикой и Ирландией: там, где еда была легко доступна, «процветали инерция и пренебрежение». Как и мексиканская кукуруза, ирландский картофель был более урожайным, чем зерно. В результате Ирландия могла «поддерживать население, намного большее, чем [она] могла нанять». Для Мальтуса это несоответствие — путь к бездействию. Приток капитала вряд ли исправит ситуацию; Главная проблема не в иностранном капитале, а во внутреннем спросе. «Вкусы и привычки… меняются очень медленно». Если они не изменятся, импорт капитала для строительства заводов и подобных проектов обречен на провал. 10
Природные ресурсы Ирландии были больше, чем у Англии, писал Мальтус, и при необходимом развитии Ирландия могла бы стать «несравненно богаче Англии». Этот экономический рост потребовал «таких изменений во вкусах и привычках низших классов ..., которые придали бы им большую готовность и возможность покупать отечественные продукты и иностранные товары». 11 Сравнительный анализ Новой Испании и Британской Ирландии приводит к окончательному выводу: бедность плодородных земель, пишет Мальтус, связана с недостатком культуры и цивилизации. Только «изменение вкусов и привычек низших классов» может создать платежеспособный спрос на промышленные товары. Просвещение окончательно сформулировало свою экономическую роль как формирование привычек и вкусов. Потребление следует за культурой, торговля следует за потреблением, производство следует за торговлей. И наоборот, избыточный капитал, импортирующий серебро, сдерживает рост. Мальтус предвосхищает выводы, к которым экономисты придут 150 лет спустя. Если предложение капитала (например, за счет экспорта гуано или нефти) превышает внутренний спрос, это губительно для страны. Из всех условий развития ведущую роль играет «платежеспособный спрос», и этот спрос зависит от культурных наклонностей низов. Кейнс определил эту идею как самый важный вклад Мальтуса.
Мальтус рассматривает неспособность Испанской Америки и Британской Ирландии справиться с «инерцией» как порочный круг. В конце XIX века аналогичный конфликт вновь разгорелся между уцелевшими «вялыми хозяйствами» картофеля и хлеботорговыми компаниями в Восточной Пруссии и Западной Польше. Немецкие колонисты считали славянские народы непродуктивными; Вооруженные государственной помощью, колонисты эксплуатировали или изгоняли польских крестьян, как это сделали англичане с ирландцами. Молодой социолог Макс Вебер дал научное обоснование этой «внутренней колонизации» (как называли этот процесс пруссаки). Его ранние сочинения содержали расистские построения в стиле славянской инерции. 12
Менее талантливый писатель, чем Юм или Смит, Мальтус имел более широкий исторический опыт. Чем больше читатель идетпринципы политической экономии, тем больше он видит симпатию Мальтуса к «рабочему классу» и его недоверие к богатым землевладельцам. Богатство нации зависит не только от создания капитала, но и от его распределения. «Очень крупный землевладелец, окруженный очень бедными крестьянами, имеет очень неблагоприятное для платежеспособного спроса распределение собственности». 13 Каким бы изощренным ни был владелец нескольких участков, он не станет каждый год ремонтировать свой замок. Но если дать землю сорока крестьянам, они могут создать спрос, наняв большое количество ремесленников и торговцев. Величайший секрет богатства наций остается в «среднем классе»; Только они способны создавать платежеспособный спрос и оплачивать товары и услуги собственным трудом. Мальтус, пророк кризисов и катастроф, открыл экономическое значение среднего класса в конце своей жизни.
Высоко оценивая Мальтуса, Кейнс сравнил его с Рикардо, чьи формальные законы ценообразования определили будущее экономики. Без колебаний Кейнс предпочел «расплывчатые идеи» Мальтуса упрощенному анализу Рикардо: «Приблизив историю к ее завершению, [Мальтус] лучше понял, чего ожидать в реальном мире». В то время как Рикардо ограничивал экономическую науку «искусственным темпом», писал Кейнс, Мальтус «обнажил» «демона» критического мышления. Экономические теории имели практические последствия. «Если бы только Мальтус, а не Рикардо, был главным племенем, из которого вышла экономическая наука девятнадцатого века, каким мудрее и богаче был бы мир сегодня!» 14
Джевонс
Вопреки предсказаниям Мальтуса, совокупный продукт полей, рудников и колоний Британской империи рос так быстро, что намного опережал рост населения. Основным источником этого развития был уголь. Когда Мальтус написал свойЗондТысячи двигателей Ньюкомена уже использовались на английских шахтах, и Джеймс Уатт запатентовал свой новый двигатель. Мальтус не интересовался углем и ничего не говорил о паре; но в его время уголь играл такую же важную роль в английской экономике, как и хлеб.
Когда уголь в конце концов обогнал зерно, мальтузианская логика ресурсной паники была быстро применена к углю. В 1865 году экономист Уильям Стэнли Джевонс написалУгольный вопрос, в котором он предупредил о надвигающемся истощении запасов угля на Британских островах. По словам Джевонса, население Англии удвоилось между 1800 и 1865 годами, но добыча угля увеличилась в восемь раз. С начала 19 века население росло на 10% каждые десять лет, и пропорционально росло потребление продуктов питания в Англии. Но городское население росло намного быстрее: оно удваивалось каждые 28 лет, почти так же быстро, как росло население Северной Америки во времена Мальтуса. Количество добываемого угля растет еще быстрее, пишет Джевонс. Не рост производства зерна, а рост угольной промышленности привел к беспрецедентному расширению английских городов. Копать глубоко под землей, чтобы установить угольные шахты, было все равно, что исследовать американскую границу или даже «другое побережье нашей Черной Индии». Или не менее торжествующе: «Мы подобны колонистам, расширяющимся в новые богатые земли, границы которых еще неизвестны и недосягаемы»15. Джевонс утверждает, что развитие промышленности и переход к свободной торговле представляют собой ловушку: хлеб производится теперь в обмен на товары, произведенные с помощью угля. Но затем Джевонс делает шаг назад. Конец угля неизбежен и неизбежен. Запасы конечны, и есть предел глубины шахты; Каждый метр глубже делал уголь более опасным и дорогим в добыче. Эффективность сжигания угля также не могла развиваться бесконечно. Конечно, со временем паровые машины (шахтные насосы, железнодорожные локомотивы, речные пароходы, паровые плуги) стали более эффективными: они потребляли меньше угля на единицу произведенного труда. Но этих машин становилось все больше, а стране требовалось все больше и больше угля. В этот момент Джевонс сформулировал новый парадокс: каждый шаг, повышающий эффективность природного ресурса, только увеличивает его потребление.
Джевонс сравнил уголь с зерном, а свою доктрину истощения — с доктриной Мальтуса, утверждая, что угольный кризис будет более разрушительным. Продуктивность фермерских полей могла бы остановиться, но они продолжали бы давать урожай. Отработавшая мина - совсем другой случай. Давая меньше угля, но требуя больше труда, она вскоре становится убыточной. В этот момент владелец перестает его обслуживать, и шахта затапливается или обрушивается; Джевонс знал такие случаи. В целом он предсказал, что экономический рост скоро прекратится. «На самом деле мы не всегда можем удвоить длину наших железных дорог, размер наших кораблей, мостов и заводов». 16
Когда уголь закончится, что его заменит? Джевонс взвешивает альтернативы и не находит утешения. Он говорит об энергии ветра, силе воды и приливов и о торфе; У всех этих вещей есть свои плюсы, но они ненадежны, ограничены определенными местами и не подходят для древесного угля. Он знал нефть и знал, что у нее есть потенциал превзойти уголь. В любом случае, нефть для него была всего лишь жидкой формой угля. Когда кончается уголь, нет нефти, подумал Джевонс. Возможно, люди научатся использовать солнечную энергию неизвестными способами или извлекать тепло из совершенно новых источников. Но даже в этом вопросе он был пессимистичен: если солнечные лучи заменят уголь, Англия потеряет свое конкурентное преимущество.
Кейнс
В отличие от французских физиократов, английские экономисты — Смит, Мальтус, Рикардо — работали как раз в эпоху и в стране угля. Но даже используя свое тепло и энергию, они предпочитали верить, что живут в органическом обществе, ориентированном на зерно. Именно Джевонс вывел экономику из «искусственной колеи», решив угольный вопрос. Кейнс писал о Джевонсе с необыкновенной теплотой, видя в нем важного предшественника. Он начал свое мемориальное эссе с того факта, что Джевонс родился через год после смерти Мальтуса; Кейнс тщательно избегал упоминания о том, что сам родился через год после смерти Джевонса. 17 Все трое разделяли мнение, что ресурсы, используемые человечеством, конечны и близки к исчерпанию, и что анализ этих ресурсов по отношению к работе составляет сущность экономики. По словам Кейнса, эта «чрезвычайная непрерывностьЧувствостояло «глубоко в английской традиции гуманитарных наук». 18
дело было не только в этомЧувство. Кейнс, профессор Кембриджа, чей практический опыт начался с управления финансами Индии, видел свою карьеру в соответствии с этой «английской традицией». Он присутствовал на Парижской мирной конференции 1919 года, когда страны-победители собрались вместе, чтобы решить судьбу Европы после Первой мировой войны. В своей книге об экономических последствиях Версальского договора Кейнс предсказал мальтузианский кризис европейских масштабов. К концу 19 века континентальная Европа утратила свою самодостаточность в производстве продуктов питания, как столетием ранее ее потеряла Англия. Население росло, и Европа, как и Англия, могла покупать все больше и больше сельскохозяйственной продукции в обмен на свою промышленную продукцию. Каждое десятилетие единица труда, вложенная в промышленность, увеличивала свою покупательную способность по отношению к продуктам питания; здесь Кейнс воспроизвел старую идею Кантильона, недавно заново открытую Джевонсом (Пребиш и Зингер, в свою очередь, воспроизвели эти кейнсианские идеи). Его американские коллеги Ричард Т. Эли и Торстейн Веблен были близки Кейнсу в своем критическом подходе к земле, ресурсам и прогрессу. Но мирный конец XIX века, который Кейнс назвал экономическим Эльдорадо, породил новое постутилитарное поколение. Ничто не было более чуждо Кейнсу, чем его формализованный оптимизм. Именно экономист из Йельского университета Ирвинг Фишер положил начало этому неопанглоссианскому канону, сформулировав еще одну «теорию равновесия». 16 октября 1929 года Фишер написал вГазета "Нью-Йорк Таймсчто цены на акции «достигли того, что кажется устойчиво высоким плато». 24 октября фондовый рынок рухнул: наступил глобальный экономический кризис.
Европейский рост, объяснял Кейнс, был возможен только потому, что Соединенные Штаты и Россия поставляли зерно. Но их собственное население росло еще быстрее, так что великие державы Западной и Восточной Европы уже не могли прокормить Старый Свет. Блестящий предсказатель, Кейнс предвидел назревание новой войны. Но его мальтузианское предсказание для сельского хозяйства 20-го века было неверным. Точно так же, как Мальтус не смог увидеть силу угля, Кейнс не увидел всей силы нефти. Незадолго до Первой мировой войны Фрицу Габеру, польскому еврею и немецкому патриоту, удалось синтезировать аммиак. Процесс Габера дал начало первым азотным удобрениям и новым видам взрывчатых веществ. Он работал с боеприпасами и изобрел первое химическое оружие. Габер руководил атакой хлора на Ипр в 1915 году, а позже изобрел пестицид на основе цианида Циклон Б, который нацисты использовали в газовых камерах. Его жена и сын покончили жизнь самоубийством, но сегодня половина человечества существует за счет продукции, выращенной с использованием процесса Габера. Однако выращивание этого корма требует много энергии: на один килограмм аммиачной селитры расходуется столько же масла. Совместное действие удобрения из воздуха и природного газа и машин, работающих на мазуте, освободило человечество от угрозы голода. Изобретения Фрица Габера и Генри Форда преодолели опасения Мальтуса и Джевонса.
Кейнс наблюдал за событиями и утверждал, что цены на товары были более изменчивыми, менялись более резко и часто, чем цены на промышленные товары, воплощающие регулируемую стоимость труда. В 1938 году Кейнс проанализировал цены на сырьевые товары за последние десять лет: цена на каучук была общеизвестно нестабильной, колеблясь в среднем на 96% между максимумами и минимумами каждый год; но пшеница также колебалась на 70% в год и даже хлопок на 42%. Кейнс видел в этой изменчивости большое зло. Это может привести к рецессии или войне, и этого следует избегать с помощью международного контроля. С этой целью в 1942 г. он предложил создать новую организацию под эгидой Лиги Наций, которую назвал Commod Control. Ссылаясь на древнекитайскую концепцию «всегда нормального амбара», Кейнс раскрывает исторические корни своей идеи. Commod Control был бы чем-то большим, чем рекламный щит; Эта организация будет иметь свои собственные складские помещения и специальные исполнительные комитеты для каждого продукта: комитет по каучуку, комитет по пшенице и т. д. Эти комитеты будут устанавливать цены на продукты, уровни запасов и национальные квоты; Волатильность цен была бы установлена на уровне 20%, а ценовые брокеры пересматривались ежегодно. Остальная часть экономики осталась бы свободной от административного контроля. По сути, Кейнс представлял себе двухпалатную экономику, которая поддерживала бы режим относительно свободной торговли заработной платой (хотя и контролируемой профсоюзами) и продуктами труда, но создала бы глобальное правительство, которое управляло бы товарами. Их «нормативные запасы» товаров препятствовали бы деловым циклам. В ответ на критику Кейнс согласился, что его план частично соответствовал тому, что советские и даже нацистские власти намеревались сделать для мировой экономики, если бы они выиграли свои войны. 19
Товарный контроль так и не был реализован, но предсказания Кейнса о катастрофических последствиях Версальского договора сбылись. Гитлер начал планировать колонизацию Польши и Украины в первые дни своей жизни, находясь в тюрьме в Мюнхене. Лишенная своих колоний и нуждающаяся в сырье, Германия должна была обзавестись новыми.естественная среда«— жизненное пространство, колониальные земли — в Восточной Европе. Гитлер особенно интересовался зерном. Даже уголь, который Германия также конфисковала в рамках Версальского договора, беспокоил его меньше, чем зерно. В своих ранних работах он мало упоминал о нефти, которая позже определила ход его войны. Гитлер видел себя преемником Фридриха Великого, покровителем науки и ремесел. Но он не верил в науку и позже считал азотные удобрения ерундой, придуманной евреями. Он тоже не верил в торговлю, думая, что эту ерунду придумали англичане. «Наша Миссисипи будет Волгой, а не Нигером», — сказал Гитлер: американский метод приобретенияестественная средабыстрыми и грубыми средствами было идеалом, который можно было воспроизвести на бескрайних просторах Евразии. Гитлер воспринял идею внутренней колонизации, разработанную при Бисмарке, и мечтал о новой границе, которую немецкие колонисты создадут в центре континента. Евреи будут истреблены, а славяне будут так же покорны, как и «индейцы» в этой внутренней Америке. Немецкие колонисты снабжали родину сырьем и при необходимости сдвигали границу дальше на восток.
В межвоенный период Германия столкнулась с проблемами ресурсов, вызванными Версальским договором. Создание бедности и безработицы, потеря угольных шахт в Руре, нехватка металла и продовольственный кризис - все это способствовало приходу Гитлера к власти. Но его колониальное видение противоречило его собственным интересам. 20 Даже если бы он конфисковал все польские и украинские запасы пшеницы, они не смогли бы заменить другие ресурсы, необходимые Германской империи: нефть, каучук, хлопок и многое другое. Прямое господство над советскими просторами означало бы переселение миллионов немцев и обеспечение их продовольствием. Между тем Советский Союз старательно поставлял Германии все виды сырья (зерно, лес, нефть, шкуры, хлопок, коксующийся уголь, железную руду, редкие металлы) в обмен на де-де на готовые изделия и вооружение германской промышленности. Торговля была свободной в том смысле, что немецкие и советские представители отбирали товары, торговали и подписывали контракты на основе цен мирового рынка. Несомненно, Сталин предоставил Гитлеру ресурсов больше, чем он мог извлечь с оккупированных территорий. Пока нацисты не напали на Советский Союз и не отрезали им источники снабжения, у них не было причин паниковать по поводу ресурсов. Торговля дешевле войны, но диктаторы никогда этого не понимали. Ваша паника — ложное, но самоисполняющееся пророчество.
Орехи
1 пиво,Исследование физиократии; Каплан,Хлеб, политика и политическая экономия; Мартин,молочные королевы; Что еще,Республиканизм и Французская революция.2 курение,Экономисты и переизобретение империи; Попкин, «Сен-Доминго, рабство и истоки Французской революции».3 Радищев,Поездка из Санкт-Петербурга в Москву, стр. 157; дополнительный акцент.4 Вольф,изобрести восточную европу, стр. 223; Рёге, «Правовой деспотизм и реформа Просвещения на Наветренных островах»; Наследственность, «Постоянство физиократа Лемерсье де Ла Ривьера в России».5 Альбертоне,Национальное самосознание и аграрная республика; Альбертоне, «Физиократия в Америке восемнадцатого века».6 Кейнс, «Томас Роберт Мальтус», вСобрание сочинений, Бд. 10, с. 101-1 71 бис 108, с. 86,7 Мальтус,Эссе о принципе народонаселения, стр. 68, 114.8 Башфорд и Чаплин, .Новые миры Томаса Роберта Мальтуса.9 Он сказал: «Джейн Остин и Империя».10 Мальтус,принципы политической экономии, стр. 348–9.11 Там же, 349–50.12 Циммерманн;Алабама в Африке, С. 101–4.13 Мальтус,Эссе о принципе народонаселения, стр. 373.14 Кейнс, "Томас Роберт Мальтус", с. 86, 88, 100,15 Джевонс, .Угольный вопрос, S. 101-1 178–9.16 Ebd., p. 174.17 Кейнс, «Уильям Стэнли Джевонс», emСобрание сочинений, т. 10, стр. 101-1 109-60, с. 109.18 Кейнс, «Томас Роберт Мальтус», с. 86.19 Кейнс, «Политика в отношении сырья», ср.Собрание сочинений, т. 27, с. 105-200.20 Снайдер,темная страна.
ЧАСТЬ 3
ИСТОРИЯ ЭНЕРГЕТИКИ
Национальные экономисты спорили о соотношении труда и капитала, потребления и накопления, прав собственности и роли государства. Они не подготовили нас к парадоксальному эффекту ресурсной экономики: порочный круг, в котором государство монополизирует торговлю, регулирует потребление и расширяет производство. Игнорируя экономические теории, ресурсозависимое государство переосмысливает сферу политического действия в свою пользу. То, что составляет суверенную политику для этого государства, выходит далеко за рамки дисциплины его подданных и различия между друзьями и врагами. Его политика вращается вокруг отношений между природными ресурсами и человеческим капиталом: нехватка и изобилие, истощение и обновление, национализация и стерилизация, географическая изменчивость и смена платформ. Подобно средневековому королю, такая страна имеет два тела, одно телесное и одно священное: первое тело состоит из ее людей, второе состоит из товаров, взятых у природы. Сливаясь и разделяя эти два тела по своему желанию, государство проявляет свои божественные силы.
ОДИН РАЗ
Количество
Присвоение человеком энергии началось с технологий, которые использовали солнце для пропитания и ветер для движения. Парусные корабли намного превосходили повозки с волами, сани или верблюжьи караваны. Ветряные мельницы мололи зерно, а водяные колеса вращали валы промышленных машин. Возобновляемая энергия воды помогла завоевать Старый Свет, возобновляемая энергия ветра позволила открыть Новый Свет. Но затем североевропейские технологии, осушение болот и строительство каналов, впервые открыли миру жизненную важность ископаемого топлива.
В Голландии был довольно холодный климат. На знаменитых картинах голландских мастеров мы видим заснеженные и обледеневшие каналы: это был Малый ледниковый период. Те же каналы несли тепло голландцам. Страна была густонаселенной, и к середине 17 века торговля древесиной не велась. Когда осушали поля и открывали каналы, добывали миллионы тонн торфа, отправляли в дома и на фабрики и сжигали в печах. Этот процесс привел к резкому изменению природной среды.
В Средние века вся эта прибрежная зона, протянувшаяся на десятки километров вглубь суши от моря — Нидерланды, как их называют и сегодня, — была покрыта болотами. Торф является первой стадией длительного процесса добычи угля и нефти, а торфяные болота представляют собой сравнительно молодые образования, возраст которых составляет 5 000 или 10 000 лет. Остатки болотных растений, гниющих в стоячей воде, гнили над и под поверхностью, в результате чего слои торфа наслоились в обе стороны, на метр выше и на несколько метров ниже уровня моря. Это была устойчивая экосистема, устойчивая к наводнениям и засухам. Голландцы прорыли дренажные каналы, измельчили лопатами сухой торф, сложили его в деревянные ящики и поставили сушиться под крышку. В качестве альтернативы лодки использовали сети для ловли торфяной грязи. Грязь выносили на пляж и топтали, чтобы выжать воду, процесс, похожий на замешивание теста. Теплота, выделяемая при сжигании одного кубометра торфа, эквивалентна теплоте сгорания дров. Зола торфа превосходит золу дров; в нем много фосфора, а смесь торфяной золы и навоза — одно из лучших удобрений. Торф добывали путем строительства портов и каналов, углубления водотоков и рытья канав для осушения полей. На слегка приподнятых краях болот росли деревни, и по тем же каналам узкие баржи возили торф. 1
Торф хранит воду как губка: 90% его объема составляет вода. Когда голландцы сливали или выпаривали воду, сжигали торф и возвращали золу в землю, они понижали уровень земли. Пока не построили каналы, побережье было стабильным. Торфяные болота были малопригодной для человека средой обитания, но их поверхность находилась выше уровня моря. Паводковые воды были вызваны осушением торфяных болот, и чем больше они осушались, тем больше усилий приходилось прикладывать для борьбы с наводнениями. Дамбы для защиты от морской воды были важны, как и каналы для отвода пресной воды. Все эти укрепления строились из местных материалов: под слоем торфа находился слой глины, а углубление каналов приводило к укреплению дамб, или необходимость укрепления дамб приводила к рытью более глубоких каналов. Неотъемлемой частью пейзажа с 15 века стали ветряные мельницы, которые качали воду с полей. Но люди продолжали жечь торф, в результате чего средний уровень земной поверхности опускался все ниже и ниже уровня моря. Разрушительные наводнения унесли сотни тысяч жизней. Еще в средние века были разработаны средства коллективной защиты от наводнений. Так государство взяло на себя эти функции. Со времен Руссо защита от наводнений в голландской деревне служила философам классическим примером необходимости общественной солидарности, общественного договора и государства. Вряд ли они знали, что причиной наводнений была не предательство природы, а деятельность человека и «трагедия общин»: если нет прав собственности на ресурс, в данном случае на торф, люди будут его эксплуатировать, что является Точка вымирания смерти: ресурс и собственный. В Голландии наводнения олицетворялись как «водяной волк». Создав и сохранив права собственности, Левиафан приручил водяного волка. Захватив дамбы, шлюзы и насыпи, государь поделил землю и воду. Со своим дневным и ночным наблюдением, корпорациями и бесчисленными безымянными землекопами эта болотистая цивилизация разрушила окружающую среду, но создала процветающее общество и великую культуру.
Всего на территории Нидерландов было добыто более 6 миллионов кубометров торфа. Объем работ на поверхности быстро рос. После добычи торфа почву пришлось восстанавливать; С городских рынков вернулись баржи торфяников, привезя пепел, смешанный с ночной землей. Так почти бесплатно люди утепляли города, организовывали между ними транспорт и создавали новые поля. Если бы в Нидерландах не было торфяников, для производства эквивалентного количества тепла потребовалось бы 800 000 гектаров хорошо управляемых лесов, что составляет четверть нынешнего размера Нидерландов. Если бы в Голландии не было каналов, для перевозки этих дров потребовалось бы столько лошадей, что выращивание овса для их кормления заняло бы треть страны. два
Нидерланды долгое время оставались зависимой от торфа страной. Голландцы импортировали уголь из Англии, но он был нужен только кузнецам. Сухой торф может самовозгораться и такие пожары очень трудно потушить. Для того чтобы хранить торф, нужно было соблюдать сложные правила безопасности, что было равносильно ритуалу. Голландская чистоплотность и пунктуальность, поражавшие иностранных путешественников, были частью этого распорядка. Широко распространенная и незаметная торфяная промышленность практически не приносила налогов; Фактически добыча торфа уничтожила поля с посевами, которые приносили налоги, и государство встревожилось. Но зерно для городов импортировалось в больших количествах, и голландское государство посвятило себя жатве на дальней торговле со своими колониями и Прибалтикой. Это породило те мирные и продуктивные отношения между государством и обществом, которые до сих пор производят впечатление на историков. Распространенный и трудоемкий ресурс, не требующий капитальных вложений, торф сформировал многие черты голландской культуры и политики.
Весной и в начале лета фермеры и рыбаки добывают торф примерно три месяца в году, а в остальное время занимаются другими промыслами. Промышленность, работающая на дешевом топливе, почти полностью базируется на термической переработке отечественного и привозного сырья. Торфом топились пивоваренные, соляные, мыловаренные и кирпичные заводы, гончарные, фарфоровые и стекольные мастерские, пекарни, коптильни и другие предприятия. Благодаря дешевой энергии из торфа Амстердам стал центром английского производства сахара. Белье со всей Германии отбеливали в Гарлеме. Голландский торф не был достаточно горячим, чтобы заменить древесный уголь в коттеджах, но древесный уголь делали из торфа. Однако торф не подходил в качестве топлива для паровых двигателей, а если бы существовали версии, работающие на торфе, с ними было бы слишком сложно управлять.
Несмотря на войны и наводнения, цены на землю в Нидерландах выросли, и это вдохновило инвесторов. В середине 17 века они финансировали осушение нескольких озер в Северной Голландии; Пахотные земли в этих губерниях увеличились на четверть. Деньги, вложенные в этот проект инвесторами, превысили общую капитализацию Голландской Ост-Индии и Голландской Вест-Индии вместе взятых. Внутренняя колонизация требовала больше инвестиций, чем внешняя колонизация, и в этом случае приносила большую отдачу. 3 Англия и Голландия боролись за контроль над Северным морем и океанами. Несмотря на свои огромные запасы угля, Англия сильно отставала: торф давал голландской экономике в два раза больше килоджоулей на душу населения, чем уголь в Англии. Заботясь о самообеспечении продовольствием, английские правители препятствовали вывозу зерна и ограничивали его потребление. Голландия, с другой стороны, покупала большие партии зерна в странах Балтии и оплачивала его экспортом, включая такие товары, как керамика, стекло и алкоголь, для производства которых требовалась энергия. Сочетание дешевой энергии с дорогой рабочей силой и свободной торговлей было голландским путем к современности.
Под голландским влиянием дамбы, каналы, шлюзы и ветряные мельницы стали характерными чертами многих стран центральной и северной Европы. Голландские специалисты осушили болота в Шотландии и Восточной Англии. Норфолкские броды были искусственно созданы путем вырубки торфа. Болота Кембриджшира были осушены голландским инженером Корнелиусом Вермуйденом; таким образом, было «улучшено» 160 000 гектаров земли, что немного меньше, чем вся Голландия. Английские болота содержали меньше тор